Страница 9 из 12
Нами обосновано, что увеличение дифференцированности субъективного опыта в ходе развития и научения представляет собой нелинейный процесс (см.: Alexandrov et al., 2017): каждый последующий элемент опыта формируется на основе ранее сформированных элементов, и его дальнейшее функционирование зависит от места в общей структуре опыта и связей с другими элементами. Нелинейность процессов формирования индивидуального опыта позволяет говорить о сложности его структуры: в ходе индивидуального развития дифференцированность опыта увеличивается, растет число элементов опыта и связей между ними, что обусловливает увеличение сложности структуры опыта и, соответственно, системных процессов, обеспечивающих поведение (Alexandrov et al., 2017). Нелинейная структура индивидуального опыта может быть проиллюстрирована в виде дерева, или графа, как показано на рисунке 2.
Единая концепция сознания и эмоций
В последнее время все больше авторов критикуют традиционное рассмотрение когнитивных и эмоциональных характеристик поведения индивида как отдельных функций и процессов (Pessoa, 2008). Идея динамического единства эмоций и других познавательных процессов в деятельности человека разрабатывалась несколькими поколениями ведущих отечественных психологов (Анцыферова, 1999; Выготский, 1960; Корнилова и др., 2010; Леонтьев, 1975; Рубинштейн, 1973; и др.). Тем не менее на сегодняшний день превалирующим остается дизъюнктивный подход, предполагающий существование отдельных механизмов сознания и эмоций. Недизъюнктивный подход (Брушлинский, 1994) к пониманию сознания и эмоций разработан в единой концепции сознания и эмоций (Александров, 1995, 2006б, 2008; Alexandrov, Sams, 2005).
Рис. 2. Схема структуры субъективного опыта. Овалы обозначают функциональные системы, соединения между ними – межсистемные отношения. В ходе индивидуального развития растет степень дифференцированности опыта и его сложность
В литературе не существует общепринятого понимания терминов «сознание», «когнитивный», «эмоции». В рамках системно-эволюционного подхода принято понимание термина «cognition», согласующееся с таковым у У. Матураны и Ф. Варелы (Maturana, Varela, 1987), как процесс активного взаимодействия со средой, порождающего знания в качестве средства достижения целей или, в более широком смысле, как эффективного действия, которое позволяет индивиду продолжить свое существование в окружающей среде. При этом познавать, отмечают Матурана и Варела, значит учиться индивидуальным актам или кооперативным взаимодействиям. В рамках такого рассмотрения понятие когнитивного более широкое, чем сознание и эмоции, которые могут рассматриваться как определенные стороны когнитивного процесса. Однако этому пониманию противоречит традиционное противопоставление (дизъюнкция) когнитивного и эмоционального, а также подход к сознанию и эмоциям не как к разным аспектам когнитивного, а как к сущностям (natural kinds), рядоположенным с когнитивным.
В то же время, при формулировании «когнитивного подхода» эмоции описывали через «когнитивные структуры» (см.: Frijda, 1987), при этом эмоция могла рассматриваться как происходящая из комбинации эраузала (arousal) и когнитивных процессов (Schachter, 1967) или как разновидность когнитивного процесса (Solomon, 1976). Эмоции также рассматриваются авторами как вид перцепции, у которого имеется «когнитивный аспект» (de Sousa, 2003) и «когнитивные функции» (Oatley, Johnson-Laird, 1987). При этом считается, что эмоции несут информацию, используемую в принятии решения (Clore, Schwarz, Conway, 1994), а обеспечение информацией относят к основным функциям эмоций (Raghunathan, Pham, 1999). А. Дамасио обосновывает представление о том, что эмоции являются базовым механизмом принятия решения, с помощью которого индивид совершает опознание без вовлечения сознания (Damasio, 2000).
Важно заметить, что мы не рассматриваем здесь те или иные отдельные эмоции, а говорим об эмоциях вообще. Это определяется особенностями нашего представления о том, что концепция «эмоций» соотносима с концепциями обыденной психологии (folk psychology). Данная позиция согласуется с идеей К. Х. Вандервулфа с соавторами (Vanderwolf et al., 1988): «Имеется мало научных оснований для общепринятого взгляда, согласно которому концепции обыденной психологии, такие как „эмоция“ или „мотивация“, действительно соответствуют анатомическим и функциональным образованиям мозга. Следовательно, традиционные психологические концепции часто служат в качестве вводящих в заблуждение инструкций для исследования мозгового контроля поведения»[18]. Эмоции рассматриваются нами не как специальное поведение, не как отдельные психические или специфические физиологические процессы (хотя некоторые процессы, например, изменение электрического сопротивления кожи или показателей активности сердца, могут часто связываться с появлением эмоций[19]), а как обозначение доступных индивиду субъективных переживаний (воспринимаемых с позиции первого лица, «first-person perspective»), которые являются характеристиками актуализации его опыта. С данным представлением, в свою очередь, согласуются убедительные теоретические аргументы и данные экспериментов других авторов (см.: Lindquist et al., 2013; Barrett, 2006) о том, что определенная эмоция (счастье, гнев, печаль и др.) обозначает не реально существующий объект или явление («natural kind»), а является категорией обыденного знания («common sense category»), которое соотносится с «широким рядом ментальных событий, различающихся физиологически, поведенчески, когнитивно и субъективно»[20].
Эмоция часто рассматривается как антагонист разума (Delgado, 1966; Davidson, 2000; de Sousa, 2003; и др.), отличительного признака сознания. Авторы указывают на связь сознания и процессов сличения характеристик текущих изменений среды с характеристиками сформированных моделей, т. е. параметров ожидаемых и реальных стимулов (см.: Иваницкий, 1999; Edelman, 1989; и др.). Представления единой концепции сознания и эмоций в самом общем виде не противоречат последнему утверждению. Однако существует серьезное препятствие на пути использования теоретических представлений, стоящих за этим утверждением, для разработки системных представлений о рациональном. Оно состоит в том, что подавляющее большинство авторов в развитии своих взглядов основываются на положениях более или менее модернизированного подхода «стимул – реакция». Кажущаяся необходимость использования понятия «стимул» отпадает при рассмотрении поведенческого акта не изолированно, а как компонента поведенческого континуума (Швырков, 1995) – последовательности актов, совершаемых индивидом на протяжении его жизни. Каждый следующий акт в континууме реализуется после достижения и оценки результата предыдущего. Эта оценка – необходимая часть процессов организации следующего акта, которые, таким образом, могут быть рассмотрены как трансформационные или процессы перехода от одного акта к другому. Места для стимула в таком континууме нет. С теми изменениями среды, которые традиционно рассматриваются как стимул для данного акта, информационно связано предыдущее поведение, в рамках которого эти изменения ожидались, предвиделись в составе модели будущего результата – цели.
Имея в виду сказанное выше, а также учитывая, что, кроме планирования конечного результата акта планируются также и этапные (промежуточные) результаты, можно полагать, что рассматриваемые в литературе в качестве механизмов сознания процессы «сличения ожидаемых и реальных параметров» имеют место на всем протяжении поведенческого континуума: как во время реализации поведенческого акта, так и при его завершении. Причем предвидятся и сличаются параметры не стимулов, а результатов: конечного (завершение акта) и этапных (реализация акта). Такой подход позволяет сопоставить стадии поведенческого континуума и «поток сознания», а также определить «сознание» как непрерывную оценку субъектом этапных и конечных результатов поведения (как «внешнего», так и «внутреннего»). Эта оценка определяется содержанием субъективного опыта и ведет к его реорганизации. Она может быть соотнесена с тем, что традиционно определяется как роль сознания в регуляции деятельности.
18
«There is little basis for the common belief that folk psychological concepts such as “emotion” or “motivation” actually correspond to natural anatomical and functional entities in the brain. Consequently, traditional psychological concepts may often provide misleading guides for the investigation of the control of behavior by the brain» (см.: Vanderwolf et al., 1988, p. 56).
19
Об отражении эмоций в динамике сердечного ритма см.: глава 4, п. 4.2.
20
«An emotion word names a commonsense category that corresponds to a wide range of mental events that vary in physiology, behavior, cognition and experience» (см.: Lindquist et al., 2013, р. 259).