Страница 26 из 27
– Да, лечить она любит,– сдавленно усмехнулся, пытаясь уложить в голове: МОЯ колючая дочка! посторонняя женщина! лечение посторонней женщины моей колючей дочкой! А последним гвоздём ещё и мирный сон в чужих руках! Это всё какое-то нереально и несовместимо! Но глядя на милое личико тиранши, пухлые губы, которых сейчас касалась мягкая улыбка, ямочки на пухлых щеках… Моё сердце дрогнуло. Оно всегда билось мягче и нежнее, когда дело касалось дочери. С той самой секунды, как увидел её новорождённой.
Впервые за всё это время её сон казался безмятежным и крепким.
– Спасибо,– это было искренне.– И простите…
Вот теперь повисло молчание. Кравчик тоже растерялась. Потому палата погрузилась в непривычную тишину. Она не было неудобной, щекотливой— больше покоя было и окутывающего тепла.
– Я… честно не знала, что у вас есть дочь,– тихий голос Кристины вторгся в мои пустые мысли. Я поверил. Мне не было стыдно за свои обвинения, но свою неправоту я умел признавать:
– А я не знал, что вы подрабатываете спасителем,– чуть вперёд подался, уместив руки на коленях и скрестив их замком.– И часто приходится спасать?
– В перерывах между поиском работы,– приняла шуточную манеру общения с кривой усмешкой Кравчик, но умело ударила под дых. Я понятливо опустил глаза, рассматривая свои руки.
– Странно,– обронил задумчиво, ничуть не кривил душой,– у вас хороший потенциал,– чтобы не думала, что избегал прямого контакта, поднял взгляд,– быть не может, что его никто не оценил.
– Это мне говорит тот, кто первым меня отшил!– Кристина опять поразила умением давать словесную сдачу. Причём не страшилась за последствия и была собой.
В душе опять шевельнулось что-то сродни вины.
– Первым?
– Да, ваша фирма— была первая в моём списке желаемых работ.
– Мне жаль, ведь вы не не подходили,– признался ровно,– просто другая на тот момент казалась более удачным кандидатом.
Опять секундное молчание.
– Что ж, я рада, что вы нашли лучшее и достойное. Надеюсь, вы выбрали Саймона,– вздохнула Кристина и улыбнулась так искренне, что я глазам не мог поверить. Она правда не держала зла! Она была неподражаема своей естественностью! Ну и конечно убила на повал, решив, что я мог взять чудо— Польски!
– С чего вы так решили?– в недоумении шикнул.
– Ну как же,– часто заморгала Кравчик, будто я её поразил.– Он неординарная личность. Общительный. Открытый,– пылко чеканила.– Мыслит вне рамок рутинной жизни,– задохнулась от чувств, но только мелкая зашевелилась, Кристина виновато понизила голос.– Он сидел рядом на испытаниях и я краем глаза видела его ответы. Да, они не всегда были стандартными,– кивнула торопливо, словно и за это ей было чуть стыдно.– Но именно это, как по мне, и есть, один из показателей гибкости человека. Именно из такого как Польски можно слепить одного из лучших помощников! Да, подтесать углы придётся,– согласилась на моё немое молчание,– но он— потрясающе интересная и многогранная личность!– выдала так безапелляционно, что у меня не сразу нашлись возражения:
– Это меня и остановило. Его трудно будет обуздать и заставить работать в команде. Быть одним из, а не тянуть одеяло на себя!
– Это обманчивое, напускное,– упиралась Кравчик.– Защитная реакция, казаться вот таким поверхностным и откровенным, потому что ему в жизни тяжко пришлось,– говорила так убедительно, будто давно знакома с парнем и понимает его ситуацию близко к сердцу.– Думаю дело в ориентации и окружении, не думаю, что ему везде приходилось легко и просто!
И я их понимал, как никто! Не хотел говорить об этом. Момент спасла дочка. Подняла голову и, сонно моргая, уставилась на меня.
– О— о— о,– с толикой грусти вздохнула дочь,– привет, пап,– личико стало разнесчастным, будто праздник кончился и её забирают домой.
– Привет, хвостатая генеральша,– я торопливо встал со стула и подступил к койке.
– Я НЕ ХВОСТАТАЯ!– заупрямилась тиранша, ещё толком не продрав глаза.
– От чего же?– проворчала наигранно задумчиво Кристина, поддержав меня,– генеральша, и хвостик на месте,– ловко и в то же время нежно перебрала светлые волосы моей дочери.
– Вы вообще в девочках не разбираетесь?– Лерка скептически глянула сначала на меня, потом на Кравчик.– Оба!– тоном “ау, кто из нас взрослый и разумный!”
– Окей,– примирительно вздохнула Кристина,– тогда мамонтёнок!– ловко поддела нос Лерки.
Я и до этого момента уже впал в прострацию. Ещё первый жест у меня вызвал такие удушливые и волнительные чувства, что на лишний миг завис, рассматривая девчонок. Они были не знакомые и знакомые, но какие-то неразделимо близкие. Открытие поразило. А ещё больше то, что ершистая Лерка не взбрыкнула, по обычаю, когда её касались другие люди, а с обожанием, широко открытыми глаза смотрела на Кравчик позволяла себя трогать, обнимать… Я невольно усмехнулся. Правда внутренне, а внешне— страшился, что момент рассеется, и я опять останусь один со своей колючей, но такой любимой дочерью… А что страшнее— и Лерка опять останется без объекта восхищения.
А теперь вообще оглох. Кравчик назвала дочку мамонтёнком!!! Это невозможно. Я никому не говорил, что нет— нет, да сам её так называл.
Не знаю, что прочитала на моё лице Кристина, но тотчас руки от Лерки убрала.
– Ну знаете, она… предложила мне стать её дочкой…– сбивчиво забормотала, то краснея, то бледнея.– Потом вашей женой…– еще сильней разволновалась.– Потом мамой и… мне показалось на секундочку…– перевела дух,– что она как… мамонтёнок из мультика,– короткую паузу выдержала, будто извинялась за свои мысли и ассоциации.– Ищет маму,– теперь смутилась, понизив голос,– а найти не может.
– Маму ищет?– эхом вторил я, метнув взгляд на притихшую Лерку. Дочка губу закусила и с недетским интересом следила за нами.
Я всегда замечал, что тиранша у меня отличалась от других детей. Со сверстниками в детском саду мало играла, а если и была замечена в коллективе то, в роли воспитателя или заводилы.
Она… взрослее их была что ли. Выделялась из толпы— смотрела глубже, задавала очень каверзные вопросы, и поражала… всегда поражала ходом своих мыслей.
Я так радовался, что тема матери её не волновала, ведь дочь никогда при мне не поднимала этого вопроса. Я себя успокаивал, генеральша принимала как есть, что мы вдвоем! Что Ангелина, её биологическая мать, в жизни дочери появлялась редко. И не я, сама Лера была против встреч с ней. А теперь оказалось, она ищет… мать…
– Ищет,– обронила тихо Кристина, опять подтвердив мои мысли.– Увы, пока нашла только меня.
– Рад, что нашла…– кивнул задумчиво, хотя в голове ничего толкового не родилось.– И вы… мамонтиха?– невинная глупость сорвалась со смешком.
– Это ещё почему?– озадачилась Кристина. А дочка засияла как солнышко и, даже в ладошки хлопнув, забиралась выше по койке, чтобы дёрнуть Кравчик за волосы:
– Вот же хвост!– не обращала внимания на то, как исказилось лицо псевдо— родительницы. Тиранша с умилительной нежностью ещё пару раз потягала её за пряди.– Конечно же, хвостатые бывают коты и эти ваши…– мотнула головой, ковыряясь в памяти,– мамонтята!– наконец выудила из закромов памяти долгожданное слово.
Я больше не мог удерживать серьёзность разговора. Пшикнул. Меня поддержала приятными смехом Кристина. Сначала робко и коротко, потом смех усилился, затем мы уже засмеялись дружнее.
– Вы надо мной смеетесь?– насупилась мелкая.
– Нет,– синхронно покачали головами, но продолжая смеяться.
– Мамонтёнок,– опять пшикнули дружно.
– Хорошо,– со снисхождением кивнула тиранша.– Если я— он,– продолжала рассуждать деловым тоном,– а у тебя хвост, значит ты— моя мама!
– Прости,– Кравчик вроде слезинку пустила от смеха.– Просто ты как нельзя подходишь на роль мамонтёнка, а я на маму— нет,– пояснила с улыбкой.– Так что прости…
И мой радушный настрой как рукой сняло. Так не хотелось, чтобы дочка опять стала букой и колючкой. Не по возрасту серьёзной и задумчивой. Но как и предчувствовал, Лерка нахмурилась: