Добыча (ЛП)

— Да, иду, — выдавила она. Возможно, она допустила ошибку, использовав свое настоящее имя, когда заказывала ночь с эскортом, но с тех пор Мойра поумнела. Имя ее мамы, к счастью, было достаточно распространенным, чтобы не вызывать подозрений, и она не поднимала головы, когда выскочила из тени переулка и села в ожидающее такси перед соседним многоквартирным домом.

Водитель на переднем сиденье улыбнулся ей так же явно безразлично, как большинство водителей такси, когда они забирали студента, направлявшегося в кампус, и когда машина — в которой пахло дешевыми, резко цветочными духами, — отъехала от тротуара, Мойра откинулась на сиденье и только тогда заметила, что ее трясет.

Дрожащая, но наконец-то свободная.

Даже если это только на следующие полчаса.

***

Конец этого семестра ознаменовал пятый год пребывания Мойры в кампусе FHU — и было странно осознавать, что она действительно скучала по этому месту.

Стоя на нижней ступеньке лестницы, ведущей к огромной готической башне своего, здания, в котором размещались все офисы факультета искусств, Мойра с улыбкой изучала знакомый кампус. Она не должна была скучать по этому месту. Обычно это сводило ее с ума, когда все эти невежественные старшекурсники слонялись вокруг. Мойра всегда была слишком занята, а вокруг слишком длинные очереди в кофейнях, негде посидеть в библиотеке, когда она хотела работать. Но она прекратила раздражаться из-за этого.

Элеонора Гримсби, профессор, что курировала Мойру, втянула ее в разговор, когда поймала Мойру, бросающую оцененные эссе в почтовый ящик возле своего офиса. Очевидно, она была последней, кто сделал это, но Гримсби не отчитала ее за это. Вместо этого она спросила, все ли в порядке, отметив, что некоторые из ее коллег болтали о ее отсутствии на семинарах на прошлой неделе.

— О, я подхватила тот самый грипп, который ходит вокруг, — выкрутилась Мойра, отчасти довольная тем, что ее профессора замечали, когда она не посещала их занятия. Но опять же, с ее новой внешностью — как они могли этого не сделать? Пара поболтала в тускло освещенном коридоре добрых пятнадцать минут об эссе, экзаменах и ее диссертации, которая должна была быть сдана в следующем году, которую Мойра все еще не начала. Было странно приятно обсуждать академиков, как будто ничего не изменилось, и теперь, когда она стояла на этой ступеньке, горизонт окрашивался янтарным, золотым и пурпурным заходящим солнцем, Мойра могла забыть, что все демоническое население Фарроус-Холлоу искало ее.

Она могла забыть, что сама превращается в существо, в ангела.

Она могла забыть о предупреждениях Северуса и предостерегающей гибридной болтовне Аларика. Мойра снова была просто аспиранткой. Ассистент преподавателя. Двадцатитрехлетняя девушка, у которой вся жизнь впереди.

Однако, как только она заставила себя уйти и направится быстрым шагом к автобусному терминалу кампуса, где обычно стояли такси, — все это нахлынуло на нее. Что она не была просто обычной студенткой университета. Что вся ее жизнь, возможно, еще впереди, а может, и нет. Что Северус собирался вывести ее из себя — и что она не разговаривала с Эллой лицом к лицу целую неделю.

Внезапно она остановилась, не обращая внимания на ворчание долговязого мудака, который врезался в нее из-за этого. Он продолжал идти, надев на уши огромные наушники, и Мойра дрожащими руками схватила свой телефон. Это был самый долгий период, когда они с Эллой не виделись, если не считать того, что однажды летом Элла была вынуждена навестить своих двоюродных братьев в Нью-Йорке. Это было летом между одиннадцатым и двенадцатым классом, и это были самые длинные три недели в жизни Мойры — по крайней мере, так она думала.

Конечно, у этого расстояния была своя цель. Когда она смотрела на фотографию Эллы на своей странице контактов в социальной сети, ухмыляясь при виде высунутого языка между ее пухлыми губами, Мойра знала, что привести ее в этот очень реальный, очень сверхъестественный мир было для нее проклятием.

Но она не могла продолжать в том же духе. Элла знала, что что-то случилось, что-то изменилось в жизни Мойры с тех пор, как начались внешние перемены, и Мойра мало что сделала, чтобы вовлечь ее в это. Она знала, что это причиняет Элле боль. Она знала, что ее лучшая подруга подозревала, что Мойра хранит секреты, и не могла этого вынести.

Кроме того, если демоны найдут фото и сопоставят имя с лицом Мойры, Элла окажется в опасности. И, по мнению Мойры, это означало подвергаться риску и не обращать на это внимания, а затем подвергаться риску и знать об опасностях. По крайней мере, с помощью последнего Элла могла быть защищена. Она могла бы принимать собственные решения — может быть, даже переехать и разделить новое жилище Мойры.

По крайней мере, тогда она не останется в неведении, пока все, кто преследует ее, наконец, не отстанут.

Итак, Мойра нажала кнопку вызова и поднесла телефон к уху. На первом звонке студенты высыпали из соседнего химического корпуса, вечерние занятия с семи до девяти наконец закончились. Стоянка будет переполнена, и Мойра медленно направилась к ней, ее улыбка исчезла, когда заиграла запись голосовой почты Эллы. Она повесила трубку, нажав на кнопку отключения сильнее, чем это было необходимо, и вместо этого перешла к текстовым сообщениям. Элла жила со своим телефоном. Даже если она была в классе, она всегда отвечала.

Если только ее не забрал кто-то из нового мира Мойры, то Элла игнорировала ее звонки.

Нахмурившись, Мойра отправила быстрое сообщение, чтобы сообщить своей лучшей подруге, что она в кампусе, если та захочет выпить кофе.

«Я подожду следующие пятнадцать минут — пока не прибудет следующий автобус. Просто дай мне знать. Мне так жаль, Элла. Мне действительно нужно с тобой поговорить».

После того, как она нажала кнопку «Отправить», она так же позвонила Северусу, ее сердце билось быстрее с каждым гудком. Этот звонок тоже перешел на голосовую почту, и на этот раз она записала сообщение.

«Привет. Итак. Это я. Не сердись, но я нахожусь в кампусе, потому что мне нужно было передать эти эссе моему профессору. Пока все идет хорошо. Никаких черноглазых существ, преследующих меня. Я была осторожна. Я просто жду, не захочет ли Элла выпить со мной кофе, а потом я собираюсь вернуться. Если вы, ребята, закончите с тем, что делаете, вы всегда можете заехать за мной. Я полностью предвкушаю твои нотации. Я знаю. Я это заслужила. Мне просто нужно было выйти и сделать это. — Она сделала паузу, затаив дыхание, а затем прочистила горло. — Увидимся у тебя дома».

Когда она повесила трубку, что-то внутри нее немного сжалось, когда она увидела, что Элла не ответила ей. Она тоже это заслужила. Стоянка автобусов и такси была кошмаром примерно в то время, когда заканчивались занятия; негде было сесть, никто не смотрел, куда они идут, курильщики нагло закуривали вопреки всем знакам «не курить». До перемены было невыносимо терпеть шум и суету. Так вот, это было совершенно ужасно.

В эти дни все чувства Мойры подвергались непрерывному нападению, шум толпы был слишком громким, от резких запахов духов и тел ее слегка подташнивало, а разнообразие цветов и одежды мешало сосредоточиться. Ничего сумасшедшего. Ничего такого, с чем она не смогла бы справиться. Это было просто… немного чересчур. Она не была уверена, обострились ли ее чувства. Она почти не чувствовала этого, когда люди врезались в нее, не то что со всеми демонами, которые грубо обращались с ней в баре. Но остальные ее чувства сегодня были перегружены сильнее, чем обычно, и она свернула за угол ближайшей научной библиотеки, нуждаясь в короткой передышке.

Ее встретила пустая улица — ни машины, ни автобуса, ни студента в любом направлении. Быстрая проверка ее телефона не показала ничего от Эллы или Северуса, и Мойра, наконец, прекратила свое бесцельное хождение, прислонившись к толстому, сильно разрисованному столбу безопасности кампуса — нажмите большую красную кнопку, если на вас нападут! — и нахмурилась.