Людозвери

— Понятно, все понятно, — она нервным движением стянула ворот клетчатого платья на груди, — Ядвига Коломиец, — представилась девушка, — Дмитриевна, добавила она, — учителем здесь работаю,

Тимур, тем временем, поднялся на ноги, он стоял рядом с Ядвигой Дмитриевной и весьма недружелюбно поглядывал на Олега исподлобья, жесткие локоны волос, длиною до плеч, обрамляли его немного продолговатую голову.

— Пойдемте, вы же по поводу Богдана Милошенко, — было видно, что ей трудно произносить имя мальчика, Олег молча кивнул головой, Ядвига взяла за руку Тимура, и повела его как ребенка, несмотря, что тот, был почти на голову выше, совсем не маленькой, учительницы. Олег поплелся следом, обратив внимание, что Тимур несколько раз поворачивался, окатывая его настороженным взглядом. «А весело тут у них» — подумал стажер следственного отдела.

— Спрашивайте, — Ядвига отвела успокоившегося Тимура на урок, а сама, вместе с Олегом расположилась в пустой, как обычно в это время дня, учительской.

— Ядвига Дмитриевна, — Олег посмотрел на молоденькую учительницу, она сидела, отвернув голову к окну, жилка на ее длинной шее пульсировала, вздрагивал четко очерченный подбородок,

— Прошу прощения, — она вытащила из кармашка клетчатого платьица бумажную салфетку и промокнув ею глаза и слегка вздернутый нос.

— Прошу прощения, — снова повторила Ядвига, слегка улыбнувшись уголками рта,

— Я утром вошла в спальню, а он не дышит, — она немного помолчала,

— Хороший такой мальчишка был, добрый…., вот задохнулся,

— Было установлено, что у него хлеб попал в трахею, в дыхательные пути, — Олег по дороге в Белокаменный внимательно изучил все документы, которые ему предоставил Кац, — Трахея мальчика, буквально, была набита хлебом,

— Да, вы знаете, — Ядвига шмыгнула носом, — у него было навязчивое поведение, он не контролировал потребление именно хлеба,

— От голода? — поинтересовался Олег,

— Да нет же, детей здесь неплохо кормят, у него «манечка» такая была, это нервное,

— А раньше такое случалось?

— Мы следили, контролировали, все дети даже знали про его особенность, если все-таки напихивался хлебом, тогда обычно была рвота у него, и все…,

— Вы не допускаете мысли, что мальчика насильно накормили этим хлебом? — стажер внимательно посмотрел на учительницу,

— Как это? — удивилась она, — Да и кому это нужно было? — Ядвига задумалась,

— У нас здесь дети с умственной отсталостью, ну есть просто педзапущенные,

— Полагаете, что мотива ни у кого нет? А если так просто, поиздеваться чтобы? — продолжал допытываться Олег,

— Думаю хлеб он взял в столовой и ел его на нервняке ночью, — девушка глубоко вздохнула, — Мать у него в последнее время престала забирать его на выходные домой, он сильно переживал, навязчивое поведение вот и усилилось,

— А почему перестала? — спросил Олег,

— Замуж собралась она, хотела Богдана, после оформления отношений с женихом, забрать из интерната и увезти в Туапсе, там у его будущего мужа родители живут в большом доме, прямо у моря.

— Да, не дотянул пацан до моря…, -выдал Олег глубокую мысль,

— Проведите меня в столовую, нужно выяснить по поводу хлеба, может они заметили что-нибудь,

— Да, конечно, — Ядвига поднялась и прошла к выходу.

Зеленые двери

В столовой они встретились с Кацем, Семен Наумович сидел за столом с поваром Анжелой Валерьевной, крупной, с тотально выбеленными волосами и удивительно круглыми глазами, дамой. Повариха, наклоняясь к собеседнику, касалась огромными грудями, стесненными оковами кухонной спецодежды, стола в непосредственной близости к тарелке, откуда хлебал свой борщ следователь из района. У Каца от удовольствия, то ли пищевого характера, то ли эротического, масляные глазки, и без того раскосые, разбегались в разные стороны.

— А, стажер? — как ни в чем не бывало обратился он к подошедшему Олегу,

— Как успехи? — он окинул взглядом Ядвигу, продолжая играть роль дурачка,

— Я смотрю, ты время даром не теряешь! — Семен Наумович приготовился пройтись как следует по своему подчиненному,

— У вас беру пример, — буркнул парень, приготовившись к массированной тираде, со стороны начальства. Кац, как ни странно, промолчал в ответ, обратившись к волоокой поварихе,

— Анжела Валерьевна, ваш борщ — это произведение искусства, — Кац умел не только ставить собеседника в неловкое положение, но и раздавать изысканные комплименты.

— Наш визит подошел к концу, разрешите откланяться, дорогая Анжела Валерьевна, — Кац подхватил кожаную папку с документами и направился к выходу, а повариха расплылась в умильной улыбке,

— Приезжайте, по средам у меня гуляш, вы просто обязаны его попробовать!

Через несколько минут, оба следователя, один действующий, другой будущий, тряслись в служебной машине по дороге в районный центр.

— Какими мыслями вы располагаете? — поинтересовался Кац у Олега.

— Мальчик часто, на фоне сильных переживаний, ел в неконтролируемых количествах хлеб, — начал Олег,

— Компульсивное расстройство, — задумчиво произнес Семен Наумович, — Он даже его не жевал, а просто глотал, хлеб скомковался, забил пищевод, попал в трахею…,- размышлял следователь.

— А что у вас было по судебной психиатрии? — неожиданно спросил Кац,

— Твердая четверка, — Олег повернулся всем торсом к собеседнику,

— Там, вместе с содержимым желудка, граммов семьсот хлеба было, почти булка, — он заерзал на своем месте, — Где пацан хлеба мог столько взять? Только в столовой! — закончил свою мысль стажер.

— Незаметно вынести такое количество хлеба из столовой невозможно, — возразил Кац, — Все и все там на виду, тем более что все, включая детей, знали о странности Богдана Милошенко, и пресекали всяческие его попытки по поглощению хлебобулочных изделий.

Олег с сомнением посмотрел на шефа, тот уловив его взгляд, добавил,

— Вы что полагаете, что я просто так любовался прелестями Анжелики Валерьевны, вкушая ее борщ? — он многозначительно пошевелил бровями, — Запомните, молодой человек, в приватной беседе можно значительно больше узнать от человека, чем при официальной, тем более от женщины.

— А о чем вам поведала ваша худосочная спутница?

Олегу порядком надоели кривляния шефа, и он довольно резко ответил: — Вас послушать, так вы кроме женщин ничем не интересуетесь, а вы, женаты, между прочим,

— Одно другому не мешает, — заметил Кац, — А супруга моя, Руфина Марковна, святая женщина,

— Да и не дуйтесь вы так, — продолжил он, — Я же не виноват, что все интересные женщины, — он руками показал значительные формы поварихи, — Реагируют на меня, — Ваша субтильная знакомая тоже с годами обретет заманчивые выпуклости, нужно просто подождать! — закончил он, ехидно улыбаясь.

— Шут гороховый, — вертелось в голове у Олега, он вздохнул и отвернулся к окну, но вспомнив Ядвигу Дмитриевну в клетчатом платьице, как-то сразу успокоился, прикрыл глаза и мерно покачиваясь на ухабах, убаюканный гулом мотора, задремал.

За несколько месяцев до этого…..

Стены комнаты причудливо изогнулись и, утратив первоначальные очертания, бесследно растворились, обнажив предельно выпуклую действительность.

Сказочный лес смыкал свои объятия, деревья косматыми лапами тянулись внутрь пространства классной комнаты, а за их могучими стволами прятались угрюмо настороженные мордо-лица химер. Полулюди, полузвери крадучись, выползали из своих укрытий, скаля окровавленные пасти.

— Ботвинник, Тимур! Опустись на землю! — Ольга Борисовна Сливченко, по прозвищу Слива, пышная дама с крайне агрессивными татуажными бровями, бесцеремонно трясла ученика девятого класса коррекционной школы-интерната за плечо.

— Нарожают дэбилов, и вперед, туда же, личную жизнь устраивать, — немного тише добавила она, имея ввиду непосредственно мать Тимура, худенькую интеллигентную женщину, решившую, совершенно беспардонно, по мнению учительницы, родить еще одного ребенка.