В поисках Авеля

– Центральный?

Неужели они там решились наконец?

Да уж, центральней не бывает! Только это она сама решила.

– Милый, – сказала, чувствуя на себе его жадные руки и на минуту отодвигаясь, – вопрос цареубийства принципиально решен уже давно. Сейчас для нас это вопрос не политики, а исключительно боевой техники. И совершенно неважно, есть ли на это санкция того или иного партийного комитета.

Плохо было то, что в главном – готовности пойти и взорвать – положиться ей было не на кого. Жаль, что невозможно все вообще сделать самой. Потому что организация – это сила, машина, всеми своими деталями настроенная на результат, но вместе с тем, чем опаснее организация, тем больше подвержена провокаторству. Безответственно думать, что не найдется среди партийных шестеренок очередного иуды – ладно бы только личный риск, но и дело окажется под ударом. Поэтому она так и сообщит: готова принять помощь партии, но только чтобы всем управлять самой.

Путая следы, как когда-то учили, доехала третьим классом до Орши и отправила две телеграммы. Московский почтамт, до востребования, Кузнецкому: «Добрались благополучно. Намерены открыть торговлю Могилеве. Перспективы отличные. Присматриваем место. Просим помочь средствами. Соколовы». И вторая, Рогинскому: «Устроилась лекарским помощником доктору Конкину. Надеюсь скоро получить диплом. Жду поздравлений. Люба». Обе эти телеграммы, даже если вдруг привлекут внимание, никуда не вели. Кузнецкий был просто почтовый ящик, а другой адресат, Рогинский, действительно содержал акушерскую школу, и именно дипломом этой школы на присвоенную ею фамилию она, в случае необходимости, могла удостоверить свою принадлежность медицинской профессии. Доктор Конкин был человек проверенный и, судя по всему, чистый. Любу он сверх штата зачислил к себе, помог прописаться в участке и на квартиру устроил. Без направленной агентурной разработки вычислить ее было невозможно.

Товарищи прислали в помощь Афоню. Человек не задавал лишних вопросов, делал, что говорят, подчиненное положение его вполне устраивало. Хороший выбор. Афоня свел с местным, Гришей Воронцовым. Этот показался чересчур амбициозным, но дельным, на подготовительном этапе без такого не обойтись. У обоих были надежные документы от Совета по делам попечительских обществ, находящихся под покровительством императрицы Марии.

Уже через несколько дней он докладывал:

– Охраной и внутренним распорядком ведает комендантская часть, во главе с командующим жандармским эскадроном, а непосредственной охраной – Георгиевский батальон, у входов и по периметру. Люди обстрелянные, внимательные. Поблизости от резиденции круглосуточно дежурят чины дворцовой полиции. И секретные агенты – «ботаники» – фланируют по аллеям и якобы любуются природой. Опытные филеры, натасканные, из Летучего отряда. В личном конвое сотня терских и кубанских казаков плюс рота сводного пехотного полка. Командиры Граббе и Ресин, дундуки в эполетах, особенно Граббе, не генерал, а денщик. Казаки эти конвойные с виду грозные, но вряд ли быстро соображают. Если их ошеломить – есть шанс. По линии контрразведки был там один опасный человек, некто Орлов, следователь по важнейшим делам, но слишком самостоятельный, отодвинули. Насчет транспорта. Кроме царского «Делоне-Бельвиля» и роллс-ройсов для первых лиц, в гараже до шестидесяти авто и мотоциклеты, все под командованием капитана Вредена. Гараж располагается на территории пивного завода Лекерта в Луполовском предместье. Оттуда в город по Новочерниговской и через мост. По дороге имеются хорошие места для засады. Можно попробовать остановить ставочный автомобиль или сзади пристроиться к колонне и следовать до места.

– Если место известно.

– Ну да. Но он, как правило, придерживается установленного распорядка. После занятий в управлении генерал-квартирмейстера пешком возвращается к себе, принимает чиновников. В полдень завтрак на двадцать – двадцать пять человек. Откушав, четверть часа беседует с гостями. Потом к обедне, в Свято-Никольский собор. Вечером разбирает бумаги, иногда допоздна. Ночует в губернаторском доме, иногда переходит в свой поезд на воинской платформе. Любит ездить на авто за город и там гулять. Минимальное сопровождение: несколько офицеров в машине и взвод казаков. Самое удобное, на мой взгляд. А вообще ежедневно на посты заступает до полутора тысяч. И еще караулы в окрестностях силами восьми летучих разъездов. Ничего так, да?

– Было бы это легко, мы давно уже жили бы при республике. Продолжай.

– Да. Тоже может быть важно: любит посещать кинематограф. До театра обычно едет в авто и с конвоем. Места в эти дни расписаны между служащими и гостями Ставки, посторонние не допускаются. Мы предварительно смотрели: изнутри не достать. Но можно попробовать на подъезде или из сквера. Если метателей укрыть в переулках, а наблюдателя на Воскресенской колокольне, все будет зависеть от того, как прорваться к цели, пока он из ландо вылазит.

– Ну на колокольне наверняка жандармские посты.

– Конечно. Но есть там служка, дурачок, за полтинник даст ключ. Скажем, что из газеты, полюбопытствовать. Сделать слепок, подогнать по замку. По-тихому войти, подняться. У охраны внимание наружу, не на то, что за спиной. Хватит двоих, но ловких. В форму переодеть, это позволит пару секунд выиграть. И сзади пикой.

– Я смотрю, ты все уже решил.

– Нет, почему? Решать тебе, я просто предлагаю. Там еще, кстати, гостиница «Франция» напротив. Ты видела, конечно, еще фасад такой авантажный. Но там, боюсь, номер не снять, а с крыши сигналить не получится из-за филеров.

– Если театр, как узнать день и сеанс?

– А вот если каждый день спрашивать билет, то как откажут – так это он и есть.

– Допустим, узнали сеанс. Но наблюдателя посадить – успеем ли? Вряд ли, очень по срокам напряженно. Хорошо, а что церковь?

– Святителя Николая при женском монастыре, вниз по Петровскому спуску. Еще Войсковая церковь на том берегу Днепра. Любит ходить к обедне. Вот, двенадцатого февраля выстоял службу в Трехсвятительском, на улице, пардон, Жандармской. Я интересовался, публика допускается по специальным спискам, можно пролезть, но трудно. Если планировать на точное число – это Престольные праздники. Покров мы пропустили, но двадцать первого – Введение во храм – он наверняка будет. А если не успеем, то шестого декабря – как раз на Николая Мирликийского. Уж тут-то он литургию в Никольском соборе не преминет посетить.

– Да. – Она поднялась. – Двадцать первого и потом шестого. Вполне убедительно. Ты посиди минут пять, а потом иди.

– Подожди. А ты уже решила как? Мне ведь надо заранее знать насчет метальщиков и вообще дислокацию. Как решить, кто пойдет?

– Я тебе обязательно все сообщу, когда придет время.

То, что узнала от Воронцова и увидела на месте сама, только укрепило ее в первоначальном замысле использовать новинки технического прогресса. Афоня достал подробнейший план, на котором не только улицы и проезды, но и кварталы домов с отдельными крупными зданиями, можно все рассчитать. Вместе они наметили несколько точек. Самые выигрышные: кинематограф и Монастырский собор. Понятно, без этой романтики – колоть жандармов пикой. Нет, с двух сторон по мотору, груженному динамитом. Взрывчатку достать с воинских складов, никакого самодельного гремучего студня, как в прежние времена. Афоня и книжку раздобыл: «Практическое руководство для взрывов – карманное пособие для гальванеров, инженеров, рудокопов, лесных и сельских хозяев», с рисунками в тексте, будет что на ночь почитать. Но и без книжки понятно: если шестнадцати фунтов оказалось достаточно, чтобы развалить на Аптекарском пол особняка[19], то даже тридцать фунтов в ящике с болтами сработают как бомба огромной силы. По аналогии со шрапнелью можно надеяться, что в радиусе двадцати сажен не останется ничего живого. А для гарантии можно и вдвое больше взять. Бросать-то тяжесть не нужно.

19

Имеется в виду организованное группой Соколова-Медведя покушение на премьер-министра Российской империи Петра Столыпина 12 августа 1906 года на даче Столыпина на Аптекарском острове. В результате мощного взрыва пострадали более 100 человек (27 погибло во время взрыва), сам Столыпин серьезно не пострадал.