Страница 138 из 154
— Где мы будем закупать еду, если не пробьём морскую блокаду? И на какое время нам хватит того, что есть?
— Сто дней. Закупать планировали в деревнях выше и ниже по течению, мелкими партиями, дорого, — ответил мне усач.
— Это ведь не сработает, да? Не продадут нам еду? — устало спросил я.
— За очень большие деньги продадут и благородные, из тех, что беднее остальных, — усмехнулся Бартуш.
— Но вот денег, чтобы покупать так годами, у вас нет, — хмыкнул Свен.
— Нет, — согласился с ним Витольд.
— Значит, воюем. А там решим вопрос и с портом, — вынес для себя решение я. — Свен, подготовь ещё рейд послезавтра.
— Тебе мало ран? — поднял бровь северянин.
— У нас нет выбора, — сплюнул слова я.
На этом совещание и закончилось, а я вернулся в мастерскую к своему пороху. Утром следующего дня принцесса сняла швы, а к вечеру принесли поправленные доспехи и ещё сильнее потяжелевший тесак. После боя количество и глубина зазубрин на клинке Войцеху не понравилось, и оружие сделали ещё крепче.
В день рейда, прямо с утра, зарядил дождь. И Свен, глянув на небо, отложил рейд на ночь, планируя воспользоваться даруемой тучами темнотой. Так что стартовали мы в потёмках, пользуясь сильным попутным ветром, практически бесшумно вышли на реку и против течения пошли к вражескому лагерю. Направившись на ту сторону окружения, где мы ещё не были.
Пользуясь темнотой, получилось дойти, не вызвав тревогу, почти напротив лагеря. И хотя к берегу мы приставали уже под крики тревоги, это не помешало ополченцам высадиться, составить строй и пойти стеной щитов и копий на лагерь.
Я в это время уже бегал среди позиций знати в поисках активных источников скверны. Именно так мне удалось убить двоих самых сильных, ещё до того, как они успели надеть доспехи. А там уже лишь перемещаться по тылам, и вырезать тех, от кого чувствовал усиление осквернённой маной.
Тем временем, та часть знати, что не побежала, дала бой, в который я практически не вмешивался, позволяя воевать ополченцам и людям Свена. Им нужны свои победы, боевой опыт. Я же вырезал лучников, и через десять минут всё было кончено — вынужденные постоянно ожидать нападения со спины, благородные пали под ударами ополчения и наёмников. Следом, наши раненые и убитые были отнесены на корабль, а лагерь разграблен.
Когда противник смог стянуть достаточно войск, мы уже грузились на драккар, не став связываться с превосходящими силами. Рейд оказался удачен, хоть и стоил нам пятерых убитых и десятка раненых. Настолько удачен, что на следующую ночь мы его повторили. Тут уже всё вышло намного скромнее, противник ждал атаки, но зато без потерь.
Потом, ещё через день, выйдя утром, и ещё, и ещё. Незаметно я стал привыкать к подобной войне. Иногда получалось хорошо, а в один день огонь лучников был настолько плотный, что мы даже не стали приставать к берегу. В другой день аристократы притащили стреломёты, но я вырвался на берег, сумев обеспечить высадку. И мы смогли их захватить, что потом бурно вечером отмечали.
Военные будни летели быстро, хоть и кроваво. А во сне я опять был вынужден сражаться с лесной ведьмой, которая медленно, но уверенно потрошила меня на знания. Оценила огнестрел, увязала с этим многое из того, что видела в моих воспоминаниях раньше, и очень хотела узнать больше.
Что получал я? Видения тех времён, когда ещё была по-настоящему активна магия. Картины атакующих огнём драконов, рвущих армии монстров, заклинаний, стирающих целые деревни. Армии орков, бескрайние леса эльфов, красивейшие подземные города гномов. И бесконечное буйство магии, силы и свободы.
Прежде всего, индивидуальной силы творить, разрушать, изобретать, не будучи скованным необходимостью привлекать сотни и тысячи человек для каждого чиха. Сильный маг, он может очень много, а слабых Фиона мне не показывала. Да и не обращали они на себя внимания богини магии почти никогда.
Просыпаясь утром, чувствовал, как накатывает тоска. И сложно было понять, моя ли это грусть или сожаление бывшей богини. Кто знает? Она по-прежнему собирала армию, но сейчас тратила больше сил на то, чтобы ломать мой разум по ночам, желая вытянуть больше, пока я не умер. В бою или просто от окончательно севшего сердца.
А с ним лучше не становилось, всё чаще я выходил из боя, оставляя противника на ополченцев, чтобы дать себе передышку. Потери росли, враг встречал нас на берегу, пару раз попытавшись встретить на реке. Там я впервые увидел, как полностью сорвался аристократ.
Скачком выросла сила, скорость, а в транслируемых скверной образах не осталось ничего, кроме ярости. Но при этом сам бой сложным не был. Отправив ему через скверну ложный образ атаки, я ускорился выше уровня своей реакции и отрубил ему сначала ногу, а потом и голову. Даже в полностью одуревшем от скверны виде, я всё равно сильнее обычного сорвавшегося.
Забавно вышло через неделю, когда мы вышли на очередной рейд. Только собирались пристать к берегу, а среди аристократов завязалась мясорубка и без нас. Потерял разум ещё один благородный, его попытались мягко остановить, и он в ответ устроил бойню. Монстра, в итоге, подняли на копья, но десятка три он убить и ранить успел.
Рейд тогда вышел довольно успешный, не по убитым врагам — по добыче. Но с каждым днем проводить атаки становилось всё сложнее: знать окопалась. Никаких больше шатров, только основательные избы и землянки, окружённые укреплениями лагеря. Да и на берегах реки выкопали валы с вбитыми в них кольями и частоколом.
Четыре последних рейда превратились в штурм укреплений, и мы потеряли четыре десятка человек, из которых дюжину убитыми. А ведь в набеги ополчение ходит хорошо вооружённое и в тяжёлой броне. Даже лучше, чем у большинства благородных. У нас достаточно трофеев, чтобы вылазки были обеспечены по высшему классу.
Вот и сегодня, смотря, как на корабль заносят два закованных в сталь трупа наших, поморщился и, повернувшись к северянину, негромко сказал:
— Думаю, с вылазками пора заканчивать.
— Согласен! — пытаясь отдышаться после боя, ответил Свен. — От них уже больше вреда, чем пользы.
— Именно, — кивнул я.
Пройдя на нос корабля, уселся на скамью возле расчёта трофейного стреломёта и стал спокойно глубоко дышать, направляя скверну в область опять начавшего колоть сердца. Устал: физически от постоянного недосыпания, но сильнее морально.