Палач

– Нет. А ты почему не сказала?

– Это должна была сделать Татьяна Ивановна. Ладно. Не волнуйся. Она врач опытный. У нее я с первого раза забеременела, а до этого была у другой.

Яну немного попустило. Прошло пять дней. Эмбрионолог не звонил. Тогда она сама набрала номер центра. Ее соединили с нужным отделом:

– Рябов, – сказал строгий мужской голос.

– Здравствуйте. Я Яна..

– Наконец-то, – перебил эмбрионолог. – Думал, не дождусь уже вашего звонка.

– Я даже фамилию не успела назвать, откуда вы знаете, что именно моего звонка ждете.

– У меня только один Янин эмбрион никак не вызреет. Если до завтра этого не случится, придется вам все сначала начинать.

– Но мне сказали, что все будет в порядке. Что вы позвоните и назначите дату подсадки.

– Делать мне нечего, клиенткам звонить. Звоните. Завтра. До свидания. И не нервничайте. Вы в хороших руках, – завершил звонок Рябов.

Утром он позвонил сам.

– Доброе утро. Ваш эмбрион умер. Вам надо снова пойти к репродуктологу и решить, когда будете делать следующее ЭКО.

– Доброе утро. Благодарю.

Яна легла на диван. Потом написала сообщение Сергею: «эмбрион умер». Ответа не последовало. Вместо того, чтоб идти в медцентр, она пошла в супермаркет и купила две бутылки вина.

Яна вынырнула из воспоминаний. Эти две бутылки стали первыми, но отнюдь не последними из тех, что стали спасать женщину от тяжких мыслей и чувств. В подвале стало холоднее. Яна укуталась в одеяло. «Странно, что здесь такое мягкое и теплое одеяло», – пронеслось в голове. «Наверное, я им для чего-то нужна, раз обо мне так заботятся», – трепыхнулась мысль, и Яна провалилась в сон.

ххх

В кабинете следователя районной полиции горел свет. Майор Кукса Виктор Павлович протянул папку с делом своему помощнику:

– Яна Владимировна, 44 года. Не замужем. Детей нет. Исчезла 1 января 2020 года. Посмотри на фото. Что скажешь?

– Бесцветная какая-то. Глаза грустные. Менеджер в рекламном агентстве средней руки. Судя по всему, особым капиталом в виде золотых слитков не обладает. Кому такая могла понадобиться?

– Мда.. Безнадега.

Глава 2.

Анюта и ее семья.

Не вылезая из-под пухового одеяла, Анька засунула в рот крупную ягоду малины: тарелочка с ней стояла на маленьком самодельном столике рядом с раскладушкой. Солнце ярко светило сквозь виноградные листья. Через раскрытое настежь окно, дедушка подавал бабушке, стоящей внизу, резиновый зеленый шланг. Шланг крепился в кухне к водопроводному крану и тянулся на балкон через коридор и спальню. Балкон находился на втором этаже. Прямо под ним бабушка разбила грядки с астрами. Скоро последнее в жизни Аньки школьное первое сентября. Каждый год девочка ходила в школу с букетом выращенных бабушкой цветов белого, лилового, сиреневого, бордового цветов, слегка горьковато пахнущих и таких родных.

«Включай!» – крикнул деда куда-то вглубь дома. Шланг завертелся, выпрямился, и из него полилась вода. На балкон вышла улыбающаяся мама. Анька зажмурилась от счастья и спряталась в белоснежном коконе хрустящего пододеяльника.

– Анюта, вставай, скоро гости придут. Надо обсудить меню.

Обсудить меню к празднику было любимым Анькиным занятием. К семейным праздникам готовились заранее: бабушка жарила в кипящем масле пирожки с разными начинками, дедушка варил фирменные щи, тетя Катя, мамина старшая сестра делала холодец, картофельники с грибным соусом и пекла медовик. Маминым фирменным блюдом было мясо по-французски – аппетитные кусочки свиной вырезки, покрытые хрустящей сырной корочкой.

Особенно Анька любила бабушкины пирожки с тушеной кислой капусткой. Улучить минутку, когда на кухне никого нет. Выхватить из миски золотистый горячий пирожок. Положить на него кусочек ледяного, специально, для этого случая, заброшенного в морозилку, сливочного масла. Полюбоваться пару секунд, как оно тает, стекая молочными каплями на руку, и забросить хрустящую вкуснятину целиком в рот. Оглядеться по сторонам. Прибрать следы «преступления» и отправиться в большую комнату сервировать стол. В большой комнате, а именно так ее называли в семье – не «зал», не «столовая», а «большая комната» – стояли два застекленных серванта. Две больших любви Аньки. В одном были книги – собрания сочинений Джека Лондона, Майна Рида, Алексея Толстого, Валентина Катаева, Стефана Цвейга, Франсуазы Саган, Александра Дюма и выбивающаяся из общей тональности серия романов Анн и Сержа Голон про Анжелику, зачитанные Анькой «до дыр». Во втором – посуда, привезенная дедушкой со всех уголков мира. Тончайшие салатные тарелки из Польши, на которых пары танцевали краковяк. Чайный сервиз из Японии, переливающийся, как хамелеон, всеми оттенками зеленого, желтого и розового. Рифленые рюмочки под водку из Швейцарии. Роксы под виски из Шотландии. Бокалы в виде тюльпанов на тонюсеньких ножках под игристое из Франции. Супница и суповые тарелки со сценками крестьянской жизни из Китая. На верхней полке в центре стояла кукла официантки из ресторана в Праге в пышном кружевном подъюбнике, поверх которого было надето розовое шелковое платье и белоснежный передник. Темные волосы женщины почти полностью скрывал высокий прямоугольный головной убор. Синие глаза смотрели прямо на Аньку, которая любила по долгу стоять рядом, представляя себе историю жизни не куклы, а взрослой красивой женщины, живущей где-то в Чехии.

В большой комнате собирались на праздники большой семьей. Ни у кого из членов семьи никогда не возникало вопроса, что делать на Новый год, 8 марта, 1 мая, 23 февраля, в дни рождения и на крестины. У бабушки с дедушкой было трое детей: две дочери и сын. У каждого из них были семьи и дети. А у старшего сына уже и внуки. Так было заведено: Анька сервировала стол, выставляя на него посуду из серванта. Ей были знакомы все нюансы процесса. Не просто «вилочки слева, а ножи справа». Она знала, где и как должны располагаться все предметы фраже*, где по правилам должны стоять салаты, где напитки, где хлебная корзина, как и в каком количестве на столе могут стоять свечи и другие украшения, составляла букеты цветов для центральных ваз или перевязывала ленточкой крошечные букетики, прикрепляя их к именным карточкам, стоявшим рядом с тарелками. Каждый раз, а таких разов было многое множество, ей удавалось удивить членов семьи новым причудливым способом складывания тканевых салфеток. Это мог быть обычный веер, удав, птица, роза. Сначала девочка подсматривала способы в интернете, а после стала придумывать свои. Пока она занималась столом, ее братья и сестры носили с кухни блюда и напитки. К шампанскому, винам и графинчику водки всегда присоединялась бутылочка односолодового шотландского виски «Lashkevich». Лашкевич – фамилия дедушки. Он что-то сделал полезное для Шотландии, и в честь него было выпущено 10 тысяч бутылок первоклассного напитка на одной из ведущих винокурен страны.

После застолья традиционно проходил концерт, в котором все принимали участие. Анютина мама рисовала стенгазеты, каждый раз с разным названием. Не изменен был стиль: к фотографии головы каждого члена семьи пририсовывалось нечто: тело животного или человека невиданной профессии, и следовала эпиграмма. Фотографии наклеивались на ватман заранее, а рисунки и четверостишья появлялись в день общего сбора. Над ними Анютина мама колдовала, закрывшись в спальне, пока остальные суетились, распаковывая подарки и привезенные к столу блюда. Концертное действо начиналось с рассматривания газеты. Взглянув на ее оформление, дедушка смекал, какая по настроению лучше подойдет музыка. Садился за фортепиано и осуществлял музыкальное оформление, под которое шло обсуждение очередного маминого шедевра. Обычно все хохотали, но бывали и странные реакции. Анька замечала их, но не придавала значения. Праздники приносили ей только радость и было странно, что кто-то может не радоваться вместе с ней. Тем более, и Анюта была в этом уверена, ее мама всем желает только добра. Позже, повзрослев, девочка поняла, что многое в ее жизни могло сложиться по-другому, будь она более внимательна к этим реакциям. Ну, а после концерта, все играли в карты – в тысячу. Ставка была символическая – 50 копеек за очко. Но бои были не шуточные. Выиграть хотелось каждому. А еще дедушка всегда записывал на телефон все выступления, пожелания, высказывания, курьезные случаи. Записывал, а после сортировал и архивировал. Хотел, чтобы история семьи сохранилась для потомков.