Страница 2 из 14
Заметив неладное, в их сторону пошла Альбина. Ее сосредоточенный взгляд сначала впился в мужа, а потом перешел на Миру. Вадим собирался еще что-то сказать, однако при виде Альбины отвернулся и замолчал.
Странное поведение Вадима Балкина видели многие. Но слова его услышала только жена.
– Мирослава, вам плохо? Может быть, врача? Успокоительное?
Негромкий голос Альбины чеканил слова, холодный взгляд не подразумевал никакой заботы, скорее недвусмысленно намекал, что излишняя экспрессия чувств неуместна. Но Мирослава была несказанно благодарна Альбине, потому что та давала ей передышку.
Мире хотелось бы выкрикнуть:
– Заберите вашего мужа и оставьте меня в покое. Все вы!
Но она покачала головой, прикрыв глаза, и тихо, но твердо сказала:
– Нет, спасибо. Все хорошо, благодарю вас. Мне ничего не нужно.
– Ну как знаете, – ответила Альбина, поворачиваясь к мужу.
Посмотрела на гроб, едва заметно скривив губы, проговорила:
– От запаха этих свечей и цветов у меня уже разболелась голова. Надеюсь, вы меня простите, если я отойду? Вадим, можно тебя на два слова?
И, не дожидаясь ответа, пошла в сторону выхода. Вадим нехотя отошел с ней, раздраженный и сумрачный. Отойдя на приличное расстояние и встав так, чтобы быть у всех на виду, женщина осмотрелась, нет ли вокруг лишних ушей.
Все это время Альбина зорко наблюдала за поведением вдовы, но еще внимательнее за собственным мужем.
– Как прошел разговор? – спросила, не обращая внимания на его недовольство. – Что она сказала? Напишет отказ в твою пользу?
Вадим повел себя странно. Бросил на нее резкий взгляд, как-то вдруг ощетинившись и отгородившись внутренне. Ответил уклончиво:
– Я еще не договорился.
И отвернулся, пряча глаза. Альбина прищурилась, очень не понравилось ей выражение лица супруга. Она может, и не слышала всего, что говорилось между ними, но язык тела и недвусмысленный мужской интерес к молодой вдове, который муж сейчас пытался скрыть, прекрасно выдавал мысли.
Да он же просто хочет заполучить отцовскую подстилку себе…
Альбина с самого начала замечала, что муж проявляет открытую неприязнь к сожительнице свекра. А когда Илья Владимирович, выжив из ума на старости лет, решил жениться на этой молодой особе, Вадим чуть ядом не изошел от злости.
Когда вскрылось завещание, был скандал. И все же, Альбина нутром чуяла, что дело тут не только и не столько в деньгах. Жены всегда чувствуют такое. Слишком уж рьяно Вадим старался оскорбить и унизить невесту отца. Слишком много ненависти. За этим скрывался самый настоящий голод самца.
Зря она доверила мужчине такие важные переговоры. Говорят же, хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам.
Перевела разговор на процедурные вопросы, потому что кто-то в семье должен заниматься процедурными вопросами, стала обсуждать какие-то детали. Вадим слушал внимательно. Но чего стоило то внимание, когда к вдове, сидевшей у гроба его отца, выражать соболезнования подошел одинокий мужчина?! Он впился взглядом в обоих и мгновенно подобрался, лицо превратилось в жесткую, злую маску.
– Извини, мне нужно присутствовать, – проговорил, не глядя на жену, и двинулся туда.
Шел медленно, нарочито спокойно. Альбину перекосило, слишком уж Вадим походил в тот момент на хищника, обозначавшего перед соперником свои границы.
Рядом с вдовой стоял Макс Петричевский. Неприятно было увидеть здесь своего конкурента, с которым они сначала соперничали в бизнесе, а потом стремление к первенству переросло в то, что при любом удобном случае мерились кошельками и инструментами, кто круче и кто дальше плюнет. Сейчас Вадиму приходилось сдерживаться, чтобы не вспылить.
А все потому, что Макс совсем недавно развелся.
Мысль сработала как сигнальный фонарь в мозгу, немедленно высвечивая цепочку размышлений. Теперь, когда Мирослава внезапно осталась весьма и весьма обеспеченной вдовой…
Нельзя допустить, чтобы вдовушка выскочила замуж раньше, чем подпишет отказ от наследства!
Но помимо денежных соображений были и другие. Мужчиной двигали глубинные, куда более мощные мотивы. Сама мысль, что к ней прикоснется кто-то, кроме него, приводила Вадима в бешенство.
Значит, она не выйдет замуж, даже если ради этого придется запереть ее в подвал и запугать до икоты. При мысли о подвале он пришел в странное возбуждение.
На Мирославе было прямое черное платье. Длинное с рукавами, закрывавшими запястья, и небольшими боковыми разрезами по низу юбки. Очень строгое и начисто лишенное всякого эротизма. Изящные черные лодочки на ногах. Черная полупрозрачная вуаль скрывала пол лица, оставляя открытыми губы и подбородок.
Устав сидеть в одной позе, она слегка отставила ногу в сторону, в разрез стало видно щиколотку в тонком черном чулке. И все это в целом почему-то показалось Вадиму до крайности развратным. Он сам не понимал, на что так реагирует, в этом зале не было женщины, одетой более скромно.
Смотрел, как Макс наклоняется, что-то тихо говорит, пожимает ей руку, и его скручивало от злости. Поэтому и рукопожатие с Петричесвким вышло несколько силовым и резким. Макс чуть заметно вскинул брови в изумлении, но Вадим уже овладел собой. Несколько слов соболезнования, и тот отошел к толпе родственников и знакомых, а Вадим остался рядом с вдовой.
Взгляд его против воли все время тянулся к видневшемуся в разрезе крохотному кусочку ноги. Мирослава немедленно подобралась, словно почувствовала, и мужчина вдруг испытал острое разочарование, оттого что его лишили некоего запретного зрелища.
– Не успела похоронить одного мужа, уже клеишь следующего?!
Едкое, оскорбительное замечание не удостоилось ответа. Наверное, ответ и не был нужен, потому что Вадим продолжал, чувствуя непреодолимое желание наказать ее, унизить, поставить на место. За все. За все те чувства, что благодаря ей испытывал.
– Мне кажется, ты не поняла, Мирочка. Веди себя прилично, здесь не…
– Идите вы… – не выдержала Мирослава.
– Это ты туда скоро пойдешь, – прошипел он в ответ.
– Осталось всего каких-то несколько минут, – жестко сказала она, выпрямляясь на стуле. – Сделайте одолжение, проведите их молча.
Слова вертелись на языке, много слов, но Вадим действительно замолчал.
Черт побери! Это же, в конце концов, отцовские похороны.
Скорее бы уж все закончилось!
Церемония приблизилась к логическому концу, уже начали вынос. Альбина заняла свое место немного в отдалении. Сейчас все ее мысли занимала ситуация с завещанием, по которому вдова свекра получала приличную долю наследства.
Вообще-то, Альбина постаралась навести справке об этой особе сразу, как только та появилась в жизни Балкина старшего. Из того, что удалось узнать, Мирослава была одинокой. Родители умерли, братьев-сестер нет, имелись дальние родственники где-то в другом городе, отношений не поддерживали. В прошлом неудачный бездетный брак, к Илье Владимировичу она прибилась после развода.
То, что Мирослава одинокая, значительно облегчало задачу. Альбина сожалела только об одном, что не взяла инициативу в этом вопросе на себя.
– Дочь, – неожиданно услышала она. – Мне кажется, с этим надо что-то делать.
Обернулась, чувствуя замешательство, оттого что погрузившись в размышления, не заметила появления матери. Но одновременно внезапное облегчение. Ответила в тон своим мыслям:
– Да мама, мы и делаем. Я уверена, она подпишет отказ, – Альбина поморщилась. – Но, думаю, что-то отстегнуть все-таки придется.
– Нет, милая, я имела в виду другое, – проговорила та, искоса поглядывая в сторону Вадима.
Альбину словно кипятком ошпарили. Отвратительная смесь досады и ревности перевернулась в груди. Неужели ЭТО так заметно? Неужели это так заметно не только ей?