Приёмыш — книга 2

– Ой, действительно, что же это я сижу! – вскочила тётя. – Вы же голодные!

– Мы недавно из-за стола, – попробовала успокоить Ира, но увидела, что Надежду уже не остановишь, взяла сумку с продуктами и торт и пошла за ней на кухню.

– Игорь! – крикнула тётя сыну. – Покажи гостю, где вымыть руки! Ну зачем вы столько всего привезли?

– Мы без приглашения, – сказала Ира. – Муж здоровый, как лось, ему нетрудно донести, а когда вы такое поедите? Куда поставить торт?

– У вас ещё и торт? Как приятно пахнет. Ставь его на подоконник. Сейчас Петя разберёт и застелет стол, а я всё быстро нарежу. Картошку будем жарить? Я помню, ты её любила.

– Я и сейчас люблю и ем каждый день. Наверное, обойдёмся без гарнира. Хлеб есть? Ну и хорошо, закусок здесь хватит на десять человек.

Посидели они душевно, рассказывая о себе и задавая вопросы. За разговорами незаметно прошли три часа.

– Не жалеешь, что тогда ушла? – спросил Пётр. – Мы ведь читали всё, что печатали по вашему миру. Даже нам понятно, что твоё королевство – это не Англия. Один бой с теми чудовищами, когда вы дрались на холме, чего стоил. Я ведь сам воевал, хоть и застал только конец войны, поэтому просто поразился, с каким хладнокровием ты сражалась.

– Это точно, что не Англия, – рассмеялась Ира. – Только наша жизнь не состоит из одних драк, в ней немало хорошего. Вон как горят глаза у твоего сына. Скажи ему – и пойдёт за мной, не глядя. Пойдёшь, Игорь?

– Только позови! – ответил тот. – Всё брошу на фиг!

– Я тебе брошу! – подскочила мать. – Что ты говоришь ему всякие глупости?!

– Да шучу я, – опять засмеялась Ира. – К нам скоро придёт от вас много людей, но нужны специалисты, так что учись, а там будет видно. Может, и заберём.

– Ты лучше забрала бы мать, – сказала Надежда, – пока она не наложила на себя руки! Ты ведь знаешь, как я относилась к сестре. Бесхребетная и не очень умная женщина. И когда ты оставила её здесь, я не осуждала: она дала тебе право так поступить. Я ведь была в вашем городе этим летом специально, чтобы с ней повидаться. Она меня немного напугала своим письмом, в котором написала, что хотела бы встретиться, может быть, в последний раз. Я и примчалась.

– И что? – спросила Ира.

– И то! Передо мной был совсем другой человек. Ты ведь что-то с ней сделала, из-за чего Вера помолодела лет на двадцать. Она и раньше была хорошенькой, а сейчас, по-моему, ещё красивее. Я разговаривала с девчонками из её парикмахерской. К твоей матери неоднократно пытались подбить клинья, но без толку. Ей никто не нужен. Знаешь, как проходит её жизнь? Утром она идёт на работу, вкалывает там до конца смены, а потом возвращается домой.

– Ну и что? – не поняла Ира. – У многих так.

– А то, что на этом её жизнь и заканчивается. Она что-нибудь перехватит на кухне, сядет на тахту с твоей фотографией в руках и плачет. Вот такая жизнь.

– А фотография откуда? Я забрала альбом.

– Не о том спрашиваешь! – рассердилась Надежда. – Твоих фотографий навалом в любом газетном киоске. Я попыталась прекратить это безобразие, так знаешь, что она мне сказала? Что целиком и полностью заслужила свою судьбу. Её ведь похоронили. На городском кладбище есть могила Веры Волковой. Туда даже кто-то приносит цветы. Фамилию в паспорте изменили, оставили прежнее имя. Она на тебя не в обиде. Я, говорит, понимаю, что у неё не может быть матери-алкашки или тем более убийцы. Она подарила мне здоровье, молодость и деньги и ушла. А то, что унесла с собой и мою жизнь, это уже неважно, лишь бы у неё всё было хорошо. А меня уже похоронили.

– Надя! – попытался остановить жену Пётр. – Давай не будем об этом...

– Что Надя? Что вы, мужчины, понимаете! Мы все делаем ошибки. Одних жизнь за это сурово наказывает, а других почему-то нет. Так вот, нельзя человека, пусть даже за большой грех, наказывать вечно. Это только у попов, если грешник, то гореть ему в огне до окончания времён!

– У тебя нет её фотографии? – спросила Ира.

– Откуда? Она больше не фотографируется. Хорошо хоть одевается прилично, наверное, только из-за работы. А спиртного не терпит, даже отворачивает лицо, когда брызгает клиента одеколоном. Сама видела.

– Тогда дай адрес.

– Я дам конверт от письма, там есть обратный адрес. Думаешь навестить?

– Думаю забрать с собой, если захочет уйти. Слушай, вы нас заболтали, и мы совсем забыли о подарках. Игорь, будь добр, принеси из прихожей большую сумку. Там десяток джинсовых костюмов разных размеров. Брали с расчётом, что каждый что-нибудь себе подберёт. Женский костюм на твою фигуру тоже есть. Покупали в Штатах, так что вещи фирменные и ненужное без труда продадите. И вот ещё что... Постарайся не кипятиться. У вас три сына, и всем нужно помогать. Они мне тоже не посторонние, поэтому я оставляю эти деньги. Мне они не нужны, а вам пригодятся. Десяти тысяч вам хватит надолго.

Когда попрощались, ушли прямо из квартиры, поэтому верхнюю одежду взяли в руки.

– Ну и как тебе мои родственники, муж? – спросила Ира.

– Хорошие люди, – ответил он. – Мне больше других понравился Павел. За весь вечер сказал несколько слов, и все по делу.

– А как зима?

– Не успел почувствовать, но детям перед домом нравилось, так что, может, в ней что-то и есть.

– Ничего, ещё почувствуешь, когда проводим Ольгу с Сергом. Купим лыжи и на полдня пойдём в парк. Жаль, что нет паспортов, можно было бы взять напрокат и не морочить голову с покупкой. А если там есть каток...

– Ты когда собираешься за матерью?

– Завтра, примерно в это же время. Выйду в городском парке, немного пройдусь пешком и возьму такси. Пока доберусь, будет часов шесть вечера, и она должна быть дома.

– Не хочешь, чтобы я пошёл с тобой?

– Мне лучше идти одной.

Всё произошло так, как Ира и запланировала. Она вышла на пустую аллею и быстро пошла к выходу. До стоянки такси надо было идти только один квартал, и на ней были свободные машины, а вот добираться до дома матери пришлось минут сорок. Начало темнеть, когда такси въехало в один из дворов нового микрорайона. Ира расплатилась с водителем, вошла в нужный подъезд и поднялась на второй этаж. Она не стала стучать в дверь, а применила проницаемость и вошла в квартиру. Мать сидела на тахте и, закрыв глаза, тихо раскачивалась из стороны в сторону. Свет она не включила, но девушка увидела и свою фотографию в её руках, и две мокрые дорожки на щеках, и что-то беззвучно шепчущие губы. Вернув телу обычные свойства, Ира бросила на пол шубу, села на тахту и обняла испуганно вздрогнувшую мать.

– Ира! – прошептала она. – Пусть это бред, пусть тебя нет рядом и мне это только чудится! Только, пожалуйста, не уходи, побудь со мной хоть чуточку! Моя жизнь потеряла всякий смысл, я живу по инерции. Сначала я ждала, что, может, ты меня простишь, вернёшься и заберёшь с собой. Потом поняла, что таких ошибок не прощают и я тебе больше не нужна. Я ведь не хотела тебя вынашивать и рожать, это Игорь настоял. Ты росла непоседой и постоянно требовала внимания, а я из-за этого целых пять лет не могла работать и оказалась привязанная к дому. Стоило отвести тебя в садик, как через два-три дня ты заболевала простудой, и твой отец, которому это надоело, настоял на том, чтобы я сидела дома. Помнишь, как я разбила о твою голову посуду? Какая же я была дура и эгоистка! Муж на меня тогда наорал, а ты целую неделю пряталась. Что-то я не то говорю...

– Мама! – Ира прижалась мокрой щекой к щеке матери. – Я могу забрать тебя с собой и жить вместе, но о том, что ты моя мать, будут знать очень немногие. И не из-за того, что я тебя стесняюсь, просто так нужно. Ты согласна?

– Иришка, это действительно ты? – до матери только сейчас дошло, что всё происходящее – это не бред расстроенного воображения, а реальность. – Как ты сюда попала?