Тринадцатая реальность

Глава 22

– Вот и лето кончилось, – грустно сказала Вера.

Она сидела рядом со мной в кабинете и смотрела в окно, за которым ветер гнул ветви мокрых от дождя деревьев парка.

– Откуда столько грусти? – спросил я, отложил черновик книги, обнял её и посадил на колени.

– Не знаю, – ответила жена. – Мне и раньше в эту пору было грустно, а сейчас почему-то хочется плакать.

– Ты, случайно, не забеременела? – спросил я. – У беременных бывают немотивированные смены настроения.

– Всё-то ты знаешь, – она поцеловала меня в губы, а потом прижалась щекой к щеке. – Слова какие-то закрученные... Не знаю я, Лёш, но думаю, что пока ничего нет. Если из-за беременности меняется настроение, то не сразу, а позже. Ты стараешься каждый вечер, а результатов нашей любви не видно, и это меня беспокоит. У меня тётя была бесплодной, что если и я тоже?

– Буду стараться, пока не добьюсь результатов, – пообещал я, – а потом будем всё повторять. Мне мало одного ребёнка! Ну вот! Хотел поддержать, а на выходе получил слёзы.

– Сейчас перестану, – всхлипнула Вера. – Давай задёрнем занавеску. Наверное, виновата погода.

– Конечно, погода, – сказал я, ссаживая её с коленей. – Живём в шикарных и почти своих апартаментах, кушать готовят, грязь убирают, даже бельё стирают! Дети сопливые не плачут и не мешают спать, муж каждый вечер домогается с любовью, а иной раз и днём... Подруга появилась – не разлей вода, три книги выпустила и скоро выйдет четвёртая, а наши песни слушает и поёт половина России, а может, уже и вся. И денег у нас куры не клюют, хотя бы потому, что не завели кур. И чего тебе ещё не хватает? Не выпускают на сцену? Так это временно, записи-то делаем, причём под своими именами. Понял! Ты грустишь из-за того, что я увёз от Олега! Захотелось стать великой княгиней, а тут я со своей ревностью. Перекрыл, понимаешь, дорогу к счастью!

– Очень может быть, – засмеялась она. – Он мне нравился, а император ничего не сделал бы. Сбежали бы за границу и там обвенчались. Ещё потом и простил бы. Великий князь – это не наследник.

– Я тебе сбегу! – я схватил Веру на руки и вознамерился отнести в кровать и там окончательно изгнать хандру испытанным способом, но зазвонил телефон.

Нормальной телефонной станции во дворце не было, но в каждой из четырёх лабораторий стояло по аппарату, которыми можно было соединяться с моим.

– Алексей Сергеевич, – услышал я из трубки голос Вадима Глазьева. – Вы сегодня к нам зайдёте? Есть проблемы с работой схемы управления индикатора кругового обзора...

– Сейчас подойду, Вадим Владимирович, – ответил я и положил трубку на рычаг.

Дворец был двухэтажным, но не очень большим. Когда я был в нём в последний раз ещё мальчишкой, он сильно обветшал, что и неудивительно для здания, которому уже полторы сотни лет. Нужно было делать ремонт, но отец не хотел тратиться, и я его понимал: здесь жили только пятеро слуг, а мы ненадолго приезжали хорошо если раз в три года. Теперь такой ремонт был сделан, и дворец преобразился. Роскоши не было, но сделали добротно, удобно и красиво. Вместо тридцати учёных, о которых говорил Шувалов, их поселили только семь, остальные были инженерами. Лишь двое приехали с семьями, остальные или были холостыми, или оставили семьи в Москве и уезжали к ним на воскресенье. В одной из приехавших семей была молодая женщина – жена инженера Николая Лисицина. Умная, живая и общительная девятнадцатилетняя Нина и была его семьёй, поскольку детей они не нажили, а их старики остались в Москве в собственном доме. Красотой она не блистала, но была очень милой и какой-то несовременной. Скорее, она напоминала девчонок из той реальности. Надеть короткую юбку – и не отличишь. Хорошая фигура, шикарные волосы, которые она обрезала по плечи, и очень милое лицо со слегка вздёрнутым носиком и россыпью веснушек. Особую прелесть ей придавали большие, широко посаженные серые глаза, опушённые густыми ресницами. Я не назвал Нину красивой только потому, что её внешность была далека от местных канонов красоты, но, встретив в той жизни, наверняка влюбился бы, учитывая покладистый характер, ум и отсутствие заскоков. Николай был высоким плечистым мужчиной с немного грубоватым лицом, лет на семь старше жены. Инженер от бога, схватывавший на лету любую исходящую от меня идею, работать с которым было одно удовольствие. Мы пока не сдружились, но к этому шло. А вот наши жёны подружились сразу после знакомства. В этом была большая заслуга Веры, которая взяла инициативу на себя. Лисицыны не были дворянами, а тут целая княгиня, поэтому Нина поначалу робела.

Лаборатория, в которой отрабатывали электронные узлы, находилась в противоположном от наших комнат конце дворца. Когда делали ремонт, дровяной котёл заменили угольным и во всех помещениях и коридорах поставили радиаторы, но похолодало недавно, и мы пока не топили. В окна не дуло, да и вообще дворец строили с умом, и он хорошо держал тепло, но кое-кто из учёных курил, выходя для этого в коридор, и я велел прислуге регулярно проветривать. Вот и сейчас пахло табаком, а по коридору гулял холодный ветер от двух приоткрытых окон. Помянув недобрым словом всех курильщиков и себя за то, что не оделся теплей, я пробежался до лаборатории. В ней было людно, пахло канифолью и горелой изоляцией. Раньше во дворце не было электричества, поэтому, пока делали ремонт, быстро вкопали столбы и протянули от Москвы линию длинной в шесть километров. Сейчас по этим же столбам тянули телефонный кабель. Я подошёл к столу, за которым работали Глазьев и ещё один инженер – Александр Кулагин.

– Что у вас здесь? – спросил я. – В чём проблема?

– Вот смотрите, – сказал Вадим, пододвинул мне чертёж и принялся объяснять, что у них не работало.

Первую радиолокационную станцию мы разрабатывали на миниатюрных лампах. Серийно выпускались только три типа транзисторов, и они были далеки от совершенства, а флоту требовалось надёжное устройство и как можно быстрей, поэтому не стали мудрить и всё делали на лампах. Когда я учился в институте, мы на военной кафедре изучали ракетный комплекс, предназначенный для защиты побережья от кораблей, уже снятый с вооружения и именно на лампах. Все схемы я, конечно, не помнил, а параметры радиоэлементов никогда не знал, но запомнилось много, и теперь это пригодилось. Немного повозившись, мы нашли причину неисправности, после чего я попал в руки одного из учёных.

– Алексей Сергеевич, можно вас на минуту, – подошёл ко мне Головин. – У меня есть вопросы по операционным усилителям. Мне кажется, что ваши схемы избыточно сложны. Посмотрите вот здесь и здесь. А если сделать вот так?

Доказав физику, что простота не везде уместна, я спросил у остальных насчёт вопросов. Они работали и пока не нуждались в моих услугах, поэтому ушёл из лаборатории и вернулся к себе. Жены не было, а на столе лежала короткая записка: «Я у Нины». Я немного озяб, поэтому надел поверх одежды тёплый халат, сел за стол и отдёрнул закрывавшую окно занавеску. Вечерело, и ветер усилился ещё больше. Он гнул струи дождя и раскачивал кроны деревьев. Есть что-то завораживающее в картине непогоды, если наблюдать её вот так, из тёплого помещения через окно. Я засмотрелся на дождь и задумался о жизни. Мне многое нравилось в моей теперешней. Я был знатен и богат, имел замечательную семью и любимую женщину. Из-за молодости и того, что я рано занялся этим телом, была возможность прожить длинную жизнь. Способности никуда не делись, наоборот, добавились новые, которые обеспечили мне известность и уважение. Я и сейчас делал важное дело, единственное, что мне не нравилось, – это связанные с ним ограничения. Личная свобода была урезана, и никто не мог сказать, когда снимут ограничения, ясно только, что это будет ещё очень нескоро. Меня не посвящали в то, как использовались полученные знания, лишь Шувалов обмолвился о городке ракетчиков, и я узнал от одного из инженеров, что под Москвой начали строить новый аэродром, а находившийся неподалеку авиационный завод, который раньше контролировали французы, отошёл государству. Для него дополнительно набирали рабочих и инженеров, и тщательная проверка при этом наборе наводила на мысль, что именно там будут разрабатывать и испытывать мои новинки. У меня не было сомнения в том, что лет через десять мы будем в техническом отношении впереди всей планеты. Сможем ли только удержать первенство? Всё засекретить тоже не дело, поэтому знания будут распространяться. Кроме того, никто не застрахован от предательства. Но вровень с остальными станем – это точно. Работать здесь умели быстро и без халтуры, главное, чтобы хорошо платили и был пригляд, поэтому знания и щедрое финансирование давали большие возможности для развития. Всё упиралось во время, дадут его нам или нет.