Страница 10 из 11
– Вожак только о наживе думает! – резко перебил её Ятрагор. – О наживе да о власти своей! Никак не натешится, жажду не утолит!… Ни разума, ни осторожности. По всей округе на нас облава идёт, точно на зверей диких. Кого зима не доконает – тех воины княжеские добьют. А ему – всё нипочём! Не даёт ему покоя слава предков его, тоже хочет в песни да легенды попасть… Да только неверный путь он выбрал – не слагают песен о подлецах да предателях…
Аглая замерла, боясь спугнуть откровение старого жреца. Вот-вот услышит что-нибудь интересное! Размышлять о том, с чего это старику вздумалось вести с ней, чужачкой, задушевные беседы, было некогда – она ловила каждое слово. В конце концов, быть может, просто «наболело»…
– При прежнем вожаке иначе жили! – продолжал меж тем Ятрагор. – Воевали – да! И в походы ходили – куда без них? Но убивать ради того, чтобы убивать – такого не было!… Волком не душегубство движет, и не жажда наживы, а голод и волчата голодные. Волк всё стадо никогда не вырежет – он добычу возьмёт и уйдёт себе! Ему песни хвалебные без надобности…
Аглая сидела молча, пытаясь мысленно собрать воедино услышанные сведения.
– А мне теперь решать надобно, что делать с тобой дальше, – жрец вдруг перевёл разговор в другое русло. – Нет больше Майпранга, и вступиться за тебя некому. Тут Катиар кругом прав. Согласишься добром в шатёр к нему идти – в живых останешься, да и он тебя примет. Стае чужая свежая кровь ох, как нужна! Не согласишься…
– …в жертву богам отдадите! – закончила фразу девушка.
Старик не ответил – он смотрел в сторону, погружённый в свои думы. Морщины, избороздившие лицо, сейчас казались ещё глубже. Неожиданно в душе Аглаи шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. А ведь старик искренне переживает за Майпранга! Что за чувства он испытывал к молодому волку – было трудно сказать (да и не принято, видно, в стае душу свою перед всеми распахивать!), но однозначно был на его стороне. И то, что известие о гибели воина окончательно подкосило жреца, было заметно невооружённым глазом…
Набравшись смелости, Аглая чуть двинулась вперёд и легко коснулась его суховатой руки:
– Ятрагор… А вдруг жив Майпранг? Вдруг вернётся скоро? Через неделю там… то есть через седмицу… Катиар сказал, что к богам его отправил, но вдруг врёт?
Последние слова прозвучали тоскливо и жалко. Аглая вновь поёжилась, зябко обнимая себя руками за плечи. Ятрагор медленно поднял на неё тяжёлый взгляд, в тусклых глазах, кажется, мелькнуло что-то:
– Катиар отправил??? Ну-ну, злое сердце! Всё-таки поднял руку на кровного потомка древних… Вернётся Майпранг, говоришь?… Что ж, давай подождём – седмицу, не больше! Больше у нас времени нет…
– А время, а время не убавляет ход. А время, а время идёт себе, идёт5… , – ни с того, ни с сего вполголоса пропела девушка слова далёкой, почти забытой песни, вдруг пришедшие в голову.
– Чудная ты девица, А-гла-я! – покосился на неё жрец. – Что означает твоё имя?
– Радость и ликование! – опешила она от такого неожиданного поворота в разговоре.
– Радость и ликование… Давненько в стае не было ни того, ни другого…
– Ятрагор! – Аглая отчаянно цеплялась за любую нить разговора. – А твоё имя что означает?
– Ищущий огонь, – невозмутимо ответил старик, словно ожидал подобного вопроса. – Без огня нет света, нет жизни, нет пути. Моё дело – искать и указывать путь моей стае…
– Красиво! – улыбнулась девушка. – А Катиар – что значит? Тоже что-нибудь прекрасное и возвышенное?
– Добывающий славу! – углы рта старого жреца дёрнулись, словно он тщательно скрыл усмешку. – Хотя многие «за глаза» называют его Радагос – одноухий…
– Ну, это-то понятно – почему! – ухмыльнулась в свою очередь Аглая.
Жрец, вроде, не был против такого, довольно фамильярного общения – вот и славно!…
– Что ж ты не спрашиваешь про Майпранга? – вопрос застал её врасплох.
– А должна? – нахмурилась девушка. – Хорошо: что означает «Майпранг»?
– Лунный Барс!
Вот это номер! А древние племена знали толк в романтических именах и названиях!…
– Почему барс? – она всё же решила уточнить. – Разве барс с волчьей стаей может ходить?
– Ходить нет, а вот за собой водить – может! Майпранг – сын прежнего вожака, потомок древних воинов, что могли в бою оборачиваться зверями… Видела глаза его?
– Да, он говорил что-то, – припомнила Аглая светло-янтарный взгляд, действительно показавшийся её не совсем человеческим. – Не про зверей, а про то, что станет вожаком, когда Катиара убьёт… Я не совсем понимаю: если Майпранг – сын вожака, откуда тогда взялся Катиар?
– Катиар погубил бывшего вожака обманом и подлостью и захватил власть, а Майпранг ещё мал был тогда, чтобы ему противостоять, – пояснил жрец. – Теперь и вовсе не до того, чтобы силами меряться. Но Катиар знает, что сын законного вожака рано или поздно бросит ему вызов…
– Ну да… , – рассеянно пожала плечами Аглая. – Так всегда: кто победит – тот вожак…
– Много ты знаешь, да не всё! – перебил её старик. – В волчьей стае отродясь меж воинами поединков не было! Вожаком тот считался, кто стаю за собой вёл, разумом да хитростью обладал, чтобы остальным волкам выжить, волчат новых на свет производил. Тот и правил вместе с волчицей своей… Но если власть обманом захвачена – приходит время боя за место вожака…
– А если победит недостойный? – не унималась Аглая. – Снова – обманом и подлостью!…
– Это уже не нам, а богам решать! На то и есть поединок ритуальный…
Старик замолчал. Тишина в шатре и за его пологом уже казалась густой и звенящей.
– Ладно! – произнёс он наконец. – Поверил тебе отчего-то Майпранг, а значит – и я поверю. И спрашивать не буду, почему и откуда знаешь так много. Седмица, говоришь?
Аглая кивнула.
– Значит, подождём. Для стаи найду, что сказать. Но по прошествии седмицы, коли Майпранг не вернётся, не будет тебе ни прощения, ни пощады!
– Согласна, Ятрагор! Принимаю я твои слова и решение, – Аглая удивлённо поймала себя на том, что ещё чуть-чуть и заговорит на здешний манер.
Жрец же невозмутимо продолжил:
– Живи пока, как жила. Из шатра выходить можешь, но на глаза лишний раз не суйся. А главное – Катиару не попадайся! Черно сердце его и мысли мрачны, другой раз может и не выпустить. И меня рядом не окажется… Всё. Иди. Ночь на исходе…
Аглая поднялась. Уже у выхода обернулась и склонилась в лёгком почтительном поклоне. Ятрагор поклон принял и поднял руку, останавливая:
– Ты сама-то всё понимаешь, нездешняя? Понимаешь, что оружие своё волк мало кому даст? А для Майпранга клинки не оружием были, а частью души его, частью жизни. Получается, волк-воин часть себя тебе отдал…
***
…Смысл сказанного Ятрагором дошёл до Аглаи не сразу. Поёживаясь от предрассветного промозглого холода, она доползла до своего шатра и буквально свалилась кулём на постель, закрутившись с головой в одеяло, как в кокон. Глаза она открыла только к обеду. В голове было непривычно пусто. Обычно одолевали всевозможные мысли, а сейчас ни-че-го.
Пока она спала, заходила Орга – на столике стояла миска с едой и знакомый кувшинчик. Аглая попыталась заставить себя поесть. В почти остывшей каше на сей раз имелись кусочки мяса – видимо, последняя вылазка действительно принесла стае хорошую прибыль. Поковырявшись немного, Аглая отодвинула миску. В пустой голове постепенно стали всплывать подробности ночного разговора.
«Отдал часть себя», – эта фраза морозом холодила кожу. Ятрагор произнёс её с таким торжественным видом, что становилось понятно: волки придают подобным жестам огромное значение. Знать бы ещё, о чём сам Майпранг думал! Разумеется, он не раздавал свои клинки направо и налево, но вполне мог сделать это… по-дружески. Она вздохнула. «Дружить» с молодым воином почему-то не хотелось…
…И потянулась седмица. Чтобы не запутаться в днях, как две капли воды похожих один на другой, Аглая делала пометки в маленьком блокнотике, который нашёлся в рюкзаке. Среди прочей полезной мелочёвки там обнаружилась ещё и большая красивая заколка, купленная кому-то в презент (кому – она и припомнить не могла!). Сейчас заколка предназначалась в подарок Орге.
5
*В.Толкунова. «Песенка без конца».