Страница 7 из 10
В современной психологии немало работ, посвященных проблемам аффорданса, но не всегда они отличаются новизной. Даже те из них, авторы которых претендуют на создание новых теоретических моделей, по существу, повторяют мысли Дж. Гибсона: «Аффордансы не являются ни свойствами только животного, ни свойствами окружающей среды. Они представляют собой отношения между способностями животного и особенностями ситуации» (Chemero, 2003, р. 191). Тем не менее, значимость этих публикаций для психологии возможного несомненна. Такой вывод следует хотя бы из того, что идея аффорданса получает развитие в более широком контексте соотношения мозга и культуры: «Специализация нейронов относительно элементов субъективного опыта означает, что в их активности отражается не внешний мир как таковой, а соотношение с ним индивида. Поэтому описание системных специализаций нейронов оказывается одновременно описанием субъективного мира, а изучение активности этих нейронов – изучением субъективного отражения» (Александров, Александрова, 2010а, с. 25).
За сорокалетнюю историю использования термин «аффорданс» получил широкое распространение в самых разных сферах – в дизайне, образовании, когнитивной науке. Западные ученые проводят аналогию с положением М. Маклюэна о том, что средства массовой информации являются продолжением человечества. В этом контексте оказывается, что такой объект, как чашка, является продолжением сложенных в ладони рук, потому что, подобно рукам, он удерживает воду: «Определение некоторых объектов как расширений тела дает понять, что возможности могут быть изменены двумя способами: путем изменения либо функций, доступных в среде, либо расширенных возможностей пользователя. Это различие упрощает описание различных типов возможностей и может помочь дизайнерам в планировании эффективного взаимодействия с пользователями» (Overhill, 2012, p. 1). Здесь вполне уместно заметить, что более полувека назад Б. Г. Ананьев (см. развернутую цитату ниже) гораздо более глубоко и содержательно писал о том, что не только органы человеческого тела, но и технические средства усиливают возможности людей и способствуют созданию новых функциональных систем, «функциональных органов» (Ананьев, 1968, с. 26).
Взаимодействие человека со средой является главным предметом исследования в экологической психологии. «Исследование действий, направляемых аффордансами, ведет к обнаружению скрытого в системе» (Gaver, 1991, p. 82). Замечу, обнаружение скрытого, ранее невидимого – это цель и основной идеологический посыл психологии возможного. В экологической психологии значимую роль играет понятие «предикторов» формирования и развития психики человека, взаимодействующего со средой. Предиктор – прогностический параметр и одновременно средство прогнозирования. Например, в исследовании взаимосвязи экопсихологических типов взаимодействия с личностными качествами субъектов общения и совместной учебной и профессиональной деятельности показано, что в ситуациях общения в качестве предикторов экопсихологических типов взаимодействия в общении выступает общность личностных ценностей, а в ситуациях учебной деятельности общность личностных черт (Капцов, Панов, 2019). Разумеется, предикторы имеют большое значение в самых разных областях психологической науки, а не только в экопсихологии.
Интересное развитие идея аффордансов получила в представлениях об исследовательских объектах, например, игрушках с кнопками, скрытыми динамиками, подвижными элементами и т. п., которые предназначены для стимуляции любознательности, исследовательской активности человека. Такие объекты являются предоставляемыми другому человеку возможностями удовлетворить познавательную мотивацию при изучении неизвестных сторон новой для него системы: «Фактически такой объект можно интерпретировать как большую материализованную возможность – предоставляемую другому человеку возможность удовлетворить свою познавательную мотивацию и мотивацию вызова при изучении неизвестных возможностей новой для него системы; как возможность исследования более конкретных возможностей, связанных со скрытыми свойствами и связями «объекта-загадки». Здесь выглядит эвристичным понятие „метааффорданс“ (meta-affordance) – возможность более высокого порядка (ранга), предоставляющая более частные возможности» (Поддьяков, 2018, с. 56).
В этом контексте «полезно понятие „дефорданс“, противоположное понятию аффорданса. Оно без явного определения введено М. Гаиш в другом контексте – анализа учебной деятельности в группе. Как можно понять из текста, „дефорданс“ обозначает не возможность, а ее ограничение; упоминается наряду с „блоком“» (там же, с. 61). Например, изображение черепа с костями на запертой трансформаторной будке – это дефорданс, призванный пресечь несанкционированную исследовательскую активность по отношению к тому, что демонстративно помечено этим знаком. В познавательной деятельности возникает интересная проблема. Незаинтересованным человеком, не пытающимся проникнуть в существо возникшей задачи, ситуация может восприниматься как дефорданс. «Однако для рефлексивного участника, имеющего опыт обследования подобных объектов и/или пытающегося понять данный объект еще и как намеренно созданный вызов познавательной активности, это не дефорданс, а метааффорданс особого рода – подсказка, что за скучным фасадом может быть что-то скрыто» (там же, с. 62).
Таким образом, разносторонний анализ аффордансов может внести существенный вклад в формирование и развитие психологии возможного.
1.3.2. Предвосхищение и прогнозирование
В психологии понимания предвосхищение понимаемого всегда играло очень значимую роль: составляющей любой модели понимания должна быть антиципация как предвосхищение, предугадывание, представление о возможном результате того, что понимается. Психологи внесли существенный вклад в развитие методологии научного познания, в основании которой лежит анализ соотношения действительного и возможного, а также многомировая интерпретация действительности (Петренко, Супрун, 2013). Например, С. Д. Смирнов разрабатывает модель образа многозначного мира как системы разноуровневых гипотез, непрерывной их генерации. Он пишет: «Итак, если под образом мира иметь в виду многоуровневую систему познавательных гипотез, которые непрерывно генерируются навстречу внешнему миру, то можно сказать, что в основе этих гипотез лежит прогноз того, каким, по мнению человека, в данный момент является мир и в каком направлении он изменится в близком или более далеком будущем. Фактически мы имеем дело с прогностической моделью мира, и степень определенности или неопределенности этого прогноза прямо сказывается на адекватности образа мира и его способности ориентировать наше поведение, нашу деятельность» (Смирнов, 2016. с. 220). Иначе говоря, человек, живущий и совершающий поступки в действительном мире, постоянно соотносит свои мысли и действия с будущим, не реальным, а только возможным.
Е. А. Сергиенко подчеркивает, что при изучении модели психического большую роль играют вторичные репрезентации, которые «позволяют нам думать о прошлом, возможном будущем и даже несуществующем, но, главное, строить причинные гипотезы» (Сергиенко, Уланова, Лебедева, 2020, с. 17).
А. О. Прохоров при исследовании репрезентации психических состояний отмечает, что одним из компонентов ментального опыта субъекта являются «предвосхищающие схемы – пространственные представления, которые, будучи сформированными под влиянием прошлого опыта, отвечают за прием, сбор и организацию информации, оказавшейся на сенсорных поверхностях» (Прохоров, 2021, с. 17).
Л. И. Анцыферова, анализируя трудные жизненные ситуации, рассматривает прием «антиципирующего совладания» и описывает феномен возможного будущего. В частности, одним из способов совладания является стремление человека избегать сомнительные ситуации. Психологическим барьером на пути разрушительного проникновения трагедии во внутренний мир человека, в его ценностно-смысловую концептуальную систему является отрицание. Оно «позволяет субъекту перерабатывать трагические ситуации малыми дозами, постепенно ассимилируемыми смысловой сферой личности. После ассимиляции запредельного для ума человека события меняются его сознание, отношения к миру, появляется новая оценка жизни и собственных возможностей, увеличивается пространство личного будущего в его сознании» (Анцыферова, 2006, с. 343).