Страница 27 из 93
Конечно, после неудачного выступления ГКЧП в августе 1991 года, последовавших затем распада Советского Союза и ликвидации социалистического государства отвернулись от Крючкова и некоторые его бывшие коллеги, проявлявшие к нему прежде благожелательность или по крайней мере лояльность. Увы, не всем по душе человек после его падения или низвержения с пьедестала. Для многих подобный финал — это «счастливая» возможность дать волю чувствам и высказать, наконец, тщательно скрывавшиеся обиды, накопившееся недовольство, прятать которое втуне заставляло только одно — собственное малодушие, укоренившаяся привычка к чинопоклонению. Впрочем, всё это «не ново под луной».
Вспоминается Пушкин: «Толпа… в подлости своей радуется унижению высокого, слабости могущего»[66]. У Пушкина, подметившего эту не слишком благовидную особенность человеческой натуры, речь, как мы помним, идёт об изломах творческой судьбы художника. В нашем случае, когда объектом огульной критики и всевозможных наветов становится Крючков, преобладают стереотипы и штампы, порождённые неприятием человека прежде всего по политическим мотивам — человека коммунистических убеждений, преданного советскому строю, верного своему долгу. Именно это и вызывает в нём наибольшее раздражение — даже в тех случаях, когда политику пытаются оставить «за кадром». Но чаще всего своей политической предвзятости, которая носит, как правило, яркий либеральный окрас, критики Крючкова и не скрывают.
«Крючкова всегда считали бледной тенью своего начальника и покровителя Юрия Андропова. Серая мышь, исполнительный помощник, гений канцелярии…»[67] — такой лейтмотив присутствует в оценках деятельности Крючкова, которые бойко раздаёт ему Л. М. Млечин в публикациях, посвящённых истории внешней разведки и руководителям Комитета госбезопасности СССР. На чём основано такое отношение к человеку, а главное — кто так считал? На эти вопросы автор давать ответов не собирается. Для Млечина важно сказать похлеще, а заодно представить период, в течение которого Крючков возглавлял службу разведки, как унылую цепь предательств и провалов, без проблесков и позитивных результатов.
Да и откуда могут взяться результаты, если люди в разведке озабочены, как кажется Млечину, совсем другим. Например, тем, как доказать свою преданность недоверчивому начальству и неукоснительную исполнительность. «Рассказывают, — пишет Млечин о печальной судьбе афганского деятеля, — что Амину отрезали голову и в полиэтиленовом пакете доставили в Москву — отчитаться о проделанной работе»[68]. Вводные слова «говорят», «считают», «рассказывают» в русском языке обычно свидетельствуют о том, что произносящий их руководствуется слухами или сплетнями. Но именно эти слова почему-то полюбились Млечину и с успехом заменяют ему в книгах об органах госбезопасности ссылки на источники и доказательства.
Не утруждает себя аргументами и И. Е. Синицин, опубликовавший в 2015 году книгу «Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя». В этих воспоминаниях Крючков также не обделён вниманием, автор отводит ему несколько страниц. Воистину, свобода слова в современной России не знает границ! Но автор этой книги забывает, что есть и другие границы — нормы элементарного человеческого приличия. Публично и абсолютно бездоказательно унижая честь и достоинство человека, Синицин и деятельность внешней разведки выставляет в столь примитивном и искажённом виде, что невольно задаёшься вопросом: откуда у него берётся такое чувство безнаказанности за столь грубую и откровенную ложь?
Вершиной «творчества» Синицина в жанре «голословие» является утверждение, что Крючков — ни много ни мало — разрушил внешнюю разведку[69]. Именно при нём в советской разведке, «как всегда и везде на злачных местах» (?!), процветали интриги и доносы. Ведь подумать только: даже важнейшая информация, как делится с неосведомлённым читателем автор, к председателю КГБ поступала не из ПГУ, а снималась с лент мировых информационных агентств. Синицин делает вид, будто не знает о том (а судя по всему, действительно ведь не знает!), что открытые материалы СМИ являются одним из серьёзных каналов информации для всех ведущих разведок мира. В нашей разведке анализом этих материалов занималось (причём не только круглосуточно, но и весьма эффективно!) Информационно-аналитическое управление ПГУ под руководством генерала Н. С. Леонова[70] — служба, которая при Крючкове стала одним из самых мощных и авторитетных подразделений КГБ. А более чем прозрачный намёк на то, что Андропов подвергал результаты этой работы сомнению, сродни рассказу о голове Амина, отправленной в Москву в виде вещдока.
Синицин говорит о «пагубном влиянии на Андропова и деятельность советской разведки со стороны упёртого партийного чиновника Крючкова». Но, вменяя в вину Крючкову привычки «партократа» (надо думать, приобретённые им в отделе ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран), Синицин почему-то забывает о том, что сам в 1970-е годы в течение шести лет работал в аппарате ЦК КПСС. Однако в 1979 году был вынужден оставить должность помощника Андропова по работе в ЦК КПСС и вернуться на журналистскую службу в агентство печати «Новости», которое за его специфику пишущая братия окрестила в советское время «могилой неизвестного журналиста». Может быть, в этом и следует искать причины необъяснимой, едва ли не патологической неприязни Синицина к человеку, работавшему так же, как и он, под началом Андропова, но сумевшему достичь в своей карьере несравнимо большего?
У Синицина и подобных ему авторов даже исключительная организованность Крючкова и его приверженность твёрдому распорядку рабочего дня, систематическим занятиям физической культурой и спортом (гимнастикой он ежедневно занимался даже в тюремной камере) вызывают раздражение (ведь подумать только: человек, оказывается, чрезмерно заботился о своём здоровье![71]). И мы не стали бы продолжать с такими людьми бессмысленную полемику, если бы они в погоне за сенсацией или хлёсткой фразой не переиначивали на свой манер важнейшие, подчас болезненные моменты нашей истории. Расчёт циничен: «пипл всё схавает».
Особой «новизной» отличается подход Синицина к афганским событиям, в первую очередь к поиску виновных в развязывании боевых действий. «…Практически Крючков, — пишет он, — втянул страну в афганскую авантюру. Если в марте 1979 года Андропов решительно выступал против ввода советских войск в Афганистан и призывал решать споры между халькистами и парчамистами — двумя крыльями Народно-демократической партии — миром, то уже к концу того же года, под влиянием разведывательной информации, окраску которой придавал Крючков, он склонился в сторону «ястребов» на политбюро».
Вот тебе и «бледная тень» Андропова! Оказывается, Крючков не только своим шефом крутит-вертит как хочет, но через него и на деятельность Политбюро влияет!
Афганистан и разведка — отдельная, серьёзная и сложная тема, вокруг которой, очевидно, будет ещё немало споров. Но вести их должны в первую очередь профессионалы, люди сведущие, а не журналисты-дилетанты, которые из кожи лезут вон, лишь бы лишний раз очернить наше прошлое. Например, признанный аналитик КГБ, о котором мы уже упоминали, генерал-лейтенант Н. С. Леонов, участвовавший в подготовке аналитических документов для ЦК КПСС накануне вторжения в Афганистан, считает, что, принимая решение о вводе войск, Политбюро недооценило информацию разведывательных органов, в том числе материалы, представленные Первым главным управлением. А были они далеко не так однозначны, как нам пытаются представить, содержались в них и серьёзные предупреждения относительно возможных неблагоприятных последствий.
66
Пушкин А. С. Романы и повести. М., 1971. С. 322.
67
Млечин Л. М. История внешней разведки. Карьеры и судьбы. М.: Центрполиграф, 2011. С. 208.
68
Там же. С. 202.
69
Здесь и далее см.: Синицин И. Е. Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя. М.: Центрполиграф, 2015. С. 326–329.
70
Н. С. Леонов — генерал-лейтенант, доктор исторических наук, в прошлом — начальник Информационно-аналитического управления ПГУ, затем начальник Аналитического управления КГБ СССР.
71
Систематические занятия физической культурой помогли Крючкову, не отличавшемуся природным здоровьем, перенесшему два инфаркта (первый — в самом начале его работы начальником разведки) и три микроинсульта, сохранить работоспособность и свежую голову до самых последних месяцев жизни.