Тариф на любовь

Едва слышный щелчок выключателя прозвучал громом среди ясного неба в ночной тишине. Следом комнату залил неяркий свет нескольких настенных бра, заставив меня нелепо хлопать глазами, словно сова, внезапно оказавшаяся на солнечном свету.

– Как ты себя чувству…

Фраза оборвалась на полуслове, а вошедший Ипатов наконец рассмотрел нашу скульптурную композицию.

Несколько долгих, жутких секунд Ипатов молча разглядывал встрепанную меня и коленопреклоненного Алекса, все больше мрачнея с каждой секундой. А потом с угрюмой угрозой поинтересовался:

– А что тут происходит?

Если честно, то я растерялась. Вот что можно ответить на такой простой вопрос, если тебя застали в объятиях вампира, который стоит перед тобой на коленях? Где-то в глубине меня родился истерический смешок. Это только я могла так влипнуть!

Алекс текуче и плавно поднялся на ноги, пристально глядя в глаза Ипатову:

– Вы как раз вовремя. – Алекс говорил на чистейшем русском языке. – Я только что сделал Анне предложение. И она приняла его. Вам выпала честь первым об этом узнать и поздравить нас.

Одно короткое и в то же время бесконечно долгое мгновение ничего не происходило. А потом Ипатов небрежно поинтересовался:

– И с чем же я могу вас поздравить?

Я не отрывала испуганных глаз от Ипатова. И только поэтому заметила всю метаморфозу, случившуюся с его лицом, после того, как его наконец накрыло пониманием произошедшего. Сначала Коля едва заметно, почти неуловимо споткнулся на последнем слове. Замолчал, и даже задержал дыхание. Словно сомневался в собственной вменяемости. Потом недоверчиво покосился на Алекса и на меня. Я почти физически ощутила, как его взгляд безжалостно шарит по моему лицу, жестко задевая истерзанные неумеренными поцелуями губы. Очевидно, именно тогда пазл для Коли сложился. И он, сообразив наконец, что происходит, начал багроветь.

У меня от ужаса сердце провалилось куда-то в пятки. Но бояться еще было рано. Ипатов еще контролировал свои действия и всего лишь презрительно поинтересовался:

– А вы не слишком сильно торопитесь, господин француз?

Совершенно очевидно, что новости Колю ошеломили настолько, что он утратил свою обычную наблюдательность и все еще не сложил один и один. Но Алекс безжалостно его добил:

– Отнюдь. Мы с Анной знакомы почти год. Я считаю, это достаточный срок. Более, чем достаточный. Я даже успел наделать ошибок и жестоко обидеть Аню. Но это сейчас уже не важно. Я все отдам, чтобы загладить свою вину.

Коля недоуменно хлопнул глазами. Я практически видела, как в его голове идет сложный мыслительный процесс и вращаются шестеренки в попытке все свести воедино. В следующее мгновение до Ипатова наконец дошел смысл произошедшего, и он взревел, бросаясь на Алекса:

– Ах ты, скотина! Это же ты ее так эффектно бросил тогда под новый год!

Я еще успела различить, как кулак Ипатова со всего маха впечатывается в челюсть Алекса. Я заметила, как Алекс, потеряв равновесие, начал падать назад, головой прямо на прикроватную тумбочку. И как руки вампира протянулись вперед в явном намерении схватить зарвавшегося Ипатова. А дальше все смешалось.

Даже и не подозревала никогда, какой невыносимо громкий, противный, режущий уши визг я могу исторгнуть. Насколько мощные мои легкие. Но визжала я знатно. На одной ноте, не отрывая глаз от стремительно перемещающегося по номеру клубка тел.

Не до конца прикрытая входная дверь приоткрылась еще больше. Кто-то заглянул в номер. И тут же исчез. Я не успела заметить кто это был. Да и не важно это было. Меня больше волновало то, что происходило между Ипатовым и вампиром. А Алекс почему-то явно проигрывал в этой драке, позволяя чистильщику себя избивать.

Не знаю, сколько все это длилось. Мне показалось – целую вечность. Я уже даже хотела рискнуть, и соскочить с кровати, хотя бы попытаться помочь Алексу. И плевать на последствия. Он прав. Своя боль переносится намного легче, чем боль любимого человека. Я не могла смотреть, как Алекса избивают.

Все закончилось внезапно и в один момент: нас всех просто оглушило разбойничьим свистом. Я мгновенно заткнулась, икнув от неожиданности. Но едва не завизжала вновь. Потому что Ипатов, сидящий верхом на вампире, беспомощно прикрывающем голову руками, и не думал останавливать полет своего кулака. Мрачно зыркнув на вошедших, он замахнулся еще сильнее.

Вместо визга из моего сорванного горла вырвался придушенный хрип. Потому что Борисыч грозно рявкнул, сдергивая Николая с моего любимого за полуоторванный воротник рубашки:

– Ипатов!!! Ты рехнулся окончательно? Нам только скандала с потенциальным клиентом не хватает!

Коля безропотно позволил поставить его на ноги и ядовито возразил, некрасиво сплюнув на пол:

– Тогда Аньке нужно начистить одно место! Чем это таким у нее намазано, что все представители Диарелли поголовно теряют от нее голову?

Не высказанное оскорбительное замечание, где именно у меня намазано, повисло в воздухе, и Алекс зашипел, поднимаясь на ноги:

– Не смей оскорблять девушку, русское быдло!

У меня перед глазами все почернело и закачалось, когда я услышала, как вампир обозвал Ипатова. Тот немедленно вспыхнул и снова бросился в драку. К счастью, Борисыч успел вовремя его перехватить:

– А ну тихо! Остыли немедленно, петухи гамбургские!

Алекс, с окровавленным лицом, медленно скрестил руки на груди и переместился так, чтобы прикрыть меня собой. Маневр ни от кого не укрылся. И я увидела, как задумчиво посмотрел на меня шеф. Как еще больше побагровел и обозлился Ипатов. Как восторженно расширились глаза у беседующей с представительным мужчиной в костюме-тройке переводчицы.

Вообще, народу в номер набилось много. Здесь были все наши, включая флегматичного Мишу. Уже упомянутый мужчина, в котором я заподозрила управляющего отелем. У самых дверей стояла нервно комкающая подол униформы девушка-горничная. Из коридора заглядывали чьи-то любопытные глаза. А я по-прежнему сидела на разворошенной кровати. Растрепанная, зареванная и перепуганная до потери пульса. Одно было хорошо: в поездку в Милан я не брала эротичного белья. И сейчас на мне красовалась вполне приличная закрытая трикотажная сорочка с мило улыбающейся Минни Маус на груди.

Через пять минут конфликт был исчерпан. Танечка о чем-то договорилась с управляющим. Тот кивком выпроводил горничную вон из номера и выжидательно посмотрел на Борисыча. Тот поморщился, словно уксуса хлебнул, но достал из кармана бумажник. Сколько он отдал управляющему, мне не было видно. Но Алекс сдержанно проинформировал:

– Я компенсирую. Разгром и скандал – моя вина. Мне и отвечать.

Шеф бросил нечитаемый взгляд в нашу сторону и сумрачно велел Мише:

– Забирай Татьяну, и идите отдыхать. Продолжения не будет.

Этих двоих долго уговаривать не пришлось. Лишь только за ними закрылась дверь, Борисыч повернулся к Ипатову:

– Марш в свой номер! Поговорим о твоем поведении утром!

Не смотря на холодный, пробирающий до костей, тон шефа, Ипатов упрямо вскинулся, вспыхнув мгновенно, как порох. Но Борисыч очень ласково его остановил:

– Коленька, не испытывай моего терпения. Конфликт буду разбирать сам. Мне надоело твое своеволие. – И уже жестким, ледяным тоном добавил: – Я сказал: марш в свой номер! Ты уже достаточно опозорил корпорацию!

После этой отповеди Коля сдался и вышел вон, напоследок наградив меня таким взглядом, что у меня от ужаса все тело стало ватным. Оглушающе громко хлопнула дверь, закрываясь после ухода Ипатова. Шеф повернулся к нам:

– Теперь вы. Поговорим?

Глава 12

Борисыч взял от стола стул, поставил его прямо напротив нас и тяжело опустился на мягкую поверхность. Я в ужасе молчала, не зная, что сказать, что предпринять. За несколько томительных минут моя жизнь перевернулась с ног на голову. И смысл жизни висел теперь на волоске. Не переживу, если с Алексом что-то случится из-за моей беспечности!