Страница 28 из 32
Профессиональные историки очень любят одёргивать дилетантов: «Ну это всё ваша логика, а доказательства-то где?». Так вот вам навскидку четыре прямых свидетельства из материалов процесса, и то я ещё не шерстил все материалы ковровым методом, а то и больше бы нашёл. А другие версии? Существование в Ордене ереси? Ни одного подтверждения в материалах процесса. Выхолощенный ритуал? Ни одного подтверждения. Отречение от отречения Петра? Ни одного подтверждения.
– А Гонневиль?
– Так он же лишь высказывает догадку и, надо сказать, малоценную. Его догадка сама нуждается в подтверждениях, которых не находит. Так же другая его догадка – следование обычаю, заведённому магистром-отступником. Никто это не подтвердил. Итак, только моя версия имеет целый ряд прямых подтверждений в материалах процесса, да кроме того, ещё множество косвенных. Сюда относятся все свидетельства о том, что тамплиеров, отрекшихся от Христа, командоры посылали на исповедь, каяться в этом грехе. Если это был такой мало кому понятный ритуал и вообще обычай Ордена, так в чём же каяться? Новичок выполнил требование руководства, а его заставляют в этом каяться. Странно, не правда ли? Этому можно дать только одно убедительное объяснение: командор, ради проверки спровоцировав новичка на грех, посылал каяться в этом грехе. Помнишь, как сержанту Жану де л’Омону, отрекшемуся от Христа, командор сказал: «Кретин, иди теперь исповедайся». Куда ещё красноречивее? Новичок выполняет требование наставника, а наставник называет его за это кретином. Совершенно очевидно: наставник надеялся, что новичок не выполнит его требование. Он разгневался из-за того, что Жан не прошёл испытание и теперь в Ордене будет на одного надёжного тамплиера меньше.
Версию проверки доказывает и то, что от тамплиеров, которые отреклись от Христа при вступлении в Орден, никогда больше не требовали ни каких антихристианских действий. И то, что требование отречения никак не объясняли. Иногда обещали объяснить позднее, но никогда этого не делали. Был бы это ритуал или обычай, ну так хоть кому-нибудь сказали бы: «Такой у нас обычай» или «Это древний ритуал, тебе не надо его понимать». И про параллель с отречением Петра отчего же было не сказать? И если отречение от Христа было частью антихристианской доктрины, так очевидно в сети инквизиции должен был попасть хоть один человек, знавший об этой доктрине больше, чем сообщалось новичкам. Но поскольку это была проверка, так она естественно не имела никаких дальнейших последствий кроме того, что отрекшемуся тамплиеру не доверяли, о чём он сам мог не догадываться.
– Да, я встречал в книгах версию проверки и мне показалось достаточно убедительным то, как её опровергает Ги Фо: «В этом случае, тамплиеры вряд ли отказались бы дать подробное объяснение, которое подтвердило бы полезность испытания». Действительно. Устраивали в Ордене проверку. Несколько радикальный характер проверки породил подозрение в том, что Орден был сборищем христопродавцев. Ну так скажите же на процессе: «Мы всего лишь проверяли твёрдость веры новичков». Кричите об этом на каждом допросе. Это же хорошая отмазка. Что же молчали?
– Так ведь не молчали же. Я тебе привёл свидетельства четырёх человек, которые прямо заявили, что это была проверка. А сколько таких свидетельств просто не подшили к делу? Инквизиторов такое объяснение не очень-то устраивало. Если это была проверка, значит Орден не виновен, если Орден не виновен, значит король не прав, а если король не прав, то как бы инквизитору самому не оказаться на костре.
– Ну ладно, свидетельские показания о проверке есть. Но они исходят от сержантов и рядовых рыцарей. Почему же четыре высших иерарха Ордена не дали такого объяснения? Когда они выступали перед папской комиссией, это был уже не застенок инквизиции, комиссия была бы вынуждена запротоколировать их признание, и правда бы открылась всему миру. Ведь они могли не только сделать это заявление, но и доказательства привести.
– И вот тут мы подходим к самому интересному. Четыре высших иерарха не сказали о том, что это была проверка, потому что они об этом не знали. А не знали они об этом потому, что сами в своё время не прошли проверку и соответственно не принадлежали к числу лиц, которым положено много знать. Ты посмотри, как ведёт себя Жак де Моле. Сначала он признаётся в том, что при вступлении в Орден отрёкся от Христа, а позднее принуждал к этому других. Он даже отправил письмо заключённым тамплиерам, призывая их последовать его примеру и признать свою вину. Но уже в декабре 1307 года в присутствии кардиналов он отказывается от первоначального признания. Потом пытается выступить в защиту Ордена, но издаёт лишь бессвязное мычание, потом отказывается защищать Орден, говоря, то не сумеет это сделать. Потом опять сознаётся в отречении от Христа. А перед смертью снова говорит, что возвёл на Орден напраслину, что сам он всегда верил в Святую Троицу.
Неужели ты не видишь человека с очень слабой волей и чрезвычайно внушаемого? Такие всегда говорят то, что от них хотят услышать. На такого достаточно топнуть ногой посильнее, да гаркнуть погромче, и он от чего угодно отречётся и в чём угодно сознается. Приказали в момент вступления в Орден отречься от Христа. И от отрёкся. Много лет спустя суровые инквизиторы приказали в этом сознаться. И он сознался. Потом ласковые кардиналы сказали, что ему ничто не угрожает, он может говорить смело. И он отказался от признаний. Ему говорят: тогда защищай Орден. А ему и сказать нечего. Тогда ему намекнули: признаешься – отпустим на свободу, многих уже отпустили. И он опять во всём признался. Только вместо обещанной свободы его приговорили к пожизненному заключению. Тут уж он на всех обиделся и окончательно от всего отказался. Его смерть не столь уж героична. Его обманули, пообещав свободу, он был так потрясён этим обманом, что не смог его простить.
– И всё-таки перед смертью он, кажется, искренне заявил о святости Ордена и о своей вере в Святую Троицу.
– Конечно, искренне. Для него отречение от Христа было не более чем позорным эпизодом давно минувшей юности. Ну испугался тогда страшных угроз командора, отрёкся от Христа. Потом ему никто об этом не напоминал, и сам он постарался об этом забыть. А так он, конечно, не был никаким еретиком. Отрёкся от Христа, потому что начальство приказало, и верил в Христа, потому что все верят. И на мессу, и на исповедь ходил, потому что все ходят. И вот докопались до старика: ты на других не кивай, ты за себя говори. Ну он вообще растерялся. В жизни ведь своего мнения не имел. Вот и завертел головой: то один совет примет, то другой. Запутали его.
– Да я тоже без симпатии отношусь к Жаку де Моле, но ты не слишком на него наезжаешь?
– Может и слишком, но для меня это очень личное. Чисто русская боль: в Российской Империи верили в Бога, потому что говорили, что так надо. Потом пришли большевики и сказали, что не надо верить в Бога, и все дружно побежали храмы разрушать. Сейчас говорят, что в Бога верить не запрещено, и толпы побежали свечки ставить. А скажи им, что обязательным условием приёма на какую-нибудь престижную работу является отречение от Христа, многие и не задумаются: «Ну раз уж так надо…». Вот тебе и Жак де Моле.
– Так и есть. Но вернёмся к нашим баранам. С твоих слов получается, что Моле, Шарне, Пейро и Гонневиль не были настоящими руководителями Ордена. Не они руководили проверками, они сами не прошли проверку, о чём и не догадывались. Им и в голову не приходило, что тамплиеры делятся на «чистых» и «нечистых», и уж тем более они не знали, что сами принадлежат к «нечистым», то есть лишённым доверия. Но тогда получается, что в Ордене была параллельная иерархия, некие тайные руководители, которые проводили проверки и которые владели результатами проверок.
– Совершенно верно. В Ордене была тайная иерархия.
Сиверцев тяжело вздохнул и на некоторое время замолчал. Молчал и Серёга, казалось, понимая, что происходит с его собеседником. Потом Сиверцев начал с трудом говорить: