Страница 3 из 5
– Так ты сама всё это начала. Нафиг ты врала, что тебя чуть не изнасиловали? Чего Хаджиев тебе реально сделал?
– Меня классная заставила. Сказала, иначе расскажет мамке, что я с Колькой встречаюсь. Она, если узнает, быстро меня в другую школу. Что мне ещё оставалось?
– Да ты понимаешь, что из-за тебя человека могут из школы вытурить? А то и посадить.
– Я не виновата, что он классной не понравился. А мне Коля дороже. Ради нашей любви я готова на всё. Тебе вот мамка с Илюхой встречаться не запрещает. А так, я уверена, ты бы тоже на всё пошла. Если конечно, любишь Илюху по-настоящему.
Илья тоже был разгневан:
– Нет, Настюх, ты вообще нормальная! Заложить русских ради какого-то сраного чечена! У меня брат во Вторую чеченскую служил, знаешь, чего он там навидался! А в девяностые они русских, как баранов, резали! Могла бы засунуть свою правду куда подальше и проявить патриотизм.
– Но ведь Аюб Олеську, правда, не трогал! Ты что, мне не веришь?
– Да какая разница, трогал – не трогал. Костян, как вернулся, бухать начал, спасибо чеченам! Короче, пошла ты нафиг!
Плюнув ей под ноги, парень ушёл, даже не обернувшись, чтобы увидеть её слёзы.
Упрекала Настю в недостатке патриотизма, а также в лживости и Капитолина Матвеевна, прозрачно дав понять, что отныне о хороших оценках по её предмету она может забыть.
И только Аюб похвалил её за правду, пожал ей руку со словами:
– Храни тебя Всевышний!
Однако его слова не очень-то утешили девушку. Домой она пришла вся в слезах. Мама, вернувшаяся вечером с работы, застала дочь лежащей на диване, уставившись в потолок.
– Вот ты меня учила всегда говорить правду, – рыдала она. – А кому эта правда нужна? И Илью потеряла, и Олесю! И училка теперь будет ко мне придираться!
– Ты всё сделала правильно, – мать ласково гладила её по головке. – А Илья и Олеся… Знаешь, я не удивляюсь, что они так поступили. Как-то сразу они мне показались людьми не очень хорошими. Не нравились они мне.
– Да ладно? – от удивления Настя даже перестала рыдать. – Ты же к ним всегда хорошо относилась, слова плохого про них не говорила.
– А толку, если б сказала? Ты бы и слушать ничего не стала. А так сама убедилась, что за это люди. Но главное, тебе есть за что себя уважать.
– Так ведь Аюба я тоже не спасла. Его выгонят из школы. Никто мне не поверил. Что толку?
– Что делать? Жизнь такая, что даже поступая по правде, не всегда добиваешься результатов. Но ты сможешь не стыдясь смотреться в зеркало. А как смотреться будет Олеська после того, что сделала – большой вопрос. Да и грех это большой – напраслину наговаривать! Бог её за это накажет!
"Храни тебя Всевышний!" – говорил Аюб Насте.
Однако у девушки создавалось впечатление, что Всевышний о ней напрочь забыл. Сначала она думала, что Илья остынет, встретит её, как всегда, горячим поцелуем, улыбнётся, скажет: "Привет!". Но он, лишь только увидел её в школе на следующий день, брезгливо отвернулся. Олеся так и вовсе не пришла на уроки. Капитолина Матвеевна, встретив её в коридоре, ответила на: "Здравствуйте!" – довольно сухо, давая понять, что решение занести Анастасию Скворцову в список нелюбимых учеников окончательное и обжалованию не подлежит. Хорошо, не было в тот день урока истории, где она могла бы дать своей неприязни полную волю.
Возвращаясь домой после уроков, она шла через тот же парк, и неожиданно на мосту через реку её окликнул Аюб.
– А, это ты? – ответила Настя. – Привет!
– Привет! Ты как? С тобой всё в порядке?
– Да так. А у тебя как? Дома не ругали?
– Нет, не ругали. Отец дал мне в руки Коран и сказал: поклянись, что невиновен. Я и поклялся. Ты хорошая, Настя, ты смелая! Отец говорит, Всевышний воздаст тебе за то, что поступила честно.
– Хорошо бы! – проговорила Настя грустно.
А сама подумала: "Только что-то не спешит Он мне воздать". Но вместо того, чтобы озвучить это вслух, спросила:
– Скажи, Аюб, а в исламе ложь тоже считается грехом?
– Да, одним из самых тяжких.
Раскрыв рот, слушала Настя рассказ Аюба о том, как другу его отца полицейские подбросили наркотики. Запуганные соседи все как один стали свидетельствовать против него. Но отец Аюба, хоть и опасался за свою семью, такого греха на душу не взял. Сказал прямо, что знает Юсупа с детства как спортсмена и сторонника здорового образа жизни и не то что с косяком, с сигаретой и рюмкой его ни разу не видел. Однако другу это не помогло – всё равно посадили. Но отец Аюба его и тогда не бросил – навещал его в тюрьме, писал письма. Собственно, с того времени он и занялся правозащитной деятельностью.
С удивлением узнавала Настя и о других нормах ислама. Оказывается, развязывание войн с целью насаждение ислама – это тоже тяжкий грех. И воровать – а ведь прежде девушка думала, что у чеченцев украсть что-то у неверного – чуть ли не долг чести. Но нет – оказывается, не то что самому без спроса взять чужое, но и купить то, что явно воровано, недостойно мусульманина. По крайней мере, отец Аюба никогда не позволял домашним покупать на рынке подозрительно дешёвую муку – лучше бедствовать, чем краденое приобрести.
И про кровную месть, которая для чеченца является долгом чести, как оказалось, родственники убитого могут простить убийцу, если тот, как велит обычай, покаялся и изъявил готовность помогать им во искупление своей вины. Так поступил двоюродный дядя Аюба, водитель грузовика. Хотя он был не виноват – не в меру горячий джигит из соседнего села выскочил на встречную полосу и врезался в грузовик. Легковушка всмятку, лихача даже до больницы не довезли. Родственники погибшего претензий не имели, но дядя, как велят обычаи, после этого фактически стал затворником, редко выходит из дома.
Так чуть ли не до вечера гуляли они по парку, и девушка снова и снова убеждалась, как поверхностны и убоги были её представления об исламе и чеченцах. Аюб, которого она в школе фактически не замечала, всё больше ей нравился. Когда он проводил её до дома, и они распрощались, Настин телефон вдруг настойчиво зазвонил. Олеся?
– Алло!
– Насть, привет!
Голос подруги был не то что грустным – в трубке было слышно, что та плачет навзрыд.
– Олесь, что случилось?
– Да полный трындец!
– Слушай, хочешь, я сейчас к тебе приду? Поболтаем.
– Приходи, Настюх!
Жили девушки в соседних домах, и через несколько минут Настя уже стучалась в дверь Олесиной квартиры. Подруга, вся в слезах, открыла ей дверь. Увидев ей, Настя чуть не попятилась. Всё лицо Олеси было усыпано крупными пятнами – как в фильме про переболевших чёрной оспой.
– Олеська, что это с тобой?
– Да вот сама не знаю. Утром встала, глянула на себя в зеркало – мама родная! Вчера ещё было всё окей, а тут… Колька меня как увидел, сразу бросил. А говорил, что на всё готов ради меня! Кому я теперь нужна, такая? Зачем мне вообще теперь жить?
Настя уже даже не помнила, как утешала рыдающую в голос подругу, как уговаривала её не комплексовать: мол, что-нибудь придумаем. Хотя что тут можно было придумать? И что вообще произошло? Неужели бабушка ошиблась, и обтереть лицо платком, что выронила фея весны – это не к добру? Если так, получается, она тоже вот так может проснуться уродиной.
"Не надо было трогать этот злосчастный платок!" – молотком стучало в её голове запоздалое раскаяние.
На следующее утро Настя подходила к зеркалу с опаской. Однако её ожидания не оправдались – вместо изуродованного оспинами лица она увидела себя такую же, как обычно. Даже напротив, кожа будто стала свежее, и юношеские прыщики, которые портили настроение, почти совсем сошли на нет. Повезло? Или расплата за то, что притронулась к потустороннему, отсрочена на время?
Не случилось страшного и на следующее утро, и через день Настино лицо не стало рябым. Никогда она ещё с таким нетерпением не ждала приезда бабушки, которая, по обыкновению, навещала внучку и её родителей почти каждую субботу.