Страница 5 из 21
«Любят же у нас писать по шаблону!» – резюмировал Сергей Павлович свои мимолетные размышления о бюрократической практике, тщательно фиксирующей движения каждого индивида по служебной лестнице.
Справедливости ради, этот упрек Забелин адресовал и самому себе. Ведь он точно также отписывал характеристики и представления на подчиненных – брал старую бумагу на кого-то, вставлял новую фамилию. В этом, конечно, был большой элемент формализма, но за всю свою службу Забелин не встречал начальников, которые любили заниматься бумаготворчеством…
Он поднялся со стула, расправил затекшие плечи, отчего халат, который был ему мал, на груди туго натянулся, грозя оторвать верхнюю пуговицу.
– Ладно, это вы все обсудите со Снегиревым, когда выпишешься. Но я из другого Управления и, как ты понимаешь, не случайно здесь сегодня. Ты откомандирован в группу, которую я создаю.
– Какова цель группы? – поинтересовался Ковалев, не выказав особого удивления.
– Получена информация, что недавно в регионе создан ваххабитский московский джамаат. Наша цель выявить всех членов и ликвидировать организацию.
– Понятно! – Дмитрий прикрыл глаза.
Забелин глянул на его бескровное лицо – как скоро тот поправиться, как скоро сможет включиться в работу? Только в этом еще оставались сомнения. Он заметил, что разговор порядком утомил Ковалева, который лежал, не открывая глаз.
– Хорошо, поправляйся! – Сергей Павлович потоптался возле кровати, подыскивая нужные слова. – Да смотри, не залеживайся!
Последнее он добавил в шутку. Ему было ясно, что парень не любитель отлеживать бока и при любой подходящей возможности сорвется из палаты…
После важного разговора с полковником из другого подразделения, Дмитрий вновь вернулся к мыслям о покушении. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами, но голова у него не кружилось, как, наверное, предположил полковник Забелин, а сонливая слабость была. Не поддаваясь этой, затягивающей в себя круговерти сна, он продолжал размышлять.
Кто мог устроить эту акцию? Врагов у Ковалева не было, но и друзей особых тоже. Никому он не мог насолить до такой степени. Покушение – это всегда сложно: подбор исполнителя, разработка плана, поиск места. Надо еще подловить жертву. Да, тут все непросто! Особенно, если заложить самодельное взрывное устройство, которое надо еще суметь изготовить.
Он приподнялся на локте, взял с тумбочки стакан с водой и торопливо отпил – ему казалось, что сонная мгла отступит, если он будет что-то делать.
«Бомбу можно взорвать двумя способами, – думал он, – по часам или вручную. Если установить время, то надо точно знать, когда я подойду к машине, она ведь не моя. Надо точно знать, что я сверну в тот переулок. Но как это узнать? Перед этим я шел прямо по тротуару. У меня была цель, я должен с кем-то встретиться. Только с кем?»
Он напряг память, но не вспомнил.
«Короче, я точно знал, куда иду и прошел бы мимо той машины, не повернул бы в тот переулок. Поэтому вариант с таймером отпадает. Во втором случае, за мной должны были визуально наблюдать, чтобы нажать кнопку».
Он принялся вспоминать, кого видел поблизости. Собачники и мамаши с колясками отпадали, они не вызвали подозрений. Молодежь? Эти могли, но не все. Те, кого он заметил никак не походили на молодых наркоманов. У переулка, возле поворота. Был ли там кто-то?
Он мысленно представил оживленную улицу, поворот в сумрак тупика и будто увидел себя в 3D проекции, как в фильме, где герой ходил среди застывших фигур, расследуя преступление. Вероятно, человек, нажавший кнопку дистанционного управления, мог сидеть в машине на противоположной стороне улицы. В своих воспоминаниях Дмитрий не раз возвращался к этому месту, к длинному ряду машин, припаркованных у обочины. Но они были пусты – без пассажиров и без водителей.
И все-таки кто-то подал сигнал взрывному устройству.
Ему опять захотелось пить. Он потянулся к столику возле кровати и взял бутылку холодной воды, но не стал наливать воду в стакан, а жадно отпил прямо из горлышка. Однако эти движения его обессилили, и он откинулся на подушку, чувствуя навалившуюся слабость.
«Кто же это был?» – долго соображал он, но разгадка никак не приходила на ум. Бессилие злило. Наверное, он знал ответ – ответ был очевиден, но признать его и принять Дмитрию не хотелось. Если рядом никого не было, то оставалась только девушка, которая шла вместе с ним. Татьяна. Она могла держать пульт и нажать кнопку. Такая возможность у нее была. Оставался лишь один вопрос – зачем ей это. Почему ей надо было погибать вместе с ним? Она же не ваххабитка, потерявшая мужа-террориста во время зачисток силовиков.
Он припомнил разговор с Забелиным, вопросы без ответов. Кто устроил взрыв? Кто такая Татьяна? Та ли это девушка, с которой он учился? Вопросов хоть и немного, но они очень важные, такие, от которых не отмахнешься, не проигнорируешь. От ответов на них может зависть его жизнь.
В голове туман, противная слабость снова накатывает, вызывая тошноту. Он прикрывает глаза, чувствуя, как голова, все тело начинает раскачиваться, прыгать, словно он оказался на неспокойных волнах в легкой лодке. Вверх-вниз, вверх-вниз. А может это и не лодка вовсе, а качели? Он катался на них в детстве. И забытье опять зыбким маревом окружает его.
Москва, СЗАО, Южное Тушино, проезд Стратонавтов, 21 июня, вечер
Теплый пятничный вечер только начинался, суля спокойный отдых и расслабление после длинной трудовой недели. Майор ФСБ Юрий Гонцов, которого сослуживцы прозвали Ю-ю, шел по улице Стратонавтов в хорошем настроении. Во-первых, впереди были выходные, а во-вторых он выпил пару бутылок пива. Только пива и ничего крепче, как он и обещал своему начальнику Владимирову.
До дома было недалеко. Гонцов шел, улыбаясь своим мыслям – дома ждала жена, дети. Он планировал на выходных свозить их за город, подыскать подходящее место где-то возле водоема – небольшого озерца или речушки, пожарить шашлыки, поплавать, позагорать. И еще он подал рапорт на путевки, чтобы съездить с женой в августе в ведомственный Дом отдыха на Черном море. Жизнь была замечательной, особенно, если впереди ожидали такие заманчивые перспективы.
Но это сейчас, а когда-то давно все было не так. На его лицо легла тень, которая появлялась, когда он предавался неприятным воспоминаниям.
После Чечни он, Гонцов, крепко пил, чего уж там, шила в мешке не утаишь! Об этом знали все: и на работе, и дома. В отделе к нему относились прохладно, несколько раз воспитательную беседу проводил начальник Владимиров, а дома… Дома он скандалил с женой. Особенно запомнился случай, когда выпив, едва не заехал с размаху по лицу Насти, но в последний момент сдержался, выбежал во двор дома. Там на него накатила волна сентиментальности, он вдруг вспомнил Грозный, друзей-товарищей. Тех, кто вернулся, и тех, кого нет…
Приехавший по вызову жителей дома наряд милиции обнаружил его сидящим на горке песка, привезенного для детской площадки, и размазывающим слезы по лицу. Черт его знает, что тогда нашло, но картина была впечатляющей – плачущий чекист у песочницы. Этот случай стал последней каплей. Он сам читал записку сержанта милиции Коновалова о том, в каком состоянии его нашли. Впору было сгореть со стыда.
Начальник отдела Владимиров оказался порядочным офицером. Он дал команду изъять рапорт милицейского сержанта и скрыл от руководства, ото всех, эти его ночные слезы и Гонцов был ему офигительно благодарен. Да, Владимиров – человек! После этого Юрий Юрьевич завязал, ну, кроме пива, конечно. Но пиво – это несерьезно, детский напиток.
Он шел по тротуару худой, длинный, весело посматривая по сторонам. Если у хронических алкоголиков лицо обычно опухшее, сразу узнаваемое, то у него было лицо алкоголика в завязке, уже не опухшее, но истончившееся, когда кожа становится похожа на серый пергамент. Он прошел один дом, пошел вдоль другого.