Страница 16 из 37
Рыжеволосая женщина снова перегнулась через стол, но на этот раз придвинулась к нему еще ближе и, указав на Ларкина пальцем, велела ему сделать то же самое. Помедлив, Хранитель подался вперед, так, что их лица едва не соприкоснулись.
– На черном рынке, – прошептала она так тихо, что ее слова чуть не потонули в гуле голосов и топоте танцующих гостей.
Почему Ларкина это не удивило?
– И где именно мне ее найти? Рынок большой.
– Полагаю, ты был там раньше?
Он кивнул.
– Знаешь Энуна?
– Оружейника?
– Иди к нему. Он тебе поможет, – сказала женщина, поднимаясь с места. Спрятав монеты в своем кармане, она потянулась к кружке в руке Ларкина и высвободила ее из пальцев Хранителя. Потом, сделав большой глоток, она вернула пиво на стол и ушла.
Ларкин посмотрел вслед женщине, имени которой даже не знал. Если она осмелилась ему солгать, он найдет ее и вернет свои монеты, даже если ради этого придется снова взойти на борт корабля.
Глава 9 – Фрейя
В животе требовательно заурчало. Хотелось есть и пить, но Рэй предупредила, что принцессу, возможно, снова попытаются усыпить, и теперь Фрейя с крайней осторожностью относилась ко всему, что попадало в ее желудок. Потому что даже если эта новая жизнь – без языка, без возможности говорить – казалась ей кошмаром, девушка не могла позволить себе забыться приятным успокаивающим сном. Фрейе нужно было бодрствовать и пребывать в здравом уме, чтобы решить, что делать и как поступать дальше. Нужно было что-то предпринять и остановить отца. Нельзя было вовлечь страну в войну, ведь она будет стоить жизни тысячам ни в чем не повинных людей. Но как принцессе, лишенной голоса, добиться того, чтобы ее услышали?
– Вы должны что-нибудь съесть, – сказала одна из горничных, держа перед носом Фрейи тарелку с маленькими бутербродами. Принцесса не знала эту женщину и не могла припомнить, чтобы когда-либо видела ее во дворце. Девушка уже забыла имя, которым та представилась ей несколько минут назад.
Фрейя оттолкнула от себя тарелку.
– Принцесса, вам нужно подкрепиться на ночь.
Фрейя скривилась: не только из-за того, что только что услышала, но и от жгучей боли, которая почти разрывала ее голову на части. Вот уже более двух часов горничные нещадно дергали и тормошили принцессу. Сначала они положили ее отмокать в горячую ванну с ароматными маслами, потом, по традициям Зеакиса, выщипали все волоски на теле новобрачной, щедро втирая в кожу девушки драгоценные масла, пока та не стала мягкой, как у младенца. Они придали форму ногтям на пальцах рук и ног, и теперь настала очередь волос и прически, потому что после нескольких недель сна новобрачная должна была выглядеть идеально для воссоединения со своим мужем и быть готовой к их первой совместной ночи. Видимо, от Фрейи ожидалось, что она сделает эту ночь просто незабываемой для Элроя, потому что теперь принцесса была испорченным товаром – и даже в большей степени, чем все думали.
Потому что в ту ночь, когда Фрейя лишилась языка, она потеряла невинность с другим мужчиной. Ларкин. Она мучительно скучала по нему, хотела, чтобы он был рядом с ней, чтобы поцеловать, обнять и заверить ее, что все будет хорошо. Фрейя понятия не имела, как это сделать. Отец хотел войны и ради нее был готов пойти на все мыслимые и немыслимые жертвы. В библиотеке он сказал, что сделал ставку на Элроя, поскольку принц Диглан, старший сын императрицы Атессы, был руководителем вооруженных сил Зеакиса. Конечно, она могла убедить Элроя не вставать на сторону отца, но это отсрочило бы его планы лишь на некоторое время.
Горничная бросила попытки уговорить Фрейю что-нибудь поесть и вместо этого принялась показывать ей целую гору одежды. Принцесса выбрала первый попавшийся наряд, потому что девушке было совершенно безразлично, что на ней будет надето, когда ее подадут Элрою словно кусок мяса. С его стороны было очень мило отправить Рэй проведать Фрейю, но она не позволила этому ввести себя в заблуждение. В этом дворце пират был ближайшим доверенным лицом принцессы и знал правду о ее магии, но это не умаляло его мужской сути. Элрой был мужчиной, мужчиной с потребностями. А Фрейя теперь была его женой. Конечно, он не откажется ради нее от физической близости до конца своей жизни. Девушка поклялась сделать с ним невыразимые вещи, если только пират прикоснется к ней, но как? Фрейя не могла кричать о помощи или творить магию, потому что для этого у нее не было никаких средств.
Фрейе хотелось поговорить с Рэй. Поговорить с ней о том, чего Элрой ожидал от нее в эту ночь. Но девушка не видела ее с тех самых пор, как проснулась, и за все это время ни минуты не провела в покое. Принцессу постоянно окружали люди, которые интересовались ее самочувствием, а когда Фрейя оставалась одна, ее одолевали усталость и сон.
Лишь один человек не навещал принцессу за все это время. И этим человеком был ее отец.
Даже мать, королева Эриина, приходила к ней с выражением вины на лице, из чего Фрейя сделала вывод, что отец сказал ей правду о том, как их дочь лишилась языка. Однако девушка не стала заговаривать об этом со своей матерью, потому что та была верна королю Андроису и только попыталась бы оправдать его действия. Фрейя не хотела слушать эти оправдания. Поведение и решения ее отца были непростительны, и принцесса не хотела тратить силы на бессмысленные разговоры с матерью, но собиралась сделать все, чтобы остановить и свергнуть отца с трона, прежде чем его неуемная жажда власти приведет народ и страну к гибели.
Эта мысль не давала покоя Фрейе на протяжении всего времени, пока ее готовили ко встрече с Элроем. Ее накрасили, напудрили, одели и надушили прекрасными ароматами, и, когда принцесса посмотрела в зеркало после нескольких часов непрерывных процедур, она не узнала женщину, которую увидела в отражении. Дело было не в платье, прошитом золотыми нитями, и не в корсаже, который пышно вздымал вверх ее небольшую грудь. То, что она увидела, было оболочкой. Маскировкой, не больше и не меньше. Такой Фрейя была раньше, но те времена прошли.
Она устала быть милой и заботиться о том, чтобы люди относились к ней доброжелательно. Фрейе надоело, что ее жизнью управляет семья, которую девушка больше таковой не считала. Разве можно назвать их семьей, если собственный отец заставляет ее замолчать, а мать просто безучастно смотрит на происходящее? Нет, с нее хватит. Хватит угождать этим людям! Пора готовиться самой занять трон. О да, Фрейя взойдет на престол, и очень скоро, но после этого раз и навсегда положит конец всему этому цирку, который сейчас зовется монархией. Ни один человек не должен обладать такой властью, как ее отец. Король Андроис мог делать все, что ему заблагорассудится, и никто не мог привлечь его за это к ответственности.
– Принцесса?
Фрейя оторвалась от своего отражения в зеркале.
Горничная выжидательно смотрела на нее:
– Вам нравится?
Нет, подумала Фрейя, но все равно кивнула.
– Я очень рада. Вас уже ждут в столовой.
В столовой? Фрейя ожидала, что ее отведут прямо в комнату Элроя. Тем не менее, она снова кивнула, и толпа горничных и гвардейцев повела принцессу через замок. Темные стены, ковры и портреты предков на стенах, массивные колонны и запах древесного угля. Все, что девушке было так знакомо и прежде дарило безопасность, теперь казалось чуждым и лживым. Но на губах принцессы играла легкая улыбка, призванная скрывать ее истинные чувства.
У дверей в столовую стояли несколько гвардейцев, в том числе – Йель, один из членов экипажа Элроя на «Хелении». Он был единственным, кто улыбался Фрейе, все остальные лишь смиренно склоняли головы, и она гадала, что творится у них в головах. Жалели ли они ее из-за потери голоса? Или насмехались из-за предполагаемого несчастного случая?
Двустворчатая дверь в столовую распахнулась. Фрейя застыла. Элрой уже ждал ее. На нем был темно-красный с золотом мундир Зеакиса, в котором девушка встретила его на черном рынке. Его руки сверкали драгоценными украшениями, в носу блестело золотое кольцо. Черные волосы были собраны в хвост, и только несколько волнистых прядей обрамляли безупречное лицо.