Ты в моем фокусе

На душе паршиво. На глазах слезы.

Сильные девочки тоже ломаются. Но только при одном условии, что это никто не видит.

2.

– Ты уверена, что можешь работать?

Отвожу камеру от лица и пристально смотрю на Ольгу. Ну почему? Почему два года назад я выбрала в помощницы именно это чудо в перьях? Которое носит на руке десять фенечек, по ее мнению оберегающих от всех напастей и невзгод. Девушку, которая живет исключительно по гороскопам и верящую во все приметы на свете. Причем она не скрывала этого, а прямо в лоб заявила на первой встрече, что сегодня Сатурн на ее стороне. На тот момент мне показалось это забавным. Мне почему-то подумалось, что именно такого шизика не хватает в моей команде. Впрочем, я не жалею об этом до сих пор. Но иногда Оля жжет чересчур даже для ее дневной нормы странностей.

– А почему бы и нет? – пожимаю плечами.

– Но это же свадьба.

– И? – скептически выгибаю бровь.

– И тебе нужно фотографировать их.

– По-моему, в этом и заключается вся суть работы фотографа, – с этими словами я легонько постукиваю пальцем по камере. – Чтобы фотографировать разные мероприятия.

– Но это же свадьба, – продолжает она давить на меня.

– Спасибо, что за последние десять минут ты в двадцатый раз напомнила мне об этом. А я-то думала, что мы собрались на церемонию секты. Надо же, а это оказывается всего лишь свадьба.

– Но ты-то в разводе.

– Блин, Оль, что в этом такого? Ты в курсе, сколько людей переживает подобное в день? Даже сейчас, когда мы разговариваем, несколько пар распадается. И что нам теперь, не работать из-за этого? Успокойся, это всего лишь развод, а не болезнь, передающаяся воздушно-капельным путем. – Шикаю на помощницу.

– Однако, как показывает статистика, это негативно сказывается на самом человеке. Ты начинаешь распространять негативные волны вокруг себя и, тем самым, можешь навредить молодоженам.

– Оль, – закатываю глаза.

– Что? – как ни в чем ни бывало отзывается она.

– Иди и возьми мне кофе.

– Но я тебе приготовила зеленый чай, который благоприятно воздействует на организм и очищает его от стресса.

– Оль…

–Что? – повторяет она вопрос с таким выражением лица, будто действительно верит в то, что я начну пить этот зеленый ужас.

– Просто… иди. И не возвращайся минут двадцать, хорошо?

– Арина Сергеевна, вы безответственно относитесь к таким серьезным вещам. Вселенная вам это никогда не простит.

– Я как-нибудь переживу, – вздыхаю, – и не забудь про сливки к кофе.

Оля возмущенно фыркает, но уходит. Знает же, что в наших неравных боях всего один победитель. И им всегда становлюсь я. И ведь дело даже не в возрасте, я ее старше всего-то на два года. Но к своим двадцати девяти годам я научилась охренительно быстро подстраиваться под ситуации. Всего-то надо что уметь, так это прятать свои истинные чувства и мысли за щитом из юмора. Пусть остальные думают, что ты сумасшедшая и что тебе море по колено. Пусть. Главное, что за этими размышлениями у людей не остается времени, чтобы присмотреться к тебе и заметить в твоих глазах боль и усталость. Роль клоуна тоже не легка, но кому какая разница?

Шумные возгласы со стороны входа в парк отвлекают от ненужных мыслей. Время сосредоточиться на работе. Я настраиваю на зеркалке нужный режим и спешу к ребятам. Не смотря на неудачи в личной жизни, я была очень рада за них. На самом деле, свадьба само по себе очень красивое событие. И эмоции, они здесь разные, но искренние. Зависть так зависть. Радость и улыбки по сто ватт.

Делаю первые кадры, пока никто этого не видит. Улавливая то, что все чувствуют в данную секунду. И когда не готовятся. Я называю их «непостановочными». Как правило, именно эти фото и возглавляют свадебные альбомы моих заказчиков.

– Арина, – меня замечает мама невесты и машет рукой.

– Добрый день, примите мои поздравления, – подхожу ближе и вкладываю в улыбку как можно больше искренности.

– Фотозона уже готова?

– Конечно, мои помощники ждут указаний по поводу конфетти и мыльных пузырей. – Киваю головой.

– Давайте так, – женщина что-то мысленно прикидывает, – сначала пускаем пузыри, а затем конфетти со всеми остальными. Цветной дым тоже подготовили?

– Да, как и договаривались. Для жениха изумрудный, а для невесты рубиновый цвет.

– Мне кажется, что мы прогадали с оттенками.

– Что вы, не переживайте. Я уверяю вас, именно они будут выигрышно смотреться на фото. Расслабьтесь, выпейте шампанского и наслаждайтесь праздником. А все остальные заботы касаемо фотографий оставьте мне.

– Пожалуй, вы правы, – мама усмехается, – пора выдохнуть.

– Вот именно.

Но она не выдохнет ни сейчас, ни во время выездной регистрации в парке, ни после. Это такой тип родителей, которые должны все держать под своим контролем. Я вижу это сквозь объектив камеры, как и многое другое, что останется только на черновых снимках.

Гости наконец-то собираются все вместе, звучит красивая мелодия и ведущая церемонии зачитывает душевные строки о новой жизни, которые вызывают первые слезинки на глазах всех женщин. Я бесшумной тенью скольжу по периметру, снимая общую атмосферу. Затем меняю объектив на тот, что нужен для портретной съемки и выжидающе смотрю на проход, по которому проходит подружка невесты, облаченная в сиреневое платье. Делаю снимок девушки, когда она занимает свое место. А затем разворачиваюсь снова к проходу, чтобы щелкнуть дружка.

И знаете что?

Кажется, слова Оли о карме в кратчайшие сроки достигли нужного адресата. Вселенная подумала и решила ниспослать мне моего бывшего парня. Моего первого парня. Мою первую любовь. Мою первую боль.

3.

Щелк. Затвор закрылся, запечатлевая каменное лицо Дэна. Который так же, как и я, вряд ли когда-либо надеялся увидеться вновь.

Еще один щелчок затвора мне понадобился для того, чтобы убедиться в реальности происходящего. Черт. Он действительно здесь. Движется прямо на меня в своем идеально сшитом по фигуре костюме. А ведь раньше я таяла от его взгляда, словно дешевое мороженное на солнце. Но мне сейчас хотелось скрыться. Из некогда любящих глаз, чьи морщинки я знала наизусть, шел холод. Я даже зачем-то отступаю на шаг назад, хотя могла этого не делать. Мы далеко друг от друга. В прямом и переносном смысле этого слова.

Одного только профессионализма слишком мало. Я это понимаю по тому, как меня сносит мощным потоком воспоминаний. Из последних сил хватаюсь за камеру, за голос ведущей, за образ невесты в свадебном платье. Но это не помогает. И вот, мне снова семнадцать. Я назло отцу устраиваюсь работать посудомойщицей в кафе. Решение принято спонтанно, после очередной ссоры с родителями. Которые уверены, что я сдуюсь после первого же дня игры в свою самостоятельность.

И да, это мой реально первый рабочий день в новой для меня роли. Мне страшно до одури, потому что я ни хрена не понимаю. Нет, как мыть посуду я в курсе. Чисто гипотетически. Не то, чтобы я считала себя белоручкой, но когда у тебя в подчинении целый штат сотрудников, то надобность делать все самой отпадает. А тут я вдруг поменялась с ними местами. И ладно бы здесь была бы вспомогательная техника. Но нет. Смотрю то на гору грязной посуды в огромной мойке из нержавеющей стали. То на губку в руках второй женщины.

Кажется, ее зовут Наташа. Ей за пятьдесят, у нее тучная фигура и ужасный варикоз на ногах. А еще она бухает, пока этого никто не видит. Точнее, она думает, что никто не видит. Но я прямо сейчас наблюдаю за тем, как она сливает остатки со всех шотов и бокалов в одну кружку, а затем залпом выпивает. Я не знаю, как ее не тошнит от этой адской смеси, но меня в этот момент ноги сами разворачивают к ней спиной. Слышу смачную отрыжку и передергиваю плечами.

– Ну, че встала? У нас сейчас банкет будет на двадцать человек, посуда сама себя не подготовит.

Поджимаю губы и осматриваю небольшое помещение в поисках перчаток. Не буду же я гробить свой свежий маникюр…