Страница 14 из 16
Я протянула руку, чтобы тоже коснуться собачьей макушки, но в ответ услышала злобное «ррр» и увидела обнаженные клыки. Исчадие охотно принимала ласку от чужого человека, но не от меня.
— Если я тебе так не нравлюсь, чего ты таскаешься за мной? — возмутилась я.
Естественно, ответа не дождалась. Но кое-какая догадка у меня была. Похоже, Исчадие считает своим долгом присматривать за телом хозяйки до ее возвращения. То есть она следит за мной, чтобы я не навредила Эльвенг.
Приятного в этом мало, но есть и плюс — болонка не станет вредить хозяйке, а значит, укус мне не грозит. Ведь в случае чего тяпнет Исчадие не меня, а тело Эльвенг.
— Показушница, — фыркнула я. — Ничего ты мне не сделаешь.
Исчадие снова рыкнула, но уже не так уверенно, и это только укрепило меня в собственной правоте. Пока болонка думает, что хозяйка вернется, я могу быть спокойна. Так что не буду ее в этом разубеждать.
Благодаря заступничеству Аманды меня приняли хорошо, и я быстро влилась в труппу.
Думала ли я, что когда-нибудь стану циркачкой? Вот уж нет! Но кочевая жизнь была не так плоха. По крайней мере, я так думала до тех пор, пока не начались неприятности…
Путешествовать с шапито оказалось не так весело, как я нафантазировала. Изнанка цирка была самой обычной. Никаких фокусов, сплошная бытовуха.
За неделю мы сменили три города, но я их особо не видела. Была слишком занята. С утра до ночи я помогала по хозяйству любому, кто попросит. «Принеси, подай, иди отсюда, не мешай» — вот так примерно проходили мои дни.
Исчадие и то устроилась лучше. Болонку баловали вкусняшками все, кому не лень. В итоге она отъела пушистые бока и с трудом поднималась по лесенке в отведенную нам на двоих кибитку.
— Скоро будешь спать на улице. Я тебя на руках носить не стану, — поддела я болонку, когда она в очередной раз, пыхтя, карабкалась по лестнице.
— Рррр, — привычно огрызнулась в ответ Исчадие.
Повезло, что она меня понимает, но ничего не может сказать в ответ. Если бы болонка умела говорить, я бы точно узнала о себе много нового. Подозреваю, в любой приличной передаче ее речь состояла бы из сплошных пиканий.
Путешествие хоть и вышло скучным, зато стабильно спокойным. Я прямо начала верить, что полоса невезения закончилась. Ага, как же, рано радовалась. Судьба просто затаилась на время, чтобы набраться сил перед новым ударом.
В тот день мы приехали в новый город. Установили шатер и принялись обустраивать лагерь. От столицы нас отделяло еще три остановки, то есть, по моим подсчетам примерно неделя пути.
— Элия, — позвала Аманда, — помоги приготовить ужин.
Я кивнула и направилась к походной кухне. Готовили в лагере на костре. Огонь уже вовсю горел, а рядом на столе женщины резали овощи на похлебку. Нацепив передник, я к ним присоединилась.
Работа шла быстро. Я уже не первый раз помогала на «кухне» и приноровилась быстро чистить и резать. Но труппа была большой, нам предстояло накормить много ртов, и готовка всегда занимала кучу времени.
Пока мы возились, стемнело. Женщины сновали туда-сюда, и в какой-то момент я осталась на «кухне» одна. На столе как раз скопились порезанные овощи, пора было бросить их в котел.
Я подхватила поднос и направилась к костру, над которым уже дымился котелок. Вот только цели я не достигла. Все потому, что мне перегородили путь — между мной и костром стояла женщина.
— Разрешите, я пройду, — буркнула и попыталась ее обогнуть.
Шагнула вправо, но она повторила мой маневр. Тогда я шагнула влево, и снова она сделала то же самое.
Так бывает: сталкиваешься с кем-то посреди улицы и хочешь с ним разойтись, но вы все время выбираете одно направление. Обычно это происходит не нарочно, но тут меня что-то насторожило. Женщина как будто не хотела меня пропускать.
— В чем дело? — я впервые посмотрела ей в лицо, и слова застряли у меня в горле.
Ничего особенного в ее облике не было. Может, одета странно для шапито. Слишком дорогое платье и кулон на тонкой шее. Циркачи не зажиточный класс, они носят что попроще.
А еще она была красивой — изящной, с длинными роскошными волосами, пышными ресницами, пухлыми губами, и с фигурой полный порядок. Про таких обычно говорят «все при ней».
Я раньше не видела ее в лагере. Такую женщину сложно не заметить или забыть. Но меня поразило вовсе не присутствие постороннего в лагере. Мало ли, забрела случайно, хотела посмотреть на цирковую жизнь. Причина моего шока была в другом.
Все дело в звездах, которые я отчетливо видела прямо сквозь голову незнакомки.
— Простите, но вы просвечиваете, — сообщила я ей так, словно указала на испачканную блузку.
Наверное, я была недостаточно деликатной и обидела женщину. Все же прозрачное тело — проблема посерьезнее пятна на рукаве.
Некоторые в принципе не терпят, когда им делают замечания. Незнакомка оказалась из их числа. Чтобы я еще хоть раз что-то сказала постороннему? Да ни за что!
Подобно смерчу женщина переместилась мне за спину. Ума не приложу, как она столь быстро двигалась. Вот вроде стояла передо мной, а потом — бах! — и уже за спиной. Я даже моргнуть не успела и движения не заметила.
А потом она меня толкнула. Прямо в полыхающий костер. Последнее, о чем я успела подумать, прежде чем огонь лизнул стопы — мне знакомы эти холодные руки! Именно они помогли мне выпасть из окна спальни Эльвенг.
***
Аршер ворвался в обеденный зал поместья Дербишей без приглашения. Слуга, которого он обогнал в холле, не успел о нем доложить.
— Ваша светлость?! — лицо графа вытянулось при виде незваного гостя.
Грязные сапоги Аршера оставили следы на начищенном паркете. Граф поморщился, но сделать замечание не посмел. Он как раз обедал с дочерьми. Эльвенг за столом не было. Это хороший или плохой знак?
— Где она?! — взревел Аршер так, что зазвенели хрустальные подвески на люстре.
— К-кто? — проблеял граф, сливаясь цветом лица с белой скатертью на столе.
— Моя якобы покойная жена, ваша якобы смертельно больная племянница.
— Мы ее похоронили в семейном склепе. Сразу после этого я отправил вам письмо с печальным известием, — пробормотал граф. — Желаете лично попрощаться?
— О да, еще как желаю, — мрачно усмехнулся Аршер.
Граф судорожно протер салфеткой рот и встал из-за стола. О том, чтобы закончить трапезу, речи не шло. Аршер не намеривался ждать.
Вслед за графом он вышел на улицу. Толстяк едва переваливался с ноги на ногу, словно неповоротливая утка. Пришлось поторопить его тычком в спину.
Они обогнули главный дом поместья и направились в дальнюю часть заднего двора, на семейное кладбище рода Дербишей.
Склеп из черного камня возвышался среди надгробий. На его двери висел массивный замок. Граф подозвал сторожа и велел отпереть склеп. Все происходило быстро и в полнейшей тишине. Аршер молчал, а граф не решался заговорить первым, нервно комкая полу камзола.
Сторож быстро разобрался с замком и распахнул дверь. Ржавые петли противно застонали, из склепа пахнуло затхлостью, но характерного запаха разложения Аршер не уловил. А ведь внутри должно лежать относительно свежее тело.
— Прошу, — указал граф на вход. Сам он заходить в склеп побоялся.
Сторож чиркал огнивом, пытаясь зажечь лампу и осветить дорогу, но Аршер прекрасно видел в темноте и без промедления шагнул во мрак. На лицо тут же налипла паутина, и он смахнул ее рукой.
Прищурился, изучая надгробия. Захоронения располагались в стене. На каждом имя и даты. Эльвенг упокоилась неподалеку от входа. Он нашел ее сразу и, недолго думая, ударил кулаком в камень.
— Что вы творите?! — взвизгнул граф.
— Как я и сказал: хочу попрощаться с женой, — буркнул Аршер и добавил кровожадно: — Лично. Так сказать, лицом к лицу.
— Я вам не позволю! Это кощунство! Нельзя тревожить покойников. Моя бедная Эльвенг и так достаточно настрадалась, — граф попробовал его остановить. Ради этого даже переступил порог склепа.