Монашка и дракон

Интересно – чем? Моим самовольством или грубостью дракона?

– Она оскорбила тебя? – вскинулся младший брат, через стол зло посмотрев в мою сторону.

Мне не дали места, и я стояла за креслом настоятельницы. Спинка была достаточно высокой, чтобы я могла спрятаться за ним с макушкой, если пригнусь. Но сейчас мне совсем не хотелось прятаться. Гости должны понять, что они – всего лишь гости.

– Нет, не оскорбила, – дракон жестом остановил младшего брата и повернулся к матери-настоятельнице, привычно уперев кулак в бок. – Не обращайте внимания на Дилана – он горяч не в меру. Но вы-то его знаете, матушка. А вот ваш «цитатник» я впервые вижу и слышу. Откуда такое чудо?

«Цитатник»! Я вспыхнула от негодования. До сих пор я считала почетным следовать за настоятельницей и цитировать Писание, но в устах дракона это стало чем-то чуть ли не неприличным.

– Сестра Виенн всего лишь три года в монастыре, – чинно пояснила мать Беатриса. – У нее хорошая память и она прочла много книг.

– Я вижу, что память хорошая! – расхохотался дракон. – А еще и язычок злой, как посмотрю. Упрекнула меня, значит, что я – птица однокрылая? Вроде как летать не могу?

Да ведь он – дракон. Значит, летать для него – привычное дело.

– Что молчишь? – спросил маркграф, пытаясь рассмотреть меня за спинкой кресла.

– По уставу монастыря сестры могут говорить только с моего разрешения, – пояснила настоятельница.

– Так дайте ей разрешение, – нетерпеливо потребовал дракон. – Она говорит забавные вещи, пусть меня развлечет.

– Сестры изучают Писание не для забав, – строго одернула его настоятельница, – ибо…

– Истины небесные – не развлечение для ума, а средство для его воспитания, – тут же отозвалась я, когда сухой палец матери Беатрисы взметнулся вверх. И снова, словно кто-то заставил меня говорить больше, чем следовало. – А кто ищет в божественных тайнах развлечений – тот неразумец и глупец, и дом его – геенна огненная. Книга откровения, глава вторая, двадцать шестой.

– Сестра Виенн, – посчитала нужным сделать мне внушение мать-настоятельница.

– Что вы, матушка, я ничуть не обиделся, – заверил ее дракон. – Наоборот, все так для меня познавательно. Сам-то я не осилил и двадцати стихов из священной книги, а тут меня просвещают лучше, чем каноник на проповеди в седьмицу.

Он явно ждал, чтобы я ответила, но я хранила молчание. Осторожно выглянув из-за кресла, я встретилась взглядом с драконом. Черные глаза смотрели весело – похоже, он и в самом деле не рассердился. Но не зашла ли я слишком далеко?

– Покажись, – велел дракон, но я отрицательно помотала головой. – Пусть покажется, матушка? – обратился он к настоятельнице. – Надо же мне оценить, в хороший ли переплет обернули такие знания.

Настоятельница была недовольна, но спорить не стала.

– Выйди, Виенн, – велела она, и я сделала шаг в сторону.

Теперь мы с драконом находились на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Он сидел в кресле развязно – развалившись и широко расставив ноги. И смотрел на меня с живым любопытством. Неужели, я и правда так удивила его? Как он сказал – развлекла?

У дракона был длинный нос с хищными ноздрями, немного кривоватый, как после перелома. Густые прямые брови, твердый подбородок с ямочкой, и четко очерченные губы – как будто вырезанные стамеской на дереве. Сейчас эти губы кривились в усмешке.

– Переплет – так себе, – сказал дракон и засмеялся. Зубы у него были белые, яркие, особенно яркие по сравнению с загорелым лицом. – Странная монашка…

Переплет «так себе»! Подобные слова задели бы любую. Я не стала исключением. Что бы ни происходило, женщине всегда обидно встретить пренебрежение своей внешностью. Боюсь, в тот момент я посмотрела на дракона достаточно зло, и он это заметил. Черные глаза загорелись, и от этого я разозлилась еще больше.

– Нельзя оценивать книги по переплету, – сказала я, нарушив правила монастыря не говорить без разрешения наставницы. – Потому что и в ветхом переплете может скрываться божественная мудрость, а кожа с тиснением, украшенная… рубинами, – тут я многозначительно посмотрела на кольцо с рубином, надетое на руку дракона, – скрывать непотребные сказки, которые надлежит читать лишь в тавернах, пьяницам. Святой Томас из Акивианы, письмо к королю Родерику, абзац девятый.

– А! Вы слышали? – восхитился дракон, оборачиваясь к ближним. – Дилан, ты что-нибудь знаешь про Томаса из Акивианы?

– Кто это? – подхватил его брат. – Какой-нибудь лорд, трусливо сбежавший за границу?

– Это святой, мудрость которого жива уже триста лет, – ответила я бесстрашно, не обращая внимания, что настоятельница дергает меня за край рукава, приказывая замолчать. – А что останется после вас хотя бы через пятьдесят лет?

Над столом повисла гробовая тишина. Дилан де Венатур медленно поднялся, кладя ладонь на рукоять кинжала, лежавшего на столе – младший брат только что разрезал им хлеб.

– Сестра Виенн хотела сказать… – вмешалась наставница, и голос ее дрожал.

– Подождите, матушка, – остановил ее маркграф тем же небрежным жестом, что и раньше – своего брата. – Сестра Виенн и сама нам прекрасно пояснит, что хотела сказать. Язычок у нее движется достаточно проворно. Пока.

Я смотрела ему прямо в глаза – черные, как ночное беззвездное небо, и понимала, что ввязалась в слишком опасную игру. Надо ли продолжать? И не поздно ли уже отступать?

– Ты замолчала? Растратила вдруг все свое красноречие? – спросил дракон вкрадчиво.

Тянуть дальше было просто нельзя, и я заговорила:

– Простите, господин. Я спрашиваю себя, достаточно ли вы прославили свое имя, чтобы о вас сохранилась добрая память? Ведь если вы накажете ничтожную монашку за то, что она цитировала вам святое Писание – это не сделает вам чести и может перечеркнуть все ваши прежние подвиги. Да и король посчитает, что вы обошлись очень сурово. Ведь именно указом короля монастыри и их обитатели получили статус неприкосновенности перед светскими лицами. Вы же не хотите, чтобы вспоминая ваше имя, люди говорили: а, это тот, что нарушив закон короля, воевал с монашкой из монастыря святой Пучины?..

– Нахалка! – выдохнул Дилан де Венатур и сделал шаг вперед, но его брат вдруг расхохотался.

Да как расхохотался! До слез, повалившись на подлокотник.

Я снова спряталась за спинку кресла, а матушка-настоятельница пребольно ущипнула меня за руку.

– Простите ее, милорд, – сказала она дракону, когда тот отсмеялся и сделал глоток вина из предложенного бокала. – Она слишком молода и горяча, как и ваш младший брат…

– Она молода и горяча, вы правы, матушка, – согласился дракон. – А еще остра на язык и знает королевские законы. Не только цитатник Писания, но и свод законов. Целая библиотека – и все в маленькой женской голове. Хороша ваша Виенн, мне нравится. Я забираю ее.

Глава 2. Развлечение от скуки

– Как это – забираете? – изумилась мать-настоятельница. – Вы шутите, милорд?

– Ничуть, – заверил ее маркграф. – Я хочу ее, она будет меня развлекать. А раз я ее хочу, что меня может остановить?

Дилан рассмеялся, падая в кресло и возвращаясь к трапезе.

– Милорд! – ахнула мать Беатриса. – Что я от вас слышу?!

– Да не беспокойтесь вы, матушка, – маркграф вытянул шею, пытаясь рассмотреть меня. – Жен мне и так хватает, а вот цитатника нет. Вам же он ни к чему – всем известно, что вы прекрасно знаете священное Писание. А?

Младший брат опять обидно засмеялся. Я не видела лица настоятельницы, но прекрасно чувствовала ее гнев. Выучить Писание наизусть – труд еще тот. Это мне все дается легко, а некоторые и после десяти лет в монастыре читают службу по книге.

Сердце мое бешено стучало, и я вцепилась в спинку кресла, чтобы не упасть. Права была мать Беатриса, советуя не высовываться. Зачем надо было умничать и дергать дракона за хвост?

– Вы не можете забрать Виенн, – теперь голос настоятельницы дрожал уже заметно для всех. – Монастыри под защитой короля. Он не позволит, чтобы вы забрали и обесчестили монахиню…