Итого или грозовые облака

— Я пью за тебя, сладкая моя, — он подмигнул и залпом выпил, потом сразу налил еще и выпил.

Натка посмотрела на него удивленно.

— Ты, может быть, выпьешь воды, вместо вина?

— Тебе жалко? — чуть не поперхнулся тот, прихлебывая из бокала.

— Что ты! — воскликнула Натка, — Пей на здоровье. Просто смотрю тебе жарко. Сходи в душ. А пока дожарю.

— Точно, — поставил он бокал на стол и, скинув на стул полотенце, в котором был обернут, пошел в сторону туалетной комнаты, — Жду тебя там.

Натка хмыкнула и через несколько минут, сбросив с себя пеньюар, скользнула в тесную душевую кабинку. Там она попала в объятия мокрого мужчины и посажена на вздыбившийся член. Он качал ее на бедрах, а она целовала того взасос, сосала язык и помогала, упираясь ногами в стенки кабинки. Они кончили бурно и одновременно. Юрий опустил ее на ноги, и они начали мыть друг друга, касаясь руками и ртом каждой части тела. Потом возбудившись, вновь соединились в экстазе и вновь получили удовольствие.

Их ужин не был испорчен, несмотря на уже остывшую консистенцию. Они ели мясо, пили вино и целовались.

Уже к утру, они уснули обнаженные, вконец насытившиеся и уставшие от ласк. Спали до мерзкого звонка Юрия. Натка постоянно его просила, убирать звук будильника с таким жутким звонком, а он смеялся и говорил, что только такой и может его поднять, под другие он просто не просыпается.

Юрий медленно повернулся и убрал звук. Потянулся и посмотрел на спящую девушку. Она свернулась клубком, положив ладони под щеку. И была так беспомощна, что сердце его кольнула жалость, к этой маленькой женщине. Хотелось взять ее на руки и баюкать, как ребенка. Он еще раз посмотрел на нее и прикоснулся слегка к щеке. Она заворочалась, не открывая глаз, и потянула на себя одеяло. Юрий улыбнулся и быстро оделся. Заглянув в туалетную комнату, посмотрел на себя в зеркало. Покачал головой и, проверив в карманах плаща ключи и бумажник, вышел, прикрыв за собой двери. Еще было шесть часов утра, и он успеет привести себя в порядок, там, в своем кабинете. Там всегда приготовлено для него свежее белье и костюм, а также бритвенные принадлежности. Секретарша подойдет через пару часов, и он успеет ее трахнуть, там, прямо на своем рабочем столе. Она тоже ждала его. И как же не отблагодарить за такую преданность.

Секретарь, женщина лет тридцати пяти, вошла в кабинет с чашкой горячего кофе и свежим рогаликом, как он и любил. Она поздоровалась и поставила перед ним завтрак. Отошла на шаг и уставилась ему в глаза, ожидая приказания.

— Ложись, — кивнул он на стол и подошел к оголенному заду женщины. Приспустив брюки, направил член между ее ног и резко вошел. Она охнула и вцепилась пальцами в край стола. Держа ее за бедра, и сцепив зубы, он с силой входил в нее и выходил на полную длину и вновь с силой толкал его в лоно. Она вскоре задрожала, застонала, а мужчина стал толкаться все быстрее и наконец, приник, остановившись и открыв рот в исступлении. Так он любил тоже. И не ее одну. Этот мужчина не был верен кому-то одной, его хотели многие женщины, и он никому не отказывал. Его либидо было мощным. И только Натку он почти боготворил и только ее одну желал до умопомрачения.

— А что же делать, когда я женюсь? — иногда эта мысль посещала его, когда родные донимали с женитьбой, — Буду держать ее в любовницах столько, на сколько хватит либо ее, либо его самого.

О том, чтобы жениться на ней, у него даже не возникало и мыслей. Он понимал, что женитьба это совсем другое, нежели любимая женщина. Та, которая будет его женой, никогда не узнает его, как любовника. Она будет получать мужа и отца их детей. И все. Как и в их семье. У матери и отца свои жизни, но все в пределах допустимого, без выноса сора из избы. Так советовал ему отец, когда тот только начинал свои мужские отношения с женским полом.

— Запомни сын, — говорил отец, за бокалом вина, — Семья — это свято. Ты можешь иметь хоть сколько любовниц, но трахать жену обязан исправно и делать с ней детей. Они твои наследники, им ты оставишь нашу компанию. А ее любить не обязательно. Оттрахал, влил сперму и на бок. А как зачнет, то можешь и уйти в свою спальню. Или же в свою отдельную квартиру. Только так и не иначе. Зачем тебе любимая жена? Чтобы страдать, мучиться, думая с кем она тебе сейчас изменяет? Нет. Тебе нужен холодный мозг и спокойное сердце. Не путай жопу с колокольней.

Юрий вначале не понимал, сопротивлялся, пытался несколько раз жениться на своих любовницах, но проходило время, и он остывал. И только Натка в душе засела занозой, которую не может удалить. Пытается даже сделать это с помощью других женщин, трахая их во все места и получая от них все, что подсказывает его фантазия, но не получается, только хуже становится. Вот и сейчас, он отошел от еще вздрагивающей плоти секретарши и вышел в туалетную комнату. Когда вернулся, кабинет был пуст. На столе стола чашка уже остывшего напитка. Он нажал на кнопку вызова.

— Ко мне никого не пускать, — приказал он, чуть охрипшим голосом.

Поднес чашку ко рту, сделал глоток и выплюнул обратно. Встал и подошел к окну, уткнувшись лбом в стекло.

— Так противно еще не было никогда, — вспоминал он оголенную задницу секретарши, — Надо что-то делать? — подумал он и решительно набрал номер на телефоне.

— Доброе утро. Слушаю тебя, мой мальчик, — раздался мелодичный женский голос.

— Я согласен на смотрины, мама. Назначь время сама, — и отключил телефон.

Глава 18

Смотрины состоялись через неделю. Все это время он проводил с Наткой. Они гуляли по городу, ели в ресторанах, он ходил с ней по магазинам и бутикам, покупая все, на что та обращала внимание и не мог успокоиться, чувствуя себя подлецом. Ночью любил ее исступленно и отчаянно, будто прощался. Натка даже сказала, что устала от его такого «пристального внимания».

— Я замучил тебя? — спрашивал он, присаживая девушку к себе на колени, утыкаясь ей в шею.

— Ну, есть немного, — чуть отстранялась она, заглядывая в его синие виноватые глаза.

— Что случилось, любимый? — спрашивала она, целуя каждый его глаз, нос, губы, — Ты какой-то не такой?

— Я прежний, — шептал он ей в волосы, прижимая голову к груди, — И по- прежнему люблю тебя и хочу.

Они принимались целоваться и вскоре переходили к более смелым ласкам.

Юрий лежал иногда без сна и смотрел на спящую девушку. Он ломал себе голову, как объясниться, как сказать ей правду о своем решении. Но слова вылетали, как только она открывала свои серые глаза и смотрела на него с улыбкой и любовью. Так на него не смотрели никогда, да и вряд ли когда еще посмотрят. Он был для многих женщин добычей. При том добычей очень высокого ранга. А для Натки, и он знал об этом, он был просто Юра, любимый мужчина и все. Там, когда их жизни ничего не стоили, он познал эту девушку и оценил ее душу по-настоящему. Он узнал ее силу, способность встать рядом и идти до конца. И не блага или деньги привлекли ее в нем, а настоящие чувства чистой души и благородного сердца. А сейчас он должен сообщить ей о том, что женится, но она останется его любовницей, если захочет. Этим он разрушит все, чем гордился в себе самом. И что же делать? Хоть плач!

И он решился. Как раз перед днем смотрин, которые состоятся в загородном доме его родителей. Утром, после сладких соитий, он за завтраком сообщил ей о своем решении. Она сначала не поняла.

— Ты шутишь? — вскинула она на него глаза.

— Нет, — он осторожно вздохнул, — Я обязан тебе сказать об этом сам. Будет хуже, если смолчу, и ты узнаешь от своих коллег по конторе. Я честен перед тобой. И могу сказать только одно — этот брак просто деловой договор и, если хочешь, работа. Никаких чувств. Только тебя люблю, и буду любить всегда. Захочешь — уйдешь, захочешь — останешься, и будет как прежде.

Натка смотрела на него, и до нее не доходило, что он говорит. Она, конечно, готовила себя к такому повороту, но где-то в глубине души, все же надеялась на другие слова от любимого мужчины. Он смотрел на нее виновато и с надеждой, будто ждал, что она все поймет и его даже пожалеет. Но глаза Натки становились все темнее и брови сдвигались все суровее. Она отшатнулась, когда он протянул к ней руку. Руки его бессильно опустились, и он весь поник.