Страница 3 из 6
На стуле в комнате – девочка-подросток с черным от многодневных побоев лицом. Рядом две мужские фигуры. Одна в штатском, другая – в военной форме. Военный хватается за кобуру, но его пистолет лежит на столе. Две короткие очереди. Затем Коловратов, оглядываясь на дверь, сгребает бумаги со стола, достает документы из открытого сейфа.
За всем этим следят испуганные детские глаза. Надо же, она еще может пугаться!
– Сё – знаю, сё знаю, – вдруг произносят распухшие губы девочки…
– Свои, – раздается голос Трошина, который появляется в проеме двери, затягивая горловину вещмешка.
– Все знает, – Коловратов кивает на девочку.
– Она говорит, что связная, – произносит Трошин, – пошли.
– Сё знаю, – слышит за спиной Коловратов и бьется головой в дверной косяк. Когда-то его за рост, грозную внешность и виртуозное умение стрелять взял к себе в группу Граббе.
Коловратов разворачивается, берет одной рукой девчонку, и, держа автомат в другой, направляется к выходу. Его прикрывает огнем группа поддержки. То, на что решился Коловратов, конечно же, нарушение всех гласных и негласных правил рейда за линией фронта. Однако никто не говорит ему об этом, не требует оставить девчонку. Штурмовая троица отходит первой. Остальные, меняясь и отстреливаясь, следуют за ней.
Уже на выходе из города в отдалении заметили группу людей. Это могли быть только немцы, но они сознательно «не видят» продвигающиеся к окраине тени: лето сорок четвертого – всем хочется выжить.
Вскоре к штурмовикам присоединяется первая часть группы.
– Потери? – спрашивает Граббе.
– Макаров, – отвечает кто-то.
– Отпусти ее, – говорит Граббе Коловратову, – пусть уходит.
Но ему, да и всем остальным, понятно, что девочка в таком состоянии не сможет уйти.
– Оставим партизанам, – хрипло возражает Коловратов.
– Хорошо, – соглашается Граббе, – вперед…
Группа идет вместе с девочкой, но все прекрасно понимают, что если ситуация изменится, то ее придется оставить.
Однако все складывается как нельзя лучше. В нужную точку они выходят на рассвете. Там их уже ждут партизаны. Далее передвигаются еще быстрее. Партизаны соорудили носилки, в которые уложили девочку. Уже на подходе к основной базе Граббе дал сигнал о высылке самолета.
С ним отправили все, что взяли в комендатуре, и раненую девочку. Коловратов только и смог узнать, что ее зовут Настя.
Отлежавшись на базе трое суток, они пошли в новый рейд. Но, то ли удача от них отвернулась, то ли немцы после нескольких нападений разгадали тактику таких операций. Рядом с комендатурой их ждала засада. А затем еще долго и организованно преследовали. Потеряв половину группы, они вернулись на партизанскую базу. Был легко ранен и Коловратов. Но что ему такое ранение, на нем этих шрамов, как на бродячей собаке блох. Одним меньше, одним больше.
Слава Богу, я – обитатель верхней полки. Это к тому, что моими соседями по купе оказались парень лет двадцати и две молодые мамы с трехлетним мальчишкой и девочкой пяти лет.
Мамы с детьми каждые два часа усаживались кушать. Точнее, мамы усаживали за стол детей. Но те, разумеется, ничего не ели. Около часа продолжались уговоры съесть ложечку за папу, маму и бабушку, затем «трапеза» заканчивалась и начинались игры. Обе мамы предусмотрительно везли с собой по мешку игрушек. Но и это было не самое примечательное. В вагоне ехал еще добрый десяток сверстников наших юных попутчиков, и они постоянно приходили в гости к нам с предложениями поиграть в машинки, в куклы или в паровозик.
Парень вскоре не выдержал прелестей пребывания в столь разновозрастной компании и попросился в другое купе. Я остался на своем месте, сказав себе, что человек должен адаптироваться к любым условиям, на то он и человек. Так прошел день, и только к вечеру, когда мои юные попутчики успокоились, я, наконец, смог спокойно обдумать ситуацию, в которую попал.
Год назад мне позвонил пограничник, который когда-то служил на границе по Амуру, но с распадом Советского Союза вернулся в Беларусь. Он попросил встречи, намекнув, что обладает уникальной информацией по спецоперациям «СМЕРШа» на территории Белоруссии.
В то время я пытался найти материалы и свидетелей деятельности партизанской группы Шаповала. На информацию о ней натолкнулся почти случайно. В книге «Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны» нашел несколько строк о том, что эта группа, в ее состав входили выходцы из России, оказавшиеся волей судьбы на белорусской земле, в апреле сорок четвертого пустила под откос вражеский эшелон, в котором было 3 вагона с живой силой и 14 вагонов техники. На счету бойцов Шаповала было много других боевых рейдов и диверсий. Но написать очерк об этих людях, как планировалось вначале, не получилось, ибо Шаповал после войны из Беларуси уехал, но в место призыва не вернулся…
С бывшим пограничником мы встретились в кафе «Узбекистан».
– Моя фамилия Терский, – сказал он, – я из кубанских казаков. Видел ваши фильмы «про шпионов» и готов дать еще одну «наводку». Как вы к этому отнесетесь?
– Думаю, положительно, – ответил я.
– Вы читали «Момент истины» Владимира Богомолова?
– Да.
– Так вот, в Амурской области в сорока километрах от пограничного поселка Поярково в деревне Канино живет прототип богомоловского Таманцева.
– А вам это откуда известно?
– Я служил там в пограничной комендатуре.
– А почему бы вам самому не взяться за это?
– Пробовал, – честно признался он, – но у меня ничего не получилось.
И он достал из папки с замком-молнией три рукописных листка.
– Вот фактура по Таманцеву-Коловратову.
К тому времени я действительно был автором сценариев пяти фильмов «шпионской» тематики. Опыт давал надежду, что удастся справиться и на этот раз, независимо от того, жив герой или его уже нет. Просмотрев оставленные тексты, я окончательно решил писать сценарий.
Но как добраться до Благовещенска? Это не Москва и не Питер, куда я ездил устанавливать контакты с родственниками моих героев и самими героями. Тут все намного сложнее, но никто ведь не отменил еще принцип барахтающейся в молоке лягушки. Той самой, которая долго молотила лапками по молоку, взбила масло и выбралась из кринки.
Начав «молотить лапками», я почти сразу вышел на одного из своих друзей, который порекомендовал обратиться в организацию под названием «Белазсервис»: ее представители часто ездили в Минск из под самого Улан-Удэ.
– Давай, давай, – сказал мне друг, – Улан-Удэ – это почти рядом с Благовещенском, я по карте посмотрел.
И я стал искать выходы на «Белазсервис».
Так бывало и раньше, когда писал предыдущие сценарии, а потом искал деньги на съемки фильмов. Все это похоже на попытку раскрутить огромное, старое колесо, к тому же надетое на ржавую ось. Сначала эти попытки не удаются, и у тебя возникает желание бросить все. Затем наступает момент, когда ты чувствуешь, что колесо стронулось с места и стало потихоньку крутиться.
Так вышло и на этот раз. Помочь мне взялся представитель «Белазсервиса», который работал в Восточной Сибири. Звали его Александр, а вот отчество он имел редкое – Оттович. Разгадка его появления у белорусского парня не таила в себе никакой интриги. Его дед, как истинный патриот своей Родины, назвал своего сына и будущего отца моего партнера в честь руководителя экспедиции на пароходе «Челюскин» – Отто Юльевича Шмидта.
Четко уловив суть предложения и цепко удерживая в своих руках ситуацию, Александр Оттович сразу же заявил, что представители его фирмы не ездят в Минск на машинах, потому что это неудобно и долго. Но помочь мне белорусские сибиряки могут, сделают это в рамках сотрудничества Беларуси и России.
– Если ваш журнал или какое-нибудь издательство напишет бумагу с просьбой помочь вам съездить в творческую командировку, чтобы осветить жизнь тех, кто каким-то образом был связан с Беларусью в годы войны – наша бухгалтерия не будет иметь претензий.