Вопросы и ответы

Как я и сказала, образ практически не изменился. Усложнился, получив много новых деталей, да. Добавилась невзаимная драматическая линия влюблённости в мастера, в принципе появился мастер, потому что изначально Геде́он был первым и неповторимым. Но я немного переделала его предысторию, и величественный маг оказался выходцем из сельской многодетной семьи, безграмотным слугой, наивно и открыто взирающим на мир. Это дало Геде́ону некий внутренний конфликт и добавило ему драматичности, сделав образ живее.

Из первых редакций сеттинга и текстов у меня практически ничего не сохранилось. А из того, что есть, узнать о Геде́оне практически нечего, потому что во многом он был фоновым персонажем, мало взаимодействующим с миром.

========== Вопрос 22 ==========

Комментарий к Вопрос 22

«Самое ужасное воспоминание вашего персонажа»

Когда всё заканчивается, в душе Геде́она остаётся тишина. Оглушающая, звенящая тишина, дезориентирующая и растворяющая в себе. В то время как весь мир радуется долгожданной выстраданной победе, Геде́он не чувствует ни облегчения, ни осознания того, что всё завершилось.

Он сам себя не ощущает в этом мире, хотя на его плечи теперь падает весь тяжкий груз ответственности. Но он сам…

Он сам чувствует себя так, словно пал на одном из многочисленных полей боя.

Геде́он выдыхает тихо и судорожно, закрывая глаза. Воспоминаний, кроящих сердце, слишком много. Перед ними снова и снова кусками встают фрагменты страшной войны, отдельные битвы и столкновения, которые ныне будут преследовать его в кошмарах.

Не столько из-за своей ужасности, сколько из-за того, кто выступает в них центральной фигурой.

Вина. Невыносимая, сводящая с ума вина, словно ловушка, давит Геде́она со всех сторон. Преследует его и днём, и ночью, таится в тенях и превращает солнечные лучи в ледяные клинки, полосующие его снаружи и изнутри.

Он был влюблён. Он был так влюблён, сильно, крепко, неистово. Любовь его была столь великой, хоть и односторонней, ведь мастер Армлуз никогда не ответил бы на неё взаимностью. Но Геде́он верил, он отчаянно хотел верить, что его чувств действительно хватит на двоих.

Каким же наивным глупцом он был!..

Его любви (а любви ли?) всегда было слишком мало. Он был слепцом, наивным, словно ребёнок, слепцом, поглощённым лишь собственными чувствами и переживаниями. Он проживал их в себе, наблюдал их в себе, наслаждался ими в себе и никогда — никогда!.. — не видел за ними того, на кого они были направлены.

В противном случае он бы знал, в какого монстра его возлюбленный превратил сам себя.

В противном случае он смог бы предвидеть и предотвратить тот кошмар, что Армлуз воплотил наяву.

Он увидел бы, что мастер всегда был не тем, кем его видели и считали окружающие.

Зазнавшийся эгоист, хранящий глубоко в своём сердце злобу и зависть, непомерную алчность и властолюбие — вот кем всегда был Армлуз на самом деле. Гордец, возомнивший себя богом и вершителем судеб, — он пал ещё задолго до того, как потусторонний мир извратил его.

Превратился в монстра, которого Геде́он каким-то образом смог полюбить. Но которого у него не было ни малейшего шанса спасти из пучины тьмы, в которую он погрузил себя добровольно.

Геде́он думает об этом, и страдания приносит каждое воспоминание о мастере. Была ли это вина? Мог ли он предотвратить катастрофу? Он не знает, но разум, как и тело, болят и всходят кровью, сводят с ума и не дают сбежать. Избавления и искупления нет нигде и ни в чём, и Геде́он не знает, что должен делать теперь.

Он малодушно желает забыть всё. Вырвать из своей жизни весь этот кусок и выбросить его далеко. Никогда не возвращаться к нему, но память его жестока, и она играет с ним злую шутку.

Геде́он покорно закрывает глаза. Что ж, если таков его рок, он будет нести его до самого своего конца.

========== Вопрос 23 ==========

Комментарий к Вопрос 23

«Свадьба была, теперь похороны ОСа. Еще немного, и до рождения доползем»

«Любой ранее написанный и опубликованный текст или его отрывок с участием вашего персонажа. Юзаем неограниченное количество раз»

Алые глаза, прищурившись, всматривались в затянутое небо. Тяжёлые свинцовые тучи закрывали его, грозно нависая над землёй, и создавалось впечатление, будто они вот-вот упадут вниз. Амальгама устало прикрыла веки. Величественные горные эльфы были так молчаливы и грустны. Печаль печатью отбивалась на лице каждого, и глубокая скорбь траурной вуалью укрывала их фигуры. Они по очереди проходили мимо тела, что лежало среди удивительных белоснежных цветов, растущих только в горном королевстве. Таких же белых, как кожа и волосы того, кто уснул вечным сном. Альвы не верят в богов, так что смерть для них — действительно сон, что длится вечность.

Амальгама отвернула голову, страдальчески закрыв глаза. Она не могла смотреть на умершего. Слишком больно. Грустная погребальная песня, которую пели присутствующие, разбивает сердце, отголоском разносясь по всей округе и приглашая остальных собратьев присоединиться и разделить печаль утраты.

Песнь набирала громкость и силу, и Амальгама присоединилась к ней, смотря вперёд, но не видя ничего, и голос её почти не дрожал. Она много чего знает про обычаи горных эльфов, в том числе и то, что на похороны своих соотечественников они не пускают никого из чужаков. И только для неё сделали исключение, ведь Геде́он Светлый, который погиб защищая их всех, был неразрывно связан с этой женщиной.

Их время догорает. Братство распадается, и Судьба призывает их, освобождая место для молодых и сильных. А Геде́он… Он и без того устал слишком сильно.

Песнь затихает, и Амальгама бросает долгий, наполненный болью взгляд на спокойное бледное лицо верховного мага. Её губы кривятся от горькой усмешки, и вампиресса не выдерживает, резко разворачиваясь и покидая поляну. Это выше её сил. Ей необходимо побыть одной.

Амальгама идёт, куда глаза глядят так же, как и когда-то очень давно, пока не выходит к одному из многих водопадов, которые повсеместно струятся по территориям горных эльфов. Вода здесь, внизу, плывёт тихо и спокойно, и женщина подходит к ней, всматриваясь в своё размытое отражение. За последние сотни лет произошло столько всего, и теперь из уцелевших магов осталась только она. Даже самый старший и могущественный из них ушёл в небытие, оставляя позади себя вечность. Оставляя вечность ей. Вечность, в которой уже не будет его.

— И какой в этом смысл? — шепчет Амальгама, не отводя взгляд от воды, а потом закрывая глаза. — Какой смысл жить без тебя, когда больше у меня никого нет?

Воспоминания встают перед глазами, и всё, что она чувствует, — безграничная благодарность. Геде́он был её учителем и другом, возлюбленным мужчиной. Он помог ей в самое сложное время и всегда был готов помочь. И именно это стало роковым для него.

Амальгама прикусила губу, открывая глаза и снова всматриваясь в небо. Самый дорогой друг, первая и единственная любовь — она потеряла всё это в одно мгновение, и такая знакомая пустота заполнила душу вампирессы. Она сама не заметила, как слёзы потекли по щекам, хотя женщине казалось, что способность плакать она потеряла уже очень и очень давно.

Амальгама не знала, как долго так стоит недвижимо и в молчании, но знакомые эльфийские скорбные песни начали доноситься до её ушей, и тень печали отразилась на лице. Альвы сами, словно река, скользили по узкой тропе, и магиня неспешно повернулась в сторону погребальной процессии, незаметно вытирая слёзы. Когда она подошла, она увидела, что эльфы увенчали голову и осыпали одежды Геде́она теми же белыми цветами, в которых он лежал, и приготовили его к погребению. Знала, что горные эльфы хоронят своих погибших в одиноких пещерах высоко в горах, оставляя их там и закрывая вход каменным валуном, чтобы никто не смог потревожить их вечный сон.

Она подошла к возлюбленному, осторожно проводя пальцами по холодной щеке. Ноги её враз ослабли, и колдунья упала, пряча лицо на плече эльфа, сжимая в кулаках его белую, вышитую серебром одежду, и плечи её затряслись в рыданиях.