Страница 1 из 5
В тот день я очень спешил домой, глупо улыбаясь и представляя, как обрадуются моему возвращению родители: мама, как всегда, начнёт суетиться и причитать, что у неё нечем накормить бедного ребёнка. Папа крепко обнимет, пряча счастливые глаза, и будет неловко шутить, смеша нас старыми как мир анекдотами, а потом, усадив за стол, достанет бутылку хорошего вина... Как, толкаясь и крича, затормошат меня неугомонные младшие братья, а сестрёнка Анечка, запрыгает, хлопая в ладоши, прося покатать её верхом...
Сердце замирало в радостном предвкушении, на этот раз мне было что им рассказать и чем похвастаться ― я наконец-то поступил в тот самый университет, о котором давно мечтал. Пусть и не с первой попытки, но какое теперь это имело значение? Главное ― у меня всё получилось...
Когда до дома оставалось совсем немного, грудь сдавило в плохом предчувствии ― взбудораженная толпа заполняла подход к нашей улице. Не в силах глубоко вздохнуть, я резко остановил папину старую машину и кое-как выбрался из неё. Торопливо пробираясь между людьми, растерянно прислушивался к разговорам, но паникующий мозг отказывался понимать обрушившиеся на него страшные слова: взрыв газа, снесло весь первый подъезд, много жертв...
― Как это первый подъезд, мы же там живём?
Меня словно закружило в горячем водовороте ― задыхаясь, я оторвал пуговицу от душившего воротника рубашки, и, посмотрев на груду искорёженных бетонных плит, еле прошептал:
― Жили...
В тот момент я ещё не осознал, что остался совсем один, не мог поверить в то, что чуда не произошло, и они утром не ушли в кино или на прогулку. В худшем случае ― лежат сейчас на больничных койках... Пусть будет что угодно, только не это...
Оглушённый бедой, не мог оторвать растерянного взгляда от того, что осталось от нашего дома, когда подошла заплаканная тётя Люба из соседнего подъезда и обняла меня. Мы с её сыном Петькой выросли вместе и долго дружили, пока он не переехал с отцом в другой город.
― Митя, не смотри туда, не надо, деточка... Я видела, как их выносили, всех твоих. Взрыв случился утром, до сих пор достают погибших. Прости, дорогой, мне пришлось их опознавать и давать показания в полиции. Их больше нет ― даже маленькой Анечки, никого злая судьба не пощадила. Пойдём к нам, посидим, налью тебе чего-нибудь и всё расскажу, а потом вместе сходим в больницу, убедишься... ― она зарыдала, вытирая слёзы дрожащей ладонью.
― Нет, ― я не узнал свой непривычно глухой голос.
― Что, нет, Митя?
― Сразу пойдём, я сам должен увидеть...
Сон прервался неожиданно: сердце бешено колотилось, кипятком разливая боль в груди. Нащупав под подушкой таблетку, положил под язык, покорно ожидая, когда "отпустит". Сейчас бы встать и открыть окно ― здесь так невыносимо душно, но надо перетерпеть приступ...
Я осмотрелся: за прошедшие годы комната совсем не изменилась, лишь немного поблекла и выцвела. В детстве мы с братьями часто приезжали сюда, к морю, и тётя с радостью принимала нас в своём доме. Неудивительно, что три года назад именно к ней я поехал после ужасной потери ― она поддержала меня, помогая пережить тот кошмар...
Мы так давно с ней не виделись ― я всё откладывал поездку, и вот, наконец, снова здесь. Навстречу вышла соседка, с порога огорошив новостью, что тётя внезапно умерла, и вчера её похоронили. Какая страшная гримаса судьбы ― мой номер телефона так и не нашли, чтобы сообщить о случившемся и поторопить с приездом, вот и получилось, что даже на похороны я опоздал...
Старенькая баба Вера, смущаясь, сунула мне в руку запасные ключи:
― Катина квартира завещана тебе, можешь переночевать...
Конечно, надо было отказаться и поискать гостиницу, но шёл уже второй час ночи, а я был в шоке и безумно устал с дороги. Расстроенный случившимся и плохо соображая, что делаю, покорно взял ключи, открыв дверь. Время было позднее, глаза слипались, поэтому машинально поднявшись на второй этаж, лёг в любимой с детства комнате. И, несмотря на потрясение, уснул, чтобы снова увидеть привычный кошмар: возвращаюсь, а дома больше нет...
Я лежал, глядя в потолок и пытаясь справиться с сердечной болью, когда внезапно шторы всколыхнулись, и порыв ветра распахнул окно, наполнив тёмную комнату светом и звуками ― яркими всполохами молний и раскатами грома. Гроза накрыла приморский город, замерший в ожидании неминуемого дождя.
Отдышавшись, потихоньку встал, и, закрыв хлопающие на ветру ставни, спустился на первый этаж в гостиную. Немного постоял, озираясь и не зная, что делать, и, подойдя к большому окну, сдвинул в стороны золотистые шторы ― меня всегда привлекала гроза, пугая и завораживая одновременно. Но сегодня особенно: я чувствовал ― должно случиться что-то важное, то, чего так долго ждал и боялся...
Наконец, пошёл не просто летний дождь ― настоящий ливень. Там, высоко в небе, беспрерывно сверкали молнии, серебряными клинками разрезая тучи на неровные клочья. Феерические вспышки чередовались с яростными ударами грома, от, казалось, бесконечных потоков воды по земле быстро заскользили проворные ручейки.
Я стоял у окна, пальцем правой руки повторяя движения капель по стеклу, губы тихо шевелились, что-то бессвязно шепча. Мне было нестерпимо жарко. Прислонив горячий лоб к оконному стеклу, закрыл глаза, но это не помогло ― свет проникал через веки, причиняя боль, а яростное биение сердца, казалось, заглушало безумие грома...
Все мои чувства были обострены до предела. Сейчас малейший шорох или скрип за спиной вызвал бы панический ужас, и не было сил ни сопротивляться, ни прятаться. Я боялся обернуться и снова увидеть её.
В тот день тоже была гроза...
Ужасные воспоминания хлынули против моей воли и, как этот ливень, затопили сознание, сметая барьеры, которые я тщательно и долго выстраивал...
Три года назад, так же в июле я приехал по приглашению маминой сестры, чтобы после пережитого кошмара побыть с последним близким мне человеком ― тётей Катей.
В ту ночь после душного дня разразилась сильнейшая гроза, и каким бы усталым я ни был, звон разбивающегося от порыва ветра оконного стекла меня разбудил. Вскочив с кровати, спросонья долго не мог сообразить, где нахожусь. Пустая оконная рама продолжала без устали хлопать, пол был усыпан осколками стекла, и, наступив на один из них, я застонал от боли.