Страница 54 из 72
— Лучше тебе не распускать руки Диггори, а не то переломаю их. Послал я ему прямо в голову послание. Мой недавно выученный трюк. К сожалению он работает только при зрительном контакте.
После них были Виктор Крам и Гермиона Грейнджер. Только совсем не похожая на себя. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчесаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел, легкая мантия небесно-голубого цвета, да и походка совсем другая, наверное, потому, что плечи не оттягивает тяжелый ранец. И она улыбалась, правда, немного скованно.
– Привет, Алан, привет, Чжоу. – Махнула нам Гермиона.
— Прекрасно выглядишь Гермиона. — Сделал я ей комплимент, на что она в очередной раз улыбнулась.
Когда все наконец уселись по местам, Макгонагалл велела оставшимся встать друг за другом парами и следовать за ней. При их появлении весь зал захлопал, и профессор Макгонагалл повела их к большому круглому столу в дальнем конце, за которым сидели судьи.
Стены зала серебрились искусственным инеем, с темного, усыпанного звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят фонарики.
Дамблдор, возглавлявший судейский стол, встретил подошедшие пары сияющей улыбкой, Каркаров — нежданное совпадение — смотрел на Крама и Гермиону совсем как Рон. Людо Бэгмен в пурпурной мантии, расшитой золотыми звездами, громко аплодировал вместе со всеми. Мадам Максим, сменившая черную атласную униформу на свободную мантию из легкого светло-лилового шелка, тоже вежливо хлопала. Не было только Крауча, до сих пор расхлебывает свой косяк. Вместо него пятым за столом судей важно восседал Перси Уизли в темно-синей с иголочки мантии. Остальные места предназначались для участников состязания с их парами.
Многозначительно глянув на меня, Перси слегка выдвинул незанятый стул, я понял намек и сел рядом. Не успел я раскрыть рта, как Перси поведал мне "радостную" новость:
— Меня повысили. Я назначен личным помощником мистера Крауча и представляю его на вашем балу.
— А почему он сам не пришел? — спросил я, уж очень ему не хотелось весь вечер слушать очередную лекцию о котлах.
— Боюсь, мистер Крауч болен и болен серьезно. У него прихватил сердце. Ничего удивительного, сильное переутомление! Да и годы не те, хотя голова все еще светлая. Великий человек! Но Министерство на Чемпионате мира потерпело фиаско, скандал связанный с его сыном, вдобавок его очень расстроила домовуха Винки, так, кажется, ее зовут. Мистер Крауч, конечно, ее выгнал, но остался без прислуги, а это... э-э... ему трудно, сам понимаешь, возраст. Хозяйство с ее уходом разладилось. А тут на нас свалился этот Турнир, тяжелые последствия Чемпионата мира, да еще эта Скитер со своим Прытко Пишущим Пером... Он, бедняга, заслужил тихое Рождество дома. Я рад, что у него есть человек, на кого можно положиться и оставить вместо себя.
*****
Отливающие золотом тарелки, перед которыми лежали меню, все еще были пустые. Я взял карточку с рождественской виньеткой и огляделся — официантов нет. Дамблдор, однако, внимательно изучал список блюд, после чего заказал, глядя в свою тарелку: «Свиные отбивные!»
И на тарелке тотчас появилась заказанная еда. Тут все сразу смекнули, что делать, взяли меню, и золотые тарелки наполнились едой. Я с любопытством глянул на Гермиону: как ей новый способ подавать кушанья, не лишняя ли работа для эльфов? Но Гермиона и думать забыла о защите прав домовиков. Она увлеченно беседовала с Виктором Крамом и едва ли замечала что именно ест.
Я не слышал ни разу, чтобы Крам с кем-то разговаривал. Он все больше молчал, а теперь разговорился, да еще с явной охотой.
— У нас тоже есть дворец, — услышал я кусочек разговора, — не такой болшой и комфортабельный, как ваш, всего четыре этажа. И очаги мы топим только для колдовства. Но территория наша больше и красивей, правда, зимой день совсем короткий, а ночь длинная, мало времени любоваться. Зато летом мы долго летаем над озерам и горами...
— Эй, Виктор, — рассмеялся Каркаров, но глаза его оставались холодные и пустые, — смотри не скажи чего-нибудь лишнего, как бы твоя очаровательная собеседница не нашла к нам дорогу.
Дамблдор улыбнулся, и в глазах у него запрыгали искорки смеха.
— У тебя, Игорь, все тайны да тайны. Можно подумать, ты не любишь гостей.
— Мы все, Дамблдор, печемся о своих владениях. — Каркаров оскалил желтые зубы. — И ревностно оберегаем вверенные нам очаги знаний. Мы по праву гордимся, что никто, кроме нас, не знает все их секреты, и мы бдительно храним их. Разве не так?
Глава 56 (перезалив)
Глава 56
— Мы все, Дамблдор, печемся о своих владениях. — Каркаров оскалил желтые зубы. — И ревностно оберегаем вверенные нам очаги знаний. Мы по праву гордимся, что никто, кроме нас, не знает все их секреты, и мы бдительно храним их. Разве не так?
— А я, Игорь, не стал бы утверждать, что знаю все секреты Хогвартса, — добродушно ответил Дамблдор.
— Не далее как сегодня утром отправился я в туалет, свернул не туда, и очутился в прелестной, совершенно незнакомой комнате с превосходной коллекцией ночных горшков. Позже я вернулся получше осмотреть ее, а комнатка-то исчезла. Я, конечно, все равно ее отыщу. Возможно, она доступна только в полшестого утра, а может, когда месяц в фазе одна четверть или когда слишком полный мочевой пузырь.
Я прыснул в тарелку с гуляшом. Перси нахмурился, а Дамблдор чуть заметно подмигнул мне.
Тем временем Флер Делакур, изящно повернув голову в сторону своего кавалера, обсуждала убранство замка.
— У нас все по другому! — обвела она взглядом искрящиеся инеем стены Большого зала. — У нас во дворце трапезную украшают ледяные скульптуры . Они не тают и переливаются всеми цветами радуги. А какая у нас еда! А хор лесных нимф! Мы едим, а они поют. И в холлах никаких ужасных рыцарей без головы. А попробуй залети в Шармбатон полтергейст, его выгонят с треском , вот так! — И Флер с силой хлопнула по столу ладонью.
Седрик Диггори слушал ее завороженно, часто пронося свою вилку мимо рта. У меня создалось впечатление, что любование Флер отнимает у него остатки разума, и он не понимает ни слова из того, что она говорит.
— Конечно! — стукнул он по столу так, как Флер. — Да! С треском!
Я окинул взглядом зал. Хагрид сидел за одним из учительских столов и, не отрываясь, глядел в нашу сторону. На нем был все тот же ужасный бурый с ворсом костюм. Он махнул рукой, и мадам Максим, заметил я, ответила тем же. Опаловое ожерелье на ее могучей шее мягко переливалось, отражая огоньки фонарей.
Гермиона учила Крама произносить ее имя: он звал ее «Геримона».
— Гер-ми-о-на, — медленно, по слогам произнесла Гермиона.
— Герм-ивона, — повторил Крам.
— Гораздо лучше, — похвалила Гермиона, заметила, что я на нее смотрю, и улыбнулась.
Тут я заметил что Гарри не открывает свой взгляд от Чжоу.
— Ей Чжоу, похоже у тебя появился поклонник. Смотри как тебя пожирает глазами Гарри. — Пошутил я
– Вообще-то он приглашал меня, но я естественно отказала ему. – Улыбнулась она.
– И сделал он это первее тебя, может надо было согласиться с пойти с ним.
— Ах ты непослушная девочка. Тебя сегодня ждёт наказание. — Прошептал я ей, отчего она покрылась румянцем.
После ужина Дамблдор встал и пригласил всех последовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Еще один взмах, и вдоль правой стены выросла сцена — с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой.