Добыча (ЛП)

— Северус? Не так ли? Просто ужасные существа, инкубы. Они трахают все, у кого есть пульс, а тут еще ты… мерзость. Человек и ангел. Худшее сочетание полукровки, на мой взгляд. — Он поднял руки, снова улыбаясь. — Но полагаю, что я здесь не для того, чтобы судить его. Я здесь, чтобы решить, перережу ли я тебе горло сейчас или позже. — Дириэль хлопнул в ладоши, звук столкновения плоти был подобен грому. — Давай начнем.

Мойра хотела кое-что ему сказать, что-нибудь насмешливое, как делали героини во всех приключенческих книгах, когда злодей загонял их в угол. Она хотела быть храброй, быть язвительной, найти слабое место в бесцеремонной, садистской броне Дириэля и использовать ее для всего, что у нее было.

Но она не могла. Она просто стояла там, дрожа, не чувствуя своих рук, пальцев ног, в то время как ее сердце колотилось где-то в горле. Каждый раз, когда она приоткрывала рот, с ее языка не слетало ни слова — ни резкого возражения, ни небрежного комментария о том, что с ней все в порядке, и он ее ничуть не напугал. Потому что он это сделал. Дириэль держал ее обнаженной и прикованной неизвестно где. Ее ангельский свет решил быть застенчивым, и ее сил не хватило, чтобы разорвать оковы.

Теперь она чувствовала себя наивной, маленькой и глупой в равной мере, наконец осознав, насколько не в своей тарелке оказалась в этом новом мире.

Нежеланной тоже. Как нежеланный мужчина, ангел, который был ответственен за то, во что она превратилась.

Теперь, когда Дириэль стоял позади нее, она позволила своим слезам течь так тихо, как только могла, отчаянно пытаясь унять дрожь в теле. Два пальца ткнули ее в спину, поднимаясь вверх и останавливаясь между лопатками. Она резко вдохнула, когда он усилил давление, толкаясь, как будто что-то искал.

— Теперь, прямо здесь…

Мойра закричала — звук, раздиравший ее горло, — когда Дириэль вонзил в нее этот зазубренный нож. Укус каждого острого зуба, впивающегося в ее кожу — был подобен агонии. Одной рукой он схватил ее за плечо, пока она металась, но он продолжал и продолжал врезаться в нее. Тепло пробежало по ее спине, по ягодицам, вниз по бедрам; ей не нужно было смотреть, чтобы знать, что это кровь.

Еще один крик, когда он начал давить на другое плечо, а затем еще и еще. Каждый дюйм лезвия, каждый зубец, каждая рана. Она чувствовала все это. Северус заставил ее чувствовать себя наилучшей из возможных способов, а Дириэль — худшей.

— Ч-что ты делаешь? — она плакала, обмякнув, когда он наконец остановился — когда он наконец, казалось, отступил назад, возможно, чтобы полюбоваться своей работой. Мойре не нужно было спрашивать; она знала, что он делает. Пытает ее. Получает удовольствие. Хочет посмотреть, сможет ли он оставить на ней такой же шрам, как она оставила на нем.

Дириэль цыкнул на нее, положив руку на заднюю часть ее бедра, когда его взгляд обжег ее изодранную кожу.

— Перестань жаловаться. Все заживет. А теперь давайте посмотрим, как следует…

На этот раз у нее вырвался беззвучный крик, после того как нож со звоном упал на землю и его пальцы заняли свое место. Она извивалась и сжималась, ее нервы были в огне, голова затуманена, когда Дириэль вонзился в свежие раны. Мойра все ждала, что вот-вот упадет в обморок, наконец потеряет сознание и проснется несколько часов спустя, израненная, но живая.

Ее новое тело выдержало. Оно встретило боль — заставив почувствовать каждую ее частичку.

— Ага! — она услышала, как он снова хлопнул у нее за спиной, и через несколько секунд пальцы снова проникли в нее. — Вот они! Такие маленькие. Такие драгоценные.

Теперь ее колени полностью подогнулись, и она повисла там, опустив голову, дрожа, все ее тело горело.

— Ч-что?

— Твои крылья, глупая девчонка. Твои крылья! — закрепившись на левой цепи, Дириэль развернулся перед ней, и это движение заставило ее запястье гореть. Он обхватил ее лицо окровавленными руками, пока кровь стекала по ее спине. Теперь она достигла ее лодыжек, ярко-красная жидкость, горячая и вездесущая. Дириэль заставил ее отвести взгляд, когда он слегка покачал ее головой, ухмыляясь, его смех был похож на смех гиены. — Ты живешь одним днем, Мойра Аурелия. У тебя там выросли ангельские крылья, как я и подозревал, в ту секунду, когда ты взорвала меня в Аду. Какая удача!

Она моргнула, глядя на него, ее вялый разум не мог ничего понять.

— Крылья?

— Судя по твоему ошеломленному оцепенению, я так понимаю, ты не знаешь, насколько сильны ангельские крылья? — он погладил ее по щекам большими пальцами — грубо, как нежелательный массаж, который натер ее кожу. — Одно перо можно продать за миллионы, и ты будешь моим нескончаемым запасом. Ангелы получают сок из своих крыльев. Их мозги и мускулы, если ты понимаешь, к чему я клоню, все усиливается от действия перьев. Все хотят их заполучить. Заклинания. Зелья. Ритуалы. Необузданная, неиспользованная сила одного пера… Это уму непостижимо!

Теперь он говорил практически с пеной у рта, продолжая разглагольствовать.

— Теперь, это может пойти одним из двух способов, полукровка, — сказал ей Дириэль, понизив голос — внезапно слишком серьезный. — Мы с тобой можем работать вместе. Я одену тебя с шиком. Ты отрастишь крылья, и я соберу их для того, кто предложит самую высокую цену. Мы можем быть командой.

Сама мысль об этом вызвала у нее рвотный позыв, и на этот раз она не стала этого скрывать.

— Или ты можешь продолжать быть раздражительной. Я буду держать тебя связанной… и все равно соберу их для того, кто предложит самую высокую цену. Все, что меняется, — это твоя уступчивость, а? В конце концов мне придется убить тебя, я подписал контракт, но до тех пор, кто сказал, что мы не можем извлечь из этого максимум пользы? Немного повеселимся?

Он вернулся к растиранию ее лица, кровь размазалась по ее губам, и пока он стоял там, выжидающе изогнув одну бровь, Мойра вдохнула металлическую жидкость — и выплюнула ее обратно в него так сильно, как только могла. Слюна и кровь покрывали его бледную щеку, подбородок, и все же эти ужасные черные глаза ничего не выдавали.

После минутного напряженного разглядывания друг друга, когда Мойра наконец набралась смелости по-настоящему одарить его своим пристальным взглядом, Дириэль глубоко вздохнул и смахнул кровь.

— Ты становишься немного предсказуемой, Мойра. Немного скучновато.

Он на мгновение нырнул ей за спину, затем в мгновение ока вернулся с ножом в руке. Она пыталась держать глаза открытыми, но зрение размывалось, когда он постучал гладкой стороной лезвия по ее носу, капли крови брызнули ей на лицо.

— Я собираюсь дать тебе немного времени, чтобы подумать об этом, — сказал он ей, небрежно пятясь к двери. — Знаешь, взвесь свои варианты. И я тоже собираюсь подумать. — Он указал на нее ножом, кровь летела повсюду. — Мы найдем способ оживить это самое обычное тело — не волнуйся.

И он исчез. Вышел за дверь, которая захлопнулась за ним. Мойра услышала, как замки со звоном встали на место. Она посмотрела вниз на лужу крови вокруг своих ног, все еще перевязанных жемчугом. Боль не прошла. Она вцепилась в нее, эмоционально и физически, вцепилась своими крючками и не отпускала.

Итак, Мойра склонила голову, подвешенная за безвольные руки и горящие плечи, и, наконец, позволила себе расплакаться.

Часть 9

Северус

— Она опаздывает, — прорычал Северус, расхаживая перед окном первого этажа, свирепо глядя на скромных пешеходов. Взволнованный, как зверь в клетке, он последние полчаса расхаживал взад и вперед в ожидании приезда своей кузины Корнелии. — Она никогда не опаздывает.

— Технически у нее все еще есть три минуты, — сказал Аларик из кухни. Грохот тарелок подсказал, что он почти закончил разгружать посудомоечную машину, навязчивый шум, который заставил Северуса скривить губы.

— Она уже должна быть здесь. Разве она не знает, как это важно? Время имеет решающее значение!