Ген бессмертия

Ю_ШУТОВА

Ген бессмертия

Диона

– Добро пожаловать на Диону. Займите ваше место в надводном модуле, он доставит вас на поплавок. Перед вами раскинется бескрайний мир океана…

Проникновенный голос Джесики, вирт-хозяйки турстанции расписывал прелести путешествия в глубинах, но Петров не слушал, информация сама намотается на мозги: правила безопасности, инструкция к оборудованию, если его можно так назвать, все про флору и фауну планеты. В конце отпуска можно это стереть, а можно унести с собой в памяти. Все для удобства клиентов, все на благо человека.

Чёрт, дал же себе слово не вспоминать о работе, но вот, выскочила фразочка из корпоративного кодекса, и тут же закрутилось в голове: «…феномен синтетической летальности при достижении возраста…» Послали тебя, Петров, отдыхать – отдыхай. Не мути сознание, а то выгоришь – потеряет корпорация ценного работника. И чем тогда займешься? Мемуарами? «Как я руководил проектом GL111z». Пардон, индекс проекта засекречен. Тогда так: «Как я кромсал и клеил летальные аллели, и как из этого ничего не вышло».

Крохотный экраноплан скользил в полуметре над водой. Под прозрачным полом искрящейся изумрудной лентой неслась поверхность океана. До поплавка, станции, откуда начинался спуск в глубины Дионы, Петров долетел за десять минут стандартного общеземного времени. Еще минут сорок заняло знакомство с «оборудованием» и цикл «врастания». Петров, очень далекий от морского отдыха, впервые столкнулся с этим. Видел по визору, но сам не пробовал.

«Вот насоветовал Санёк. И на что я теперь похож?» – усмехался он, улегшись в капсулу и глядя в экран на то, как превращается в ихтиандра. За уши пристраиваются розовые кустики жабр, совсем как у аксолотля, верхнюю часть лица накрывает прозрачная мягкая линза, на ногах «отрастают» ласты, тело обволакивается тоненькой пленочкой. Все это сделано из биогена, хрящеподобной псевдоживой субстанции, тоже, кстати, продукта родной корпорации. Биоген насыщен сосудами. Он срастается с телом, становится второй кожей, усиливает кислородный обмен и заодно защищает от глубинного холода океана. «Костюмчик» рассчитан на шесть часов. Прикрепленный к виску чип предупредит, когда надо будет поворачивать лыжи, ну то есть ласты. О любой опасности предупредит, он мониторит округу на мили. Да какие опасности на курорте?! Десятимильная зона вокруг поплавка огорожена отпугивающей энергетической сетью. Здесь абсолютно безопасно. Кораллы, рыбки, безобидные дракончики и колоритные парусники, чем-то напоминающие земных мант, только плывущие, выставив крыло вертикально. Закрепленная на лбу микрокамера позволит вам «создать прекрасный фильм о подводном царстве Дионы» – это Джесика напела.

***

– Геныч, как дела? – Санёк распахнул дверь лаборатории и ввалился носорожьей тушей.

Это Петрову – Санёк, давний друг и однокашник, а всем остальным – Александр Игнатьевич Иловайченко, директор отдела «Генетическая перспектива» корпорации «Заслон».

– Нормально. Шестой этап закончили, и, ты знаешь, есть интересные зацепочки. Метилирование гена рецептора глюкокортикоидов дает…

Иловайченко двинул пухлой ладонью, смахивая за дверь лаборантку Леночку, уселся на ее место. Офисное креслице протестующе пискнуло.

– Я не про этап. Я, Геныч, про твои дела, – принажал на «твои».

Петров как-то замитусился, нервно подергал русую челку, пробежался с угла на угол, переложил какие-то бумаги, опустив глаза, ответил:

– Тоже нормально, скрининг я прошел, ничего вопиющего там нет. Ну некоторое снижение уровня экспрессии…

– Знаю. Читал заключение. Вот и пришел. Да ты бы сел. Поговорить надо.

Петров присел на край стола, за которым вальяжно развалился его непосредственный начальник.

– И что скажешь, Санёк?

От разговора он ничего хорошего не ждал. И оказался прав.

– Выгорел ты, Геныч. Еще чуть-чуть и алес, – видя, что друг пытается что-то возразить, протестующе поднял руку. – Не спорь. Ты сколько уже этим проектом руководишь? Лет тридцать?

– Тридцать четыре, – выдохнул Петров.

– Во-о-от. А результатов – фиг да нифига. Великая цель – победить саму матушку Смерть. Дать человеку бессмертие. Хотя бы, почти. И смириться с тем, что не ты это сделаешь, не успеешь, помрешь раньше, очень тяжело. Сколько нам с тобой еще осталось? Лет двадцать? Ну тебе может поболе, я-то со своим, – обвел руками необъятные телеса, – багажом раньше сойду. И ты гонишь лошадей: скорей, мати-йёти, скорей, болезные!

Он помолчал, вытащил из кармана штанов носовой платок, смахивающий на небольшую скатёрку, шумно высморкался. Подержал паузу. Петров тоже молчал, ждал продолжения.

– Короче, Геныч, вали-ка ты в отпуск, – еще один отсекающий протесты жест. – Властью, данной мне Генеральным советом директоров нашей многоуважаемой Заслонки, повелеваю: в отпуск! На полгодика, а? Ничего, Перспектива подождет. Мне проще подморозить проект, чем искать нового руководителя. Не спорь, приказ я уже подписал. Я босс, мне решать.

– С понедельника валить?

– Зачем с понедельника? Понедельник, сам знаешь, когда начинается. Прямо сейчас вали. Что, еще два рабочих часа? И много ты за два часа успеешь? За тридцать лет не успел, а за пару часов успеешь. Ген гениальности в Гене очнется, – Иловайченко засмеялся, подхрюкивая: любил созвучные масло-масляные фразочки. – Пошли, покажу тебе одно турагентство.

Петров пожал плечами:

– Зачем турагентство? Что я из дома не организую?

Приятель ухмыльнулся:

– Неа. Я тебя не знаю, что ли? Проваляешься на диване, ну на крайняк в Хибины метнешься. И через неделю прискачешь: вот он я, свеж, как огурец, дайте поработать. А мне надо тебя на полгода куда подальше упечь, что б ты мозги свои вычистил. Так что двинем к Кириллу и Мефодию.

– Кто это?

– Ну турагентство. Называется так. Я там в прошлом году океанский тур заказывал. Три месяца из воды не вылезал, думал, плавники отращу. На Дионе. Слыхал?

Петров покачал головой:

– Нет. Это ближний космос или фронтир?

– Как раз в прошлом году из фронтира вывели. Почти сплошняком вода, только небольшая кучка островов. Курорт для любителей подводных вояжей. По океану повсюду разбросаны маленькие станции, поплавки, и можно квестом от одного к другому, а можно просто вокруг одного понырять. Тебе бы неплохо было. Вода здорово мозг прочищает, вообще думать перестаешь.

Лифт сбросил их с пятьдесят второго этажа, двери распахнулись и беззвучно сомкнулись за спиной. Петров обернулся на башню корпорации, уходить не хотелось. Ехать куда-то – ползать по горам, бултыхаться в океане, что там еще придумает друг-начальник – все это так не ко времени. Сейчас, когда появился пусть маленький, но все же прорыв. Над прозрачными воротами сияли буквы: «На шаг впереди во всех отношениях». Вот и они сделали крохотный шажок вперед, надо развивать успех, а ему придется на полгода выпасть из процесса. Обидно. Но ведь Сашка прав, он и сам чувствовал: еще чуть-чуть и его собственный резерв будет вычерпан до дна. Да какое там! Уже ложка шкрябает по дну. Лучше пусть в отпуск ушлют, чем окончательно спишут, переведут в принцы-администраторы или почетные представители.

Пневмопоезд за считанные минуты доставил приятелей от штаб-квартиры корпорации в Новой Славянке до центра города и выплюнул на станции «Гостиный двор». Вынырнув на поверхность, они уперлись в людскую толпу, запрудившую перекресток Невского и Садовой. С четырех сторон беспомощно замерли брошенные беспилотники. В воздухе порхали чижики – крохотные дроны-наблюдатели. Над толпой вздымались плакаты, написанные на бумаге. На взгляд Петрова это выглядело нелепо: зачем переводить целлюлозу, разве нельзя было свои лозунги просто высветить лазерными лучами? Подобные заявления он встречал не раз: «Модификанты – нелюди», «Верните нам нормальную семью», «Homo naturalis», «Долой вакцину молодости» и прочее.

Подскочил старик: сгорбленный, волны морщин на лице. Рука в блеклых веснушках сунула под нос веер бумажных листовок.