Страница 2 из 15
А через пару дней Аглая начала чахнуть. Поначалу свою слабость и недомогание она сама себе пыталась объяснить тяжёлыми родами. Вот как вожак детей хотел – сразу двоих соорудил, а ей отдувайся! Она пыталась шутить, но потом стало не до шуток. Силы будто покидали её, медленно, но верно уходя тоненьким ручейком. Через день она уже головы не могла поднять от подушки, а потом настолько ослабела, что даже не смогла взять на руки детей…
…Майпранг отрешённо смотрел в потолок. Вспомнился момент, когда Аглая впервые сказала, что он скоро станет отцом. Отцом… Его словно оглоушили по голове чем-то тяжёлым, и он, плохо соображая, что делает, просто развернулся и молча вышел из шатра… А потом долго сидел в одиночестве на берегу моря и смотрел на волны, сверкавшие в лучах закатного солнца, пытаясь принять и осознать то, что только что услышал.
Там его и нашёл Ятрагор.
– Пранг, я тебе говорил когда-нибудь, что ты болван? – поинтересовался жрец.
И в ответ на гневный взгляд выставил вперёд ладони, усмехнулся и продолжил:
– Я не с вожаком сейчас толкую, а с волком – молодым да бестолковым. Аглая там места себе не находит, не знает, что и думать, а он тут расселся – размышляет… Али не ведал ты, что от любви да согласия дети на свет появляются? Новость это для тебя?… Иди к ней да потолкуй – ей сейчас поддержка твоя нужна да слова тёплые, а не размышления!…
И когда Майпранг поднялся, чтобы уйти, Ятрагор добавил уже серьёзно:
– А теперь как вожаку скажу. Уже говорил и ещё раз повторю: стаю возрождать надобно – вот с себя и начни, со своей семьи да своих волчат…
Их волчата… Крепкие, здоровенькие… Теперь ни у кого не было сомнения – стая будет жить!…
И плата за это… жизнь Аглаи???…
Майпранг резко повернулся и, стиснув слабое тело в объятиях, в отчаянии уткнулся лбом ей в плечо. Глазам вдруг стало мокро. Сармат на мгновение зажмурился, потом прикоснулся к векам и недоуменно уставился на свои пальцы – пальцы были влажными…
Внезапно тело женщины в его руках слабо дёрнулось и обмякло.
– Аглая… Аглая!…
Не помня себя от ужаса и одновременного понимания чего-то неотвратимо-неизбежного, он продолжал трясти её за плечи, вглядываясь в безжизненное лицо, прикладывая ухо к груди, где не было слышно ни звука…
– Аглая!!!…
Кто-то пытался оттащить его от лежанки, и он, рыча, упирался… Сбоку слышались чьи-то приглушённые рыдания… А он всё пытался взять её за руку, как будто это могло что-то изменить…
Неожиданно наступившая тьма заботливо укутала его, унеся прочь ужас, отчаяние и безысходность…
***
…Прохладный морской ветерок… Запах соли и водорослей, замешанный на ароматах зелени и фруктов… И то, и другое здесь в изобилии…
Майпранг, втянув ноздрями воздух, приоткрыл тяжёлые веки. Он лежал на морском берегу, завёрнутый в тёплое одеяло. Солнце садилось, уже касаясь краешком диска морской глади, и волны, чуть шелестя, накатывали на песчаный берег.
Рядом сидел Радомир. Сармат невольно обратил внимание, как побледнело и осунулось лицо воеводы, потом с усилием приподнялся и сел рядом. Адски болела голова.
– Прости… , – вдруг тихо и хрипло произнёс русич.
Вожак, превозмогая боль, повернул голову и удивлённо уставился на него.
– Это я тебя по башке отоварил, иначе не оттащить было, – поймав его взгляд, пояснил Радомир и поспешно отвёл глаза. – Видно не рассчитал немного…
Майпранг отрешённо смотрел на волны. В его душе море теперь неотрывно было связано с НЕЙ. У моря были ЕЁ глаза, ЕЁ ласка, ЕЁ характер – неугомонный и непредсказуемый…
И умереть он хотел в ЕЁ объятиях, с любимым именем на устах, погрузившись в морские волны с надеждой на скорую встречу в садах предков… Арес силён и милостив! Майпранг столько раз убивал во славу его, что не сомневался: сейчас бог поймёт и простит его, и подарит долгожданную встречу с любимой…
– Вожак… , – Радомир тронул его за плечо и тут же отшатнулся, увидев полный отчаянной решимости взгляд. – Вожак, ты что удумал-то???…
– Отстань, воевода, не до тебя сейчас!…
– Да ты послушай меня, дурной! Жива Аглая! Ятрагор сказал, есть надежда…
…Он не помнил, как преодолел расстояние между морским берегом и становищем. Ноги будто сами несли его, а в висках настойчиво стучало: жива! жива!…
Подбежав к шатру, он столкнулся с выходящим наружу старым жрецом.
– Стой, вожак! Подожди! Нечего тебе там делать пока… , – Ятрагор перехватил упирающегося сармата. – Поговорить надо…
***
… – Успели, в последний момент успели – душа её к богам уже отлетала. Если б не крик твой – потеряли бы время драгоценное и не спасли уж… Я в шатре своём был, лекарство готовил. Все дни эти думал: что же случилось? Так и эдак прикидывал, проверял, а потом понял – отравили! И яд смог выявить, мудрёный яд – сразу ответное снадобье и не приготовишь… Но успел… Будет жить твоя Аглая, вот только…
– Что, Ятрагор??? Говори!!!
– … волчат у вас не будет больше. Бесплодной будет волчица твоя…
– Да ты нечто думаешь, мне двоих недостаточно??? – со смехом сармат вскочил и, опьянённо-радостно взглянув на старика, помчался в шатёр.
Ятрагор устало прикрыл глаза…
…Он вновь стоял на коленях у изголовья и тревожно вглядывался в её лицо. Щёки по-прежнему бледны, но дыхание ровное и спокойное. Майпранг взял в ладони её руку – слабую, но тёплую, живую, и поднёс к губам.
Ресницы женщины дрогнули, и его глаза встретились с серо-зелёным взглядом. Аглая изумлённо-недоверчиво смотрела на него, а по щекам безжалостного воина-волка текли слёзы…
Глава 2
… – Pita! Pita1! – звонкий детский голосок заставил Майпранга отвлечься от разговора с Радомиром и Богданом.
Наверное, как всегда что-то важное! Никак не мог он научить своих волчат сдержанности и почтению. Вот Аглаю они слушались беспрекословно! А из него – бывалого воина, хладнокровного наёмника, вожака стаи – просто верёвки вили!…
– Что? Что случилось на этот раз? – Майпранг старался казаться серьёзным и солидным, но его так и подмывало плюнуть на военный совет и умчаться вслед за детьми на луг ловить кузнечиков, или рассматривать золотых рыбок и осторожных креветок на отмели, или что они там ещё придумали…
С ними он вновь познавал детство, которого у него, по сути, никогда не было…
Дочь продолжала тянуть его за рукав, потом, сердито сверкнув янтарными глазищами, бесцеремонно вскарабкалась на колени. Сунувшийся было за ней брат немедленно получил от неё хорошего тычка – отца она считала своей безраздельной собственностью.
– Ярина2 !… – Майпранг попытался напустить в голос суровости.
Девочка живо развернулась к нему, и губы её расплылись в такой знакомой улыбке-усмешке, что сармату в очередной раз захотелось потрясти головой – как в отражение своё посмотрелся!
– Всё, вожак, побеждён! Наповал сражён! – усмехнулся Богдан, сидящий напротив.
Мальчик тем временем «атаковал» воеводу.
– Дядя Радомир, а ты научишь меня с двуручным мечом обращаться? – забираясь на колени к русичу, он хитро заглядывал тому в лицо круглыми серо-зелёными глазами.
Глазами Аглаи…
– Конечно, Арпоксай3! Вот сегодня вечером и займёмся! – ответил воевода, чуть приобнимая мальчика рукой.
Сын… ЕЁ сын…
Мальчишка повернулся и задиристо показал сестре язык – девочкам двуручного меча не полагалось…
…Его собственный сын сейчас, наверное, сидел в шатре с матерью – Чеслава не пускала его гулять одного, чтобы он не якшался с «волчьим отродьем». Не пускала, пока не вмешивался Радомир. Значит, опять будет скандал…
В этот момент малыши заливисто рассмеялись, вытолкнув его из невесёлых мыслей, – Богдан скорчил им зверскую гримасу. Сам водник недавно стал отцом во второй раз и, по всей видимости, останавливаться не собирался. Орга была не против…
1
Pita! Pita! (скифо-сарм.) – Отец! Отец!
2
Ярина (слав.) – «солнечная», «светлая», «огненная».
3
Арпоксай (скиф.) – средний сын прародителя скифов Таргитая, один из родоначальников царских скифов; "Река-Царь", "Царь водных глубин". Вне всяких сомнений, Майпранг захотел дать своему сыну звучное имя великого предка.