Клан

– Ну так и изгнать могут, а есть и те, кто далеко от городов живут. Ну и как мы, которые лишились кланов.

– И что тогда делать?

– Если чистый, то можно подать прошение в городской управе. Тут главное до нее добраться. Ловят таких, потом ставят клеймо рабское и продают на рынке, там же и разные нелюди. Такие как орки или вампиры, за них врятли кто вступится, зато диковинка. Дорогие рабы, престижные. Северяне, из-за гор. Они там дикие. Попадаются работорговцам. Ну и люди… бывает бедняки сами себя продают или детей.

А-бал-деть. Хочу домой. Очень-очень. Куда я попала? Тут какой-то кошмар на яву. И пусть это где-то там далеко, но та простата, с которой ведьма мне это рассказывала… Они вот так живут, вот в этом всем. Подумаешь рынок рабов. Подумаешь детей продают.

В тот день я не смогла спокойно дальше беседовать. И вечером не составила компанию Дайне с Вертом. Я сослалась на усталость и провела вечер в полной апатии к чему бы ни было. Не было сил сидеть чаи гонять. Мне было плохо душевно. У меня в голове не укладывалось как так можно жить. И эти кланы. Со своими людьми они могут делать все что угодно. Крепостное право в магическом варианте. Жуть.

Весь следующий день я провела в своих мыслях. Отвечала невпопад и была заметно менее разговорчивая чем обычно. Еще бы. Мне бы от шока отойти.

Ведьма в приказном порядке подняла меня с кровати. Вот чего ей опять неймется? Когда умирала от безделья и хотелось двигаться вперед– не позволяла вставать. А теперь, когда мне не хочется ни-че-го– меня силой встряхивают. И что мне делать? Поднять то меня подняли, но к ведьме снова пожаловали больные и меня оставили в покое. Не в кровать же снова лезть… это как-то малодушно будет.

Села под окошком на сундук, хоть на улицу полюбуюсь. Сегодня, впервые с моего появления тут, прекратился дождь и несколько раз даже выглянуло солнышко. Не хотелось и дальше накручивать себя. Я даже и не знала раньше, что можно так устать от плохих, гадких и безвыходных мыслей. Лучше бы вчера с Вертом поболтала.

Верт это тот здоровенный первый встреченный мною тут человек. Он оказался очень приятным и позитивным, казалось, его совсем не заботят никакие проблемы. В отличие от остальных жителей. И теперь я их хорошо понимала. Некое несоответствие, которое я подсознательно улавливала ранее, теперь прояснилось. Это не что-то конкретное, не увидишь что-либо необычное в людях, просто витает нечто в воздухе. Опущенные плечи, тихий безэмоциональный голос, печальные глаза, грустная улыбка. Даже такое позитивное событие, как излечение, например, пробуждало людей лишь на короткое время. А спустя какие-то мгновения все возвращается на круги своя. Серая дождливая погода, унылые тусклые цвета вокруг и притихшие, эмоционально заиндевевшие, люди. На фоне всей этой депрессивной картины Верт, со своей внутренней энергией, очень сильно выделялся из окружения.

Он рассказывал разные истории, которые казались мне небылицами. Столько в них было невероятных вещей, событий, людей и нелюдей. Он часто смеялся и глаза его тоже смеялись. Верт приходил каждый вечер с неизменным вопросом к ведьме– может ли он чем-то помочь. После чего помогал в какой-нибудь мелочи по дому, а потом сидел с нами и пил чай. Невооруженным глазом было видно, что это любовь. Дайна же относилось к нему довольно ровно. По крайней мере так выглядело. Как я поняла, он уже не первый месяц ходит по вечерам и они пьют чаи. Было ли у них что-то большее? Не знаю, не похоже. Но в любом случае они взрослые люди, и это не мое дело.

Из общей массы серости успел выделиться еще один человек. И насколько мне понравился Верт, настолько мне не понравилась одна молодая женщина. Она пришла к ведьме на следующий день после нашей с командиром беседы. Это была высокая крепкая женщина лет тридцати с густой копной черных как смоль волос и такими же черными глазами. На руках она держала ребенка трех-четырех лет в слезах и соплях. У ребенка болели уши. И пока Дайна доставала свои травки и порошочки для приготовления лекарства, она, как и каждый раз представила меня посетительнице. А вот реакция была совершенно необычная. Меня окатили презрительным взглядом и мало-мало не скривили брезгливую гримасу. В любом случае со мной даже не поздоровались и даже не кивнули головой. После первого взгляда эта милая дамочка больше не обращала на меня внимания и ни разу не повернула голов в мою сторону. Даже после моего приветствия. Я немного обалдела от такого ласкового приветствия. Как потом мне пояснила ведьма это была Зарана и мне не стоит все принимать на свой счет. Просто она такая вот и не любит чужаков, особенно таких. Каких таких мне не пояснили. Больше я злюку-Зарану не видела и постаралась выкинуть ее из головы.

Несмотря на наши с Дайной беседы, я думала у меня взорвется голова. Эта женщина очень добра, приветлива и… невыносима! На все мои расспросы, до вчерашнего дня, она отвечала примерно одинаково «ну вот так как-то; вот так уж есть; не задумывалась» и так далее. Может и не зря. До вчерашнего дня я почти ничего не узнала об окружающем мире. Такое ощущение, что она не знала, что можно мне говорить. В отличие от Верта. Он точно не заботился о том, что можно мне говорить, а что нет. Он просто мастерски заговаривал мне зубы и сводил вопросы к шуткам и басням. Но на него не получалось злиться.

Прерывая мои мысли к нам на порог пожаловал сам Верт. Прям как накликала. И хоть его приход сразу после полудня меня удивил, я обрадовалась ему. И бросилась уже его встречать, когда разглядела с кем он и застыла в ступоре. Вместе с Вертом к нам в гости пришло само воплощение старости. Сухой, похожий на мумию, старичок в длинном блекло-сером халате в пол и с тросточкой. Он был на целую голову ниже меня, с реденькими белыми волосиками на голове и бороде, зато с выдающимися бровями. Двигался он очень медленно и очень осторожно, и, пока он заходил в дом, я могла хорошо его разглядеть. Присмотревшись, я увидела его пергаментную кожу цвета слоновой кости, которая, казалось, может треснуть или порваться от малейшего усилия. Его тонюсенькие запястья и пальцы с выдающимися загнутыми желтыми когтями, более похожие на мини-бивни диких животных, чем на нормальные ногти человека.

Первый тишину нарушил Верт:

– Александра, позволь представить тебе нашего много уважаемого мастера Чанрока.

И в следующий момент получил по бедру тростью от старичка, который как раз проходил мимо него. Верт сразу умолк потирая ногу, а мастер, как он его назвал, даже не взглянул в его сторону. Он не спеша прошел в центр комнаты в полной тишине и встал напротив меня внимательно глядя мне в глаза.

И вот часто описывают стариков с живым ясным взглядом, или же с глазами полными мудрости. Не-а. У этого старого, очень старого человека взгляд был мутным, погасшим и очень усталым. Усталым от жизни.

– Добрый день, – начала я. Не стоять же и дальше молча, хотя и о чем говорить я тоже не представляла. А он стоит и смотрит. Завис что ли.

Прошло не меньше минуты, но вот старичок кивнул каким-то своим мыслям и прошел к столу.

– Здравствуй, садись, будем беседовать. Ведьма! Завари чего-нибудь сладенького. – голос у него был под стать внешнему виду– тихий и скрипучий, как старый ржавый граммофон.

Я кинула взгляд на Верта с Дайной. Дайна уже крутилась у печки, а Верт только ободряюще мне кивнул. При этом он так и остался стоять у входа подперев стенку. Ну чтож, я присела напротив этого странного человека. Видимо в какой-то момент старость перестает выглядеть благородно и получается это. Мне было немного стыдно, но этот старый человек вызывал во мне брезгливость и отвращение. Глядя на него, возникает лишь одна мысль– столько не живут. В любом случае воспитание не позволит мне показать истинные чувства столь пожилому человеку. Как оказалось этого и не надо.

– Что, страшный?

– Нет.

С этим вопросом он впервые показал какие-то зачатки чувств, ну или их остатки. Его рот расплылся в беззубой улыбке и вопрос был задан со смешком. Мой ответ был мгновенен. Может слишком. Это ископаемое заскрипело и затряслось, это оказалось его смехом.