Страница 32 из 88
И вывел этот тайный путь нас с Филиппой в самый подходящий, для моих замыслов получить информацию, уровень тюрьмы. Здесь, в помещении предназначенном для «разумных» и «очень важных» пленников, было занято всего четыре камеры. Узнать это легко — занятые камеры обозначались подсветкой над дверьми. Два красных отсвета, один белый и один синий. Два демона и два человека-индигета, причем судя по яркости белого Сиянию один из них крайне сильный владеющий. Надо же, какое удивительное дело. Вот такого я точно не ожидал увидеть — люди здесь на моей памяти не содержались, только демонические сущности.
И как оказалось дальше, удивляться я только начинал.
Камера с ярким белым Сиянием над дверью была первой по проходу, к ней я и подошел. Узник в камере, несмотря на свою не сильно подходящую для этого комплекцию, сидел на голых нарах в позе лотоса и с закрытыми глазами, погрузившись в медитацию.
— Оу, — не сдержался я от комментария.
Глаза заключенного открылись, и на меня с интересом узнавания посмотрел Гомер Ли, ментат цитадели Мессена. На вид, надо сказать, довольно исхудавший.
— О, Рейнар, мальчик мой. Ты здесь каким ветром? — поинтересовался Гомер у меня как будто между делом. Сохраняя завидное спокойствие и выдержку — все же в камере без еды и воды он провел никак не меньше нескольких дней точно.
— Мимо пролетал, — совсем не соврал я.
Ментат, судя по краткому и неуловимому изменению взгляда, контролировал ложь-правду в чужих словах по умолчанию. И сейчас Гомер почувствовал, что я действительно «пролетал». Уточнять подробностей он, правда, не стал.
— Испить у тебя есть чего?
Открепив фляжку от пояса, я через решетку бросил ее Гомеру. Одним движением свернув крышку, которая звякнула, повиснув на цепочке, ментат приложился к горлышку большим глотком. И тут же громко фыркнул, далеко выплевывая воды.
— Т-ты… — было видно, что Гомер едва сдерживается от крайне резких оценочных суждений. — Ты надо мной издеваешься?! Это вода!
Возмущение Гомера было настолько велико, что я даже сразу не нашелся что ответить. Филиппа вдруг шагнула вперед из-за моего плеча, и бросила через проем решетки ментату плоскую фляжку грамм на сто. Поймав ее, Гомер также одним движением свинтил крышку, и присосался к горлышку.
— Божественно, — выдохнул Гомер, полностью опустошив фляжку. — Я тебя не знаю, но я тебя уже люблю, красивая моя.
— Филиппа Мария Оржье, баронесса Бланшфор, — сделала книксен Фили.
— Спасибо, милая. Мальчик мой, а закусить у тебя есть чего?
— Закусить нет, — отрицательно покачав головой я попытался вспомнить, когда сам в последний раз нормально закусывал. Вспомнить не получилось. Впрочем, сейчас у меня стояла более важная задача.
Прежде чем задавать вопросы Гомеру о том, что здесь произошло, нужно было решить, открывать камеру или нет. В тюрьму Корпуса просто так не попадают, а если Гомер сделал что-то очень этого достойное, то мне об этом никак не узнать — он ментат такой силы, что я просто не могу почувствовать ложь в его словах. Можно конечно обратиться к силе богини, но здесь Морриган мне не поможет — мы глубоко под землей, и отзвуки адского пламени перебивают любую связь. Выпускать же его, вести на поверхность и там… мда, вариант так себе.
Если же расспрашивать Гомера с закрытой дверью… в общем, тяжелое решение. Ментат мои раздумья, кстати, прекрасно видел и чувствовал. И, глядя со сдерживаемой усмешкой, внимательно наблюдал.
Раздумывал я в принципе совсем недолго, и решение принял почти сразу, разблокировав замок. Гомер после этого сразу подниматься с койки не стал. Всем своим видом давая понять, что заходить в гости без еды и выпивки с моей стороны — откровенный моветон. И если бы не Филиппа, он может вообще не стал бы со мной даже разговаривать.
— Где бригада? — поинтересовался я, пошире распахивая решетку камеры.
— Убыли на Клавдии.
— А ты здесь как?
— Меня, как видишь, немного забыли.
— А в клетке каким ветром?
— Я, видишь ли, выступил против того, чтобы разрывать пространственную связь перстней и мечей Спарты красного взвода.
Ну да, если Гомер не лукавит сейчас, о чем-то таком я и подозревал. Другое дело, что слова Гомера мне никак не проверить — и все могло быть с точностью до наоборот. Впрочем, я хорошо помнил начал отбора в Корпус; помнил, как Гомер, когда залез мне в голову, прекрасно понял кто я такой. И еще я хорошо помнил его слова: «Это мой мальчик, берегите его», обращенные к инструкторам-офицерам. Так что ментату, несмотря на невозможность проверить его утверждения, я сейчас доверял. Надо же кому-то доверять в этой жизни?
Кивнув, я решил времени много не терять и пошел по другим камерам.
— Точно у тебя пожрать ничего нет? Эй, курсант Рейнар, я с тобой разговариваю! — проговорил мне Гомер уже в спину. — Ну никакого уважения к старшим, что за поколение!
— Он уже офицер, почтенный, — ответила за меня Гомеру Филиппа.
— Аха-ха! — то ли закряхтел, то ли засмеялся Гомер. — Ну какой же он офицер?! Полевой патент, и тот аннулировали по подозрению в дезертирстве, а вдогонку ордер на арест от военного прокуратора Рима! Офицер, фф, вместе могли бы здесь сидеть… девочка моя, а у тебя случайно второй такой фляжечки нет?
— Случайно есть.
— Божечки мои светлые и темные! Вашей маме зять не нужен, дорогая моя красота?
Филиппа и Гомер продолжали переговариваться за моей спиной. Сам я уже, миновав несколько пустых камер, остановился на пороге второй камеры занятой человеком, у подсвеченной синей рамкой двери.
— Оу, — вновь не сдержался я от комментария.
В камере, забившись в самый угол и обхватив колени руками, на полу сидела голубокожая девушка. Когда я встал в проеме двери, она посмотрела на меня исподлобья своими залитыми синевой глазами. Исхудавшая, грязная, забитая; но несломленная. Лицо осунувшееся, волосы спутанные. Но несмотря на это я вдруг взял, и ее сразу узнал.
В каменном пенале сидела альтаирка, чей слепок разума был использован для создания клона бездушной куклы. Той самой, которая по пути на отбор, на борту Клавдия, пыталась меня убить, близко познакомившись в бассейне. Ну, и параллельно та бездушная еще прикрывала своим присутствием Сорок первого — еще одного подосланного ко мне убийцу. Который, если бы не Ливия, неотступно следовавшая за мной во время Отбора, меня бы и обслужил профессионально и с гарантией.
— Айне Гессер, изгнанная из клана за своеволие, — произнес я, вспоминая беседу с капитаном Лассалем, который раскрывал мне подробности известной ему информации о покушениях на меня.