Страница 112 из 154
Лет сто они жили при республике с магами наверху, в то время, когда загнанные в горы аристократы, которым не повезло с магическим фоном в их новом месте обитания, тренировались с оружием и превращали себя в крайне монолитное и милитаризированное общество.
А следом случилась катастрофа. И бывшие аристократы вернулись, без труда захватив территорию своих бывших владений. На тот момент люди, на фоне происходящего слома всей прошлой жизни, были даже рады пришедшему порядку. Только вот аристократы ничего не забыли. И не простили.
И вот уже два с половиной века третируют население островов. Дурные законы, огромные налоги. Отношение хуже, чем к скотине — плакался возничий, выплёскивая давно наболевшее.
— И, главное, если бы толк от этого был. Так ведь нет. Они как соберутся на свой сбор, так ничего решить не могут. Пять лет назад случился неурожай на западе. Люди гибли толпами! Но они даже не смогли организоваться, пока область почти полностью не вымерла!
— Право: «Я против», — раздался позади нас голос Элеоноры.
Бросив взгляд назад, убедился, что она уже давно проснулась, внимательно слушая старика.
— И как тогда что-то решать, если каждый благородный, может воспротивиться решению большинства на собрании, и оно не будет принято? Их же тут десятки тысяч таких! — скептически покачал головой я.
— А никак. За последнюю сотню лет на общем голосовании прошло всего два решения, — хмыкнула девушка.
— Просто отличная страна… — в который раз протянул я.
— Какая есть. Зато войн с соседями почти нет, — пожала плечиками девушка.
— Потому что остров. И это не мешает местным аристократам баловаться пиратством!
— Нужно же чем-то заняться, когда единственным стоящим делом считается война. А вести её не с кем, кроме собственного народа, — с иронией проговорила Элеонора.
Тем временем, на горизонте показался постоялый двор. Мы спрыгнули и пошли рядом с телегой. Напоследок, я попрощался с возницей:
— Удачи, старик. Надеюсь, что-то однажды изменится.
— Только не на нашем острове, — зло сплюнул он и, подняв руку, попрощался: — Бывайте.
Свистнули вожжи, и телега ускорилась, потихоньку скрываясь впереди. Я повернулся к принцессе, буркнув:
— Мне уже эти острова не нравятся. Понятно теперь, почему ты сюда не особо рвалась.
— У нашей семья мало выбора в союзниках, — поморщилась принцесса.
Я лишь сжал губы. История притеснения её родни — это одно, но тут рано или поздно всё полыхнёт, и когда это случится, местным аристократам придётся тяжко. Хотя…
— Не боишься попасть под бунт местных крестьян? — спросил я девушку, распахивая дверь постоялого двора.
— Тут десятки тысяч обученных человек, которым лишь дай повод начать резню. Так что нет, не боюсь. Бояться стоит крестьянам, — вздохнула она.
Пока она заказывала еду, я про себя порадовался, что она выросла, изменилась, несмотря на воспитание. Немного покрутилась в среде обычных людей, может на это посмотреть и с нашей стороны. Хотя, по-хорошему, в этом обществе ей это будет только мешать.
— Заскочим в город по дороге, нужна броня и оружие.
— Тебе его никто не продаст, простолюдинам запрещено, — покачала головой Элеонора.
— А тебе?
— Для этого требуется публично заявить, какого я рода. Не стоит объявлять, что мы связаны с тобой после того, что случилось в порту. Ты так не считаешь?
— Считаешь, что был не прав? — сделав глоток местного ягодного морса, сморщился от вкуса. Кислятина.
— Прав, не прав — не важно. Подобное убийство ставит тебя вне закона. А заодно и создаёт сложности для меня.
— Но, всё же, что ты думаешь?
— В тот момент, когда они открыли рты, всё оказалось предрешено. Если бы ты их просто избил, ничего не изменилось, мигом бы ватага мстителей собралась. Так что лучше бы нам скорее оказаться в столице, а после тебе покинуть острова.
— Значит, вечером побежим, — согласился я.
Прохладнее будет и людей на тракте меньше. Дня за три-четыре будем там, если не особо торопиться.
— Но в город зайдём, я не могу появиться перед тётей в «этом», — вздохнула девушка, подняв пальцами рубашку на плече.
Сказано — сделано. Уже к полудню следующего дня мы подходили к воротам очередного города. И там, выспавшись и отдохнув, на следующий день заглянули в банк, а потом к портному и сапожнику. К сожалению, это заставило задержаться ещё на пару дней. В эти времена одежду и обувь шьют по человеку, особенно дорогую, что требовалось принцессе.
Хотя простое платье ей, а мне простую рубаху и сапоги с чужой ноги, мы взяли у того же портного сразу. Так что из лавки, мы вышли уже похожие больше на ремесленников средней руки, чем на пару непонятных оборванцев.
Неспешно прогуливаясь, мы приближались к центру города, пока не вышли на полную народу площадь. Было на удивление тихо, напряжение, висящее в воздухе, казалось можно резать ножом. По центру площади возвышался небольшой помост, на котором стояло двое крепких мужиков, крепко держащих связанного третьего. И ярко одетый аристократ, держащий в руках лист пергамента.
Рядом с площадкой, так, чтобы было удобно палачам, стоял длинный кол. Аристократ, демонстративно развернув пергамент, начал зачитывать:
— Решением милостивого нашего Императора и суда города Бродно, кузнец Войцех, за нападение на благородного приговаривается к смерти путём сажания на кол!
— За что его? — тихо спросил я одного из соседей, зло смотрящего на происходящее.
— Дочь слишком красивая. Была. Приглянулась не тому, кому нужно, — сумрачно ответил мне местный житель.
Тем временем, палачи подтащили обвисшего в их руках мужика, заросшего полуседой бородой, ближе к орудию смерти.
— Последние слова раскаяния! — гордо вскинув голову, объявил герольд и кивнул палачам, вырвавшим изо рта приговорённого кляп.
Тот вздрогнул, но, глубоко вдохнув, хрипло, срывая остатки связок, прокричал:
— Мы или они, братцы! Убивайте мразей, не щадя живота своего. Мы победим!
Практически мгновенно в рот ему впихнули кляп обратно, а следом сорвали портки, примеривая на обмазанный жиром кол. Я поморщился, отведя взгляд от планируемой казни. Но у людей на площади было своё мнение на происходящее.
Кто кинул первый камень — непонятно. Но попал он в одного из палачей, заставив его схватиться за голову. Буквально через десяток секунд, на центр площади обрушился ливень из метательных снарядов. Толпа вокруг взревела, единым порывом бросаясь вперёд.
Я же в это время, ругаясь матом, подхватил Элеонору и стал отступать к краю площади, отпустив её, только когда мы оказались у входа в переулок.