Живой проект. Рассказы

– Ты не человек, ты – живой проект, собственность корпорации.

Он молчал.

Пересилив свою приязнь и доверие к Уно, Мария подняла телефонную трубку. Юноша направился к окну. С трубкой в руке Мария кинулась ему наперерез. Он не пойдет по подземным переходам и не выйдет во внутреннее кольцо бараков. Его цель ясна: сбежать из города. И единственный путь – это окно. Хотя в условиях стоящих песков дверь во внутреннее кольцо будет столь же приемлема и столь же опасна.

Будто прочитав ее мысли, юноша обернулся к двери. Мария не боялась его – в новостях сказали, что проект безопасен. Но когда он обернулся к двери, и Мария по инерции проследила за его взглядом, рука парнишки ловко вынула телефонную трубку из ее ладони. Женщина нахмурилась и сжала зубы.

– Ты же должен слушаться людей. В тебе должна быть заложена непререкаемость человеческого мнения.

– Люди могут ошибаться, – отрицательно качнул головой юноша. Отходя от хозяйки, он спрятал телефон в кармане брюк.

– Для чего же тебя спроектировали, что ты так спокойно идешь наперекор человеку? Где это может быть настолько важно, что ты готов спорить и отстаивать свое мнение с применением физической силы? – удивлялась Мария, сцепив руки на груди.

– Это корпоративная тайна, я не могу ее разглашать.

– Ты же сбежал!

– Сохранение корпоративной тайны не противоречит моим планам и не мешает их реализации.

Мария усмехнулась и со вздохом отвернулась к окну.

– Вам ничто не угрожает. Я уйду, как только пройдет волна. Это будет примерно через три часа. Сразу после этого вы можете связаться с охраной и сообщить все, что посчитаете необходим. И охрана, и администрация осведомлены о моих функциональных возможностях. Ввиду того, что я умею действовать вопреки желаниям человека, к вам не будет предъявлено никаких взыскательных мер.

– Я поняла, – сдалась Мария, проходя мимо Уно.

Посмотрев на компьютер, женщина обернулась к оставшемуся у окна юноше. Он вежливо улыбнулся, давая понять, что не позволит сообщить о себе ни по какому из средств связи. Забравшись с ногами на диван, Мария взяла журнал. Она прекрасно понимала, что вряд ли сможет прочесть хоть строчку сейчас, поэтому просто оставила его на коленях. Юноша присел на подоконник и замер.

– Ты не военная разработка, – Мария не без любопытства разглядывала паренька.

Повернув к ней лицо, юноша ожидал вопроса, но Мария с усмешкой махнула рукой.

– Откуда ты знаешь, когда пройдет волна? – спросила она.

– Анализ силы и направления ветра, давления, состояния атмосферы до поднятия песка.

– Ты все это чувствуешь? – изумилась женщина.

– Да.

– А что еще ты чувствуешь? Что ты можешь из того, чего не может простой человек?

– Я выполняю разные работы, – повторил юноша в очередной раз, – в разных условиях.

Мария грустно усмехнулась и вспомнила о шарлотке. Поднялась с дивана и направилась на кухню. Юноша внимательно следил за ней взглядом.

– Пойдем, шарлотка остынет, – позвала она примирительно.

– Не удивляйтесь, – Уно прошел на кухню и сел на прежнее место.

Мария кинула на него заинтересованный взгляд и достала чашки. Ее на самом деле удивляла собственная доверчивость и беспечность. То, что в новостях предупредили о безопасности сбежавшего экземпляра, было недостаточной причиной для подобного спокойствия.

– Объясни, – предложила Мария, предполагая, что на замешательство именно этого рода молодой человек обратил внимание.

– В критических ситуациях нередко человек перестает полагаться на логику, для него перестает иметь значение субординация, уважение, даже страх. В ситуациях, когда остаются лишь инстинкты, вывести человека на верный путь может лишь тот, кому человек доверяет. Вера – безапелляционная, безусловная, неосознанная, животная вера ребенка к матери – вот что остается. Именно это вы сейчас ко мне испытываете.

Мария разлила чай по чашкам. Отрезав кусок шарлотки, и переложив на тарелку гостя, она замерла с ножом в руке. Уж слишком слабо походил функциональный набор этого живого проекта на мирную разработку. Положив себе второй кусок шарлотки, Мария села напротив гостя.

– Почему ты решил сбежать? – спросила просто.

Это не было праздным любопытством. Данная информация поможет разработчикам проекта предотвратить подобные попытки в будущем. Юноша прожевал и отпил из чашки. Зрительный контакт, который он поддерживал легко и непринужденно, тоже был частью его функционала. Мария думала об их с Майклом троих технарях. Они являются первым массовым проектом корпорации и сработаны намного грубее. Этому же юноше появлялось неосознанное желание подчиняться. Для чего? Марии нравились загадки. В том, что он на стадии тестирования и скоро появится на рынке – не было сомнений. Но ответ хотелось знать уже сейчас.

– Уно Фест! – засмеялась женщина в голос, вспомнив, как он представился, – Один Первый – ну, конечно же!

Молодой человек вежливо кивнул.

– И все же, ты не ответил.

– Во мне есть изъян, – прозвучал ответ.

– Некоторые недоработки можно исправить без уничтожения экземпляра, – Мария пожала плечом.

Уно отрицательно покачал головой, глядя в глаза женщины так внимательно, будто хотел выпытать у нее ответы на свои незаданные вопросы.

– Все было решено, – проговорил он тихо и откусил шарлотку.

– Понятно, – кивнула женщина.

Не все проекты обладают пониманием собственной важности. Немногим придет в голову попытаться сохранить себя в ситуации, когда корпорация решила списать экземпляр. Но свидетелем подобной отчаянной борьбы Мария стала впервые.

– Что за недоработка? – Мария не собиралась прекращать расспросы.

– Я не считаю это недоработкой, – возразил юноша, – но для заданного функционала это является изъяном.

– Как-то сложно, – женщина насмешливо вскинула брови, а потом резко нахмурилась. Она болтала с проектом, как с настоящим человеком, как с юношей, пережидающим у нее песчаную волну. Это смущало и настораживало. – Что же за изъян?

– Вы будете смеяться и не поверите, если я скажу сейчас.

Мария рассмеялась, так невинно, по-детски, прозвучала эта фраза.

– Я скажу, когда пройдет волна, если захотите.

– Договорились, – согласилась Мария и отпила чай.

– Как ты собираешься пересечь пустыню? – спросила женщина, доев свой кусочек шарлотки. – За тобой наверняка отправят поисковую группу. Да и как ты собираешься выжить? Без воды, без пищи…

Молодой человек смотрел на женщину, дожевывая. Она предполагала, каким будет его ответ. Наверняка, он решит взять провизию у нее, а опасности и погоню сочтет не стоящими внимания. Это тоже реалии живых проектов: они мало знают о реальной жизни; не всегда представляют то, с чем могут столкнуться и не умеют логически прогнозировать события.

– Во мне есть все необходимые для решения этих задач знания и способности.

Мария удивленно и заинтересованно склонила голову набок.

– Слушай, ты действительно считаешь себя человеком? – изумилась женщина.

– Разве я не человек?

Мария отклонилась назад. Одно из негласных правил воспитания живых проектов: неспособность отвечать вопросом на вопрос. Ее техники ответили бы так: «Да. Разве я не человек?» Женщина видела перед собой нонсенс. Она слышала байки о живых проектах, которых бездетные ученые растили как собственных детей, но не верила в это. И потом, такие проекты вряд ли подлежат уничтожению, даже если принимать во внимание то, что людские этические нормы на них не распространяются.

– Нет, Уно, ты не человек, – твердо и безапелляционно ответила Мария.

– Вы ошибаетесь, – ответил юноша ей в тон, и поднятая ладонь не позволила Марии возразить. – То, что мой генотип собран генными инженерами; то, что я выращен в танке; то, что я лишен генетических родителей и был создан для выполнения задач, которым соответствует мой функционал – не значит, что я не человек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».