Калейдоскоп

– Пахнет вкусно.

– Сначала ешь, потом хвали, подхалим.

Ирина села напротив мужа и открыла бутылку с фруктовым соком, разлив его по высоким стаканам из прозрачного стекла, как раз хватило на оба. Первые несколько вилок оба молчали и работали челюстями, периодически отламывая небольшие кусочки от хрустящих багетов.

– Попробовал, докладываю. Вкусно!

Андрей не выглядел подозрительно, не дергался, не выдавал себя ни взглядом, ни словами, ни одним жестом, так что Ирина все-таки начала сомневаться в своих давешних измышлениях, но пока еще не могла полностью от них отказаться. Все-таки, ему приходилось разыгрывать этот спектакль годами. Запах, грузовик, напряженное лицо Даниля, странные нестыковки между реальностью и сообщениями Андрея. Все это не давало отбросить сомнения в сторону просто из-за его внешнего спокойствия.

– Спасибо. В следующий раз ты готовишь. Как день прошел?

– Ты знаешь, плодотворно.

– Правда? И что вы там обсуждали?

Андрей перед ответом отправил в рот еще несколько вилок запеканки и жадно выпил залпом половину стакана с соком.

– Немного демографию, немного свободу воли, немного стирку.

– Стирку?

Во время еды они всегда умудрялись поболтать. Андрей никогда не признавал постулата «Когда я ем, я глух и нем», и Ирина как-то привыкла к этому, уже забыв, когда они последний раз ели молча, не обмениваясь новостями или просто не болтая на любые приходящие в голову темы.

– Ага. В разрезе размышлений о человечности и эволюции.

– Я бы сказала, что мне интересно, но боюсь нарваться на двухчасовой пересказ, с комментариями. Вы вдвоем генерируете столько стремных идей, что иногда лучше не углубляться.

Андрей проглотил очередной кусочек мяса и неопределенно помахал вилкой в воздухе.

– Да нет, в этот раз все банально. Даниль распереживался, попытался начать серьезный разговор. Еще бы сам знал, о чем. Я решил это пресечь, подкинул тему для пространных рассуждений ни о чем, а он и рад был. Еще и меня обвинил, что соскакиваю. Ему так легче. Надеюсь, рано или поздно он заметит это, и что-то сделает. Сам. Это если в общих чертах.

Андрей неожиданно разболтался, выдав весьма странный для их обычного ужина монолог. У Ирины возникло четкое ощущение, что ее муж специально нарывался на вопросы, которые могли последовать за такой тирадой. Ну что же, раз так, то настала пора взять все в свои руки.

– Визитеры?

Андрей посмотрел на нее своими честными карими глазами, в которых, как Ирине показалось, отразилось что-то вроде благодарности за то, что именно она заговорила об этом первой. Значит, угадала. Он виновато улыбнулся и едва заметно кивнул.

– Да, Ир.

На душе, как она и думала, полегчало. Тот самый неловкий момент, когда тебе становится спокойнее от того, что вроде бы как ни при каких обстоятельствах не должно вызвать такую реакцию. Стыдилась ли она этого чувства? Ирина на секунду прислушалась к себе и поняла, что нет. Или, ее пока еще недостаточно отпустило. Совесть почти всегда просыпается к концу самого интересного. А ее совесть была еще и погребена под любовью и благодарностью к Андрею, их уютом, который она эгоистично не хотела терять, под его аргументами и доводами, которые оставались нерушимы и неизменны все прошедшие годы.

– Много?

– Двое.

Еще двое. Много ли это при счете, идущем на десятки? Сейчас эти слова превратились просто в информацию, но очень важную для Ирины. Она всегда выясняла подробности вторжений. Личности визитеров, их цели и мотивы, если их получалось прояснить. Их истории, если записи о них удавалось обнаружить. Это ее расплата за соучастие. Знание. Ведь куда проще просто дистанцироваться, сделать вид, что это тебя не касается. Не слышать криков из подвала, не чувствовать запаха сжигаемых тел, делать вид, что не понимаешь, откуда берутся синяки под длинными рукавами у коллеги с работы. Сотни таких примеров, если не тысячи, изо всех сфер жизни. Нет, она не собиралась вставать в ряд с теми, кто искал себе оправдание в неведении.

– Все в порядке?

– Не знаю. Даниль слегка сдал, но я, вроде, подтолкнул его в нужном направлении. В остальном пока непонятно.

Ирина показательно понюхала воздух, демонстрируя, что от нее не укрылся пивной запах, и кивнула в сторону мужа.

– Ты поэтому с ним пил?

– Нет, Даниль надирался в одиночестве. Я закинулся нейтрализатором, он и не заметил.

– Знаешь, а ты страшный человек, Андрей. Нет, не плохой, я не это имею в виду. Я о том, что ты делаешь с людьми, как манипулируешь ими. Тебе не жутко, не стыдно, а?

Она показательно отточенным движением нанизала на вилку кусочек мяса, и принялась основательно его пережевывать, предлагая Андрею ответить на вопрос.

– Я это не забавы ради делаю, Ир, ты же знаешь. Ты бы его видела там, он на грани был, хотя со стороны и не скажешь. Да мне кажется, он и сам себя пытался убедить, что просто слегка перенервничал из-за большого перерыва, но он и в этом не признался, хотя я даже личный пример привел, чтобы его разболтать. Нет, отрицает. А это хуже всего. Значит, глубоко задумался. Вот пусть и думает, только в другую сторону. Глядишь, до чего-нибудь и додумается.

– Не боишься, что он дожалеет себя до пули в голову или до петли?

Андрей нахмурил брови, и положил руки на стол по сторонам от своей тарелки, вертя вилку в пальцах правой. Сомнения всегда выражались у него в потребности подобного взаимодействия с чем-то материальным, и в последнее время Ирина замечала такие навязчивые движения все чаще.

– Не думаю.

– Не хочешь думать?

– Не передергивай. Даниль не склонен к глубоким депрессиям, я бы заметил, я ведь его мониторю. Все его проблемы от неуверенности в себе.

– А твои не от нее? – Андрей проигнорировал этот вопрос, не удостоив его даже движения брови, но вилка в его пальцах завертелась еще сильнее, поэтому Ирина продолжила. – Так и не сказал ему про ментальный сканер?

– И не собираюсь. По крайней мере, пока.

Андрей на некоторое время замолчал, вернувшись к уничтожению своей порции, и Ирина присоединилась к нему. Через несколько минут они покончили с запеканкой и практически синхронно отодвинули от себя тарелки, но остались сидеть за столом, потихоньку допивая остатки сока. Молчание первой решила прервать Ирина.

– Люди?

– Трудно сказать, – Андрей пожал плечами. – Внешне да. Но язык идентифицировать не удалось. Возможно, осколочники. Процентов девяносто, что они. Откуда здесь взяться кому-то еще, говорящему на языке, который не распознал интерфейс Центра? Они сейчас в подвале, в боксе. Дождемся результатов, узнаем больше. Мы все подчистили, не переживай.

– Я переживаю не за это, а за тебя. Почему не отправил сообщение?

– А так было бы проще?

– Знаешь, да! Тогда я хотя бы не строила тут теории из-за того, что опознала ваш гребаный грузовик, – Ирина всплеснула руками и со стуком поставила пустой стакан на стол, ощутив физическую потребность в резком выплеске накопившихся эмоций. – Понимаешь вообще, каких нервов мне стоило успокоиться и просто ждать, пока ты позвонишь или напишешь? Изволь, пожалуйста, не держать меня за наивную дуру, от которой можно походя отвязаться лживым сообщением, учитывая, что я знаю о ваших делах. О НАШИХ делах, черт подери!

Она давно не повышала на него голос, и даже сама удивилась тому, что это произошло, моментально ощутив себя не в своей тарелке, но что сделано, то сделано. Андрей сам виноват, что довел ее до такого состояния, и извиняться она не собиралась.

– Прости.

– Не нужны мне твои извинения! Знаешь, когда извиняются? Когда могли сделать правильно, но не сделали. Этого очень легко избежать, если так не поступать.

На лице у Андрея ходили желваки. Смотрел он даже не на нее, а в стол перед собой, и больших усилий ему стоило поднять глаза на жену.

– Я облажался, слишком расслабился. Задергался, подумал, что тебя это тоже выбьет из колеи, хотел отсрочить новости. Потом понял, что это глупо, но раз уж начал, решил закончить как есть. Если честно, надеялся, что ты догадаешься, прежде чем я сам признаюсь. Но я бы все рассказал, ты же знаешь.