По следам Таманцева

Он, хотя и работал тогда на строительстве Кузнецкого металлургического, все-таки считался местным, так как родился и вырос в Сталинске, а всех остальных называл командированными. Стычки между молодыми людьми были не так уж редки, но на них никто не обращал внимания. Подумаешь, парни подрались. Но, видимо, в тот раз начальство решило навсегда избавиться от «позорного явления прошлого» и устроило показательный процесс, под который и суждено было попасть Коловратову. Впрочем, ему всегда не везло: дерутся все, а замечают почему-то только его. Наверное, из-за его устрашающего вида и неумения потом, после драки, поплакаться в жилетку и покаяться.

Прояснить ситуацию я хотел еще в Беларуси. Больно уж много нестыковок выходило с этим Коловратовым. То он служит в «СМЕРШе», а потом куда-то исчезает. То объявляется на Дальнем Востоке и участвует в войне с Японией, но за какие-то действия, граничащие с нарушением закона, был разжалован и уволен из Вооруженных сил.

Впрочем, с теми, кто когда-то служил в разведке, контрразведке и спецподразделениях, всякое могло случиться. И Коловратов мог объявляться то там, то тут вовсе не по своей воле, а по прихоти приказа. Такие мысли роились в моей голове, пока поезд пробегал последний участок пути от Белогорска до конечного пункта – Благовещенска.

Разумеется, я не поехал за тридевять земель, не созвонившись с коллегами из Поярково. Однако в Поярково отделение УФСБ возглавлял новый человек, который слышал что-то о старике, но новой информации к той, что я имел, добавить не мог. Да, собственно, зачем ему мне помогать? У него другие задачи и проблемы.

От Белогорска поезд шел с опозданием, и в Благовещенск прибыли затемно. Я уже планировал было искать пристанище на вокзале, чтобы утром отправиться автобусом в Поярково, когда высокий молодой парень, стоящий на перроне, вдруг обратился ко мне по имени отчеству.

Оказалось, это водитель начальника Поярковского отделения УФСБ. Через минуту появился и сам начальник – молодой человек лет тридцати с небольшим.

Мы сели на привокзальной площади в машину, и поехали в Поярково. По дороге я выяснил, что Коловратов в районе не значится. По непроверенным данным, родственники поместили его в дом престарелых в Белогорске. Но в Поярково живет человек, который хорошо знал Коловратова, поскольку когда-то служил на заставе, рядом с которой находилась деревенька Коловратова. К герою-ветерану ему неоднократно доводилось возить корреспондентов.

Мы ехали в темноте и довольно быстро, но в Поярковскую гостиницу добрались только к часу ночи. Водитель называл начальника Петровичем, не стал ломать традицию и я.

– Спасибо, Петрович, – сказал ему на прощание, – как завтра?

– Водитель приедет за вами в девять, – пообещал Петрович и откланялся.

Я разобрал постель, улегся и посмотрел на часы, пытаясь фосфорными стрелками загипнотизировать себя. Эти стрелки показывали второй час ночи по амурскому времени. Но внутренние часы не обмануть. Ведь в Минске было только шесть вечера. Промучившись в постели с полчаса, я встал, умылся, достал из сумки несколько листов бумаги и стал сочинять план завтрашних действий.

Срок Коловратов отбывал, работая на той же стройке, только уже за колючей проволокой.

– У вас, – подчеркнуто вежливо, что обычно не предвещало ничего хорошего, сказал следователь, – странный послужной список. Вы вдруг возникли в Севастополе в моряках, потом неожиданно оказались среди танкистов…

Что мог ответить ему Коловратов? Он и сам не понимал зигзагов судьбы. С началом войны попросился на фронт. Его направили сначала в штрафную роту, но на разборке, у кого были небольшие сроки, и кто не имел 58-й статьи, отравляли на фронт обычным порядком. И громила Коловратов понравился какому-то «покупателю» в морской форме. Так он оказался в Севастополе. Его ремесленное образование пригодилось, зачислили на тральщик помощником моториста.

– В Севастополе я оказался по мобилизации, – сказал Коловратов. – А после ранения отправили в госпиталь, в Сталинград. Тогда никто и не думал, что немцы начнут наступление на город.

– И вы оказались в рядах танкистов?

– Нет, с моими габаритами в танке не поместиться, я был в танковом десанте.

– А кто вас рекомендовал в «СМЕРШ»? – спросил следователь.

– Меня отобрали его представители, – ответил Коловратов.

– Странно все это, – заметил Попатенко, – с вашей биографией нельзя попасть в «СМЕРШ», а вы в него попали.

– На фронте биографиями не интересуются…

– Интересуются, еще как интересуются, – не согласился с Коловратовым следователь. – Вот я, например, выяснил, что в Сталинграде при странных обстоятельствах погиб командир вашей роты.

– Там все погибали при таких обстоятельствах, – сказал Коловратов.

– Да, – подался к нему Попатенко, – но перед этим им не угрожали подчиненные…

– Я ему не угрожал…

– То и подозрительно, вы действительно ему не угрожали, но за тем, кто угрожал, стояли вы… Старый зековский прием, сделать что-либо чужими руками. А теперь скажите, почему вы умолчали о судимости и пребывании в лагере во время беседы в Сталинграде с представителями «СМЕРШа»?

– Меня об этом не спрашивали, да и беседы никакой не было. Меня нашел Граббе и взял к себе в охрану.

– Есть еще более странные обстоятельства. Человек, который привез вас в Севастополь, погиб. Ваш командир роты в Сталинграде – погиб. Граббе, после того, как взял вас к себе, тоже погиб. Как вы можете это объяснить?

– Никак, – коротко и зло ответил Коловратов.

– Правильно, – почти дружелюбно согласился Попатенко. – Однако вам придется ответить еще на один вопрос. Куда вы исчезли на двадцать четыре часа перед последней операцией в прифронтовой полосе?

– …

– Но отвечать на этот вопрос вам придется уже в другом месте.

Попатенко встал, и тут, словно этого ждали невидимые соглядатаи, открылась дверь и вошли двое солдат с автоматами.

Попатенко поморщился:

– К чему этот театр. Мы с раненым выйдем во двор, пройдем к выходу, а вы уж потом с автоматами…

В госпитале был тихий час, и Коловратов с Попатенко подошли к машине с будкой никем не замеченными.

Пока один из конвойных бегал за его обмундированием, а затем относил халат, он сидел с Потапенко в будке. Потом следователь выпрыгнул наружу, а вместо него забрались солдаты с автоматами.

– Проваторов, – раздался голос Попатенко.

– Я, таш капитан, – отозвался один из конвойных.

– Будешь за старшего.

– Есть.

Коловратов присмотрелся к своим конвоирам. Бритва еще не касалась их лиц.

– Давно на службе? – спросил он.

– Разговор-рчики, – прорычал Проваторов.

«И то верно», – подумал задержанный.

Между тем Коловратовым, который тянул срок с тридцать девятого по сорок первый, и нынешним, впитавшим опыт спецопераций в тылу и вне тыла врага, была огромная дистанция. Когда машину начало качать, в голову пришла интересная мысль: «Если при очередном качке придать телу дополнительное ускорение и перелететь на противоположную лавку, где сидел второй конвоир. Чуть придержать его автомат и ударить ногой Проваторова, а затем задавить второго конвойного?» И это должно получиться, поскольку начало его движения ни у кого из конвоиров не вызовет подозрения.

«Я тебе покажу, разговор-рчики», – подумал он с некоторым злорадством, и стал ждать следующей кочки или впадины на дороге.

Кто-то стучался ко мне. Я глянул на часы – половина девятого. Петрович обещал появиться в девять.

– Да-да, – отозвался я, чтобы они не подумали, что номер пуст, – сейчас открою.

Конечно же, я уснул только под утро, и спал не более двух с половиной часов.

Я открыл дверь. Передо мной стоял свежий, выбритый и пахнущий одеколоном Петрович.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».