99 книжных вивисекций. Рецензии с перцем и кровью

Владимир Чакин

99 книжных вивисекций. Рецензии с перцем и кровью

Пролог

Зачем люди читают художественную литературу? И читают ли?

По Бегбедеру, написавшему роман «99 франков», человечество живет в иллюзорном мире, сотворенном рекламой гигантских монополий, жаждущих наживы. Люди желают обманываться, не вынося бремя обыденного существования, поэтому книги (как кинематограф и масс-медия) в современном мире это замена наркотику, поскольку позволяют на время уйти в другой мир, отвлечься от окружающей маеты. Многие читают, потому что та или иная книга вдруг стала модной (оптимально сработала реклама). Не отстаешь от толпы, есть что обсудить в тусовке. Люди читают, гигантские издательства зарабатывают на постоянно возбуждаемой в толпе страсти к чтению, хотя они же постоянно жалуются, как им тяжело живется, ведь еле концы с концами сводят. Бедняжки, как они страдают, сердечные, от недозаработанного.

Такую роль играют книги для подавляющего числа народонаселения. Но есть прослойка читателей, которые рассматривают чтение книг как путь познания, большего понимания жизни. Ведь автор-писатель делится (зачем-то) своим опытом прожитого и в меру таланта способен донести крохи бесценного сокровенного до других людей. Еще читают те, кому профессия или якобы призвание способствуют (литераторы и графоманы).

Вся эта болтовня бесполезна и никому не интересна, если не зиждется на собственном опыте, не затрагивает за живое именно тебя, а не некоего абстрактного читателя. Как тут не обратиться к собственному детству, ведь детство во всех случаях удобная палочка-выручалочка: на него все можно списать (поди проверь) – и хорошее, и плохое, случившееся потом в твоей жизни. Вот если бы, да кабы, тогда бы я ой-ёй-ёй где был, целовался с кем.

Короче, читал я с раннего детства, записан был в трех городских библиотеках, не считая школьной, в которой мало чего было, не считая школьной программы, да и то рваное-перерваное. Откуда страсть к чтению, которая довольно странна (если не сказать больше) для столь раннего возраста (читать начал в четыре, в библиотеках записан примерно с пяти или чуть позже). Однозначно от мамы, которая непринужденно передала мне любовь к чтению, хотя сама столько на моих глазах и не читала, да и книг в доме практически не было. Просто работала пару лет в юности в библиотеке, там и привилась литературой.

Запомнился случай, пожалуй, лет шести от роду. Однажды под вечер, в начинавшуюся январскую вьюгу пошел в городскую детскую библиотеку. Так приспичило заменить прочитанные книги, что даже мать не смогла остановить напористого мальчугана от безрассудного поступка. От барака, где жили, до библиотеки не так чтоб далеко, но и не близко. Тогда в Ишимбае еще не был построен 14-й квартал со своими четырех-пятиэтажными муравейниками, на его месте находился обширный пустырь, поросший кустарником, с островками тополей и кленов. От барачного 11-го квартала на пути в библиотеку нужно миновать этот пустырь, думаю, не меньше километра до первых домов на той стороне. Туда дошел без проблем, светло и особо еще не вьюжило. Обратный путь запомнился навсегда: ни зги, снежные заряды в лицо, тропинку под ногами еле видно. Когда проявился в ночи и буранной кутерьме первый огонек светящегося окна 11-го квартала, я буквально воспрял духом. Дошел, не заблудился, не свалился оземь в бессилии! Но дошел, правда, с потерями: несмотря на шапку-ушанку с опущенными ушами, отмерзли мои уши. И не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Полчаса мать снегом оттирала обмороженные мочки (что, оказывается, неправильно, поскольку данная процедура вносит дополнительные повреждения в уже поврежденную, обмороженную плоть), потом долго бегала по кварталу в поисках гусиного жира, он как бы незаменим при подобных эксцессах. И, предполагаю, при этом кляла себя, зачем отпустила неразумного ребенка за какими-то там книгами, будь они не ладны. Вот вам и полутрагическая история на тему безудержной тяги ко чтению, о которой вы бы никогда и не узнали, если б не прочли эти строки.

В Москве после поступления в МИФИ сразу записался в ближайшую библиотеку, это библиотека имени Толстого, что в обратную сторону от центра и от станции Каширской, но добираться не на метро, а на автобусе. Сложно было начинать учиться в московском вузе после провинциального городка, особенно тяжко давался матанализ, когда задавали по тридцать задачек решить к семинару. Как сейчас помню, очень выручало чтение произведений Александра Грина в промежутках между занятиями. Прочитаешь несколько страниц «Бегущей по волнам» или «Алых парусов» и снова за задачки по матану. Так и выучил матан при моральной поддержке художественной литературы.

В Димитровграде все 27 лет проведенного там времени, то есть уже как бы и в зрелой жизни, систематически изучал библиотечные фонды завкомовской библиотеки. А там было, что посмотреть. Несколько толстенных карточек, куда записывались взятые на руки книги, сменилось за почти три десятилетия беспрерывного чтения. Читал, похоже, постоянно, что-то всё разыскивал в художественной литературе, чего как будто не хватало в прикладной науке, которой в то время (да и сейчас) занимался (и занимаюсь).

В Карлсруэ же был записан в городскую библиотеку целых десять лет, пока окончательно не оцифровался. Почти сразу после приезда в Германию (ну, может, через год?) разыскал библиотеку, в которой оказался совсем не малый русский отдел. Причем книги совсем не проходные – русская и переводная классика, жанровая литература, нон-фикшен. Регулярно брал там книги, пока окончательно не свалился в строго целенаправленное чтение. Все подряд читать стало просто не интересно, да и времени жалко на пустое. Но найти нужную книгу нужного писателя гораздо проще в электронном формате, чем в бумажном. Да и сложно сохранить бумажные книги при многих переездах, тем более из страны в страну. Да и где хранить бумажные книги, им место всегда требуется и немалое – когда шкаф книжный, а когда и стеллажи во всю стену, если библиотекой гордишься. А тут тыща-другая электронных книг в один малогабаритный ноутбук влезает, да еще место с лихвой остается для новых книжек тысченок несколько. Не конкурентна сегодня бумага в этом вот смысле.

Вопрос, зачем я читаю художественную литературу? Освоение окружающего мира, заодно и отвлечение от текущх проблем, каковых, естественно, немало. Техобразование и научная работа преполагают эмпирический подход к изучению материи. Вот чтение книг и есть эмпирический путь к освоению уже другой, духовной реальности. Реальность другая, а методы те же, подход эмпирический: больше читаешь, больше знаешь, шаг за шагом. Тот же самый алгоритм научного поиска, только в духовном мире. Научный и художественный методы познания мира в чем-то различны, но в чем-то безусловно и схожи. Каждый мается дурью по-своему, у меня в черепушке тараканы типа единого подхода к изучению материальной и духовной реальностей. И эти таракашки не хуже и не лучше других усатых тварей, живущих в других головах.

Риторический, детский вопрос, чем на самом деле отличается цифра «99» от цифры «100»? Формальная разница между ними в крошечной единичке, а психологически между этими цифрами пропасть. Как выглядит ценник на товар? Никогда не 100 или 1000 рублей. Обязательно маркетинг требует вывесить «99» или «999» рубчиков. По Бегбедеру каждый человек товар, хочешь ты этого или нет. 99 или 100 рецензий на прочитанные книги – разница казалось бы небольшая, но для маркетолога, которым интуитивно является каждый человек, – принципиальная. Цифра «99» привычнее, чем «100», и легче преодолима в смысле количества прочитанных книг. И по оплате, если вдруг, – удобнее нашему сознанию (к примеру, 99 рецензий за 99 рублей, по рубчику за штучку, торг уместен, бесплатно для членов профсоюза, взрослых и детей ).

Литературный критик сродни прозектору, если книга априори сродни безжизненному телу. Стопка бумажных листов с картонкой сверху и снизу, не более того. Обидно звучит, но справедливо из собственного опыта. Однако вскрытие покажет, так ли это на самом деле или только мерещится. Не вскроешь, не поймешь. Вот и попытаемся осуществить вивесецию 99-ти книжных тел, но аккуратным, можно сказать, даже нежным литературным скальпелем, чтобы не повредить лишнего. Наш скальпель необычный: он собственно даже не режет внутренности, он лишь позволяет удобнее заглянуть за ширму привычной банальщины. И оценить внутреннюю красоту (если она вдруг есть). Итак, 99 книжных вивисекций, выполненных с перчиком (чили?) и душевной кровью, перед вами.