Ахегаум

Рельефные мышцы, тёмная кожа, какие-то непонятные белые линии на руках от плеч до запястий, образовывавшие то ли просто абстрактный узор татуировок, то ли какие-то магические печати. Волосы стали светлее, почти белыми с лёгким оттенком желтизны. Глаза пылали и были полностью золотыми, без зрачков и радужек. Лицо Шона стало очень суровым и брутальным, как и его голос. А ещё у парня был огромный хуище…

«Так, отставить гормональные реакции женского тела!» — мгновенно одёрнула себя Эш и переключила внимание на Лию.

Та внешне не изменилась. Такая же хрупкая миниатюрная шатенка с небольшой грудью, длинными кудрявыми волосами и голубыми глазами, сейчас бывшими от чего-то очень грустными и одновременно злыми.

— Проблема была в том, что ведьма меня подчинила, — ответил наконец на вопрос Эш Шон, — То ли это эффект скверны, то ли какая-то магия, но я не мог сопротивляться её приказам.

— Ага, значит усыпила она тебя тогда не заклинанием.

— Нет.

— Ладно, давайте вы поищете одежду и способ сжечь тут всё к чёртовой матери.

— Сжечь? — спросил Шон.

— Да, сжечь! — воскликнула Лия, — Эта сука же воскреснет, так? Одной смерти ей мало! Нужно как можно сильнее ей отомстить! Не будет у неё больше дома и лаборатории!

Следующие полчаса троица провела, исследуя дом ведьмы на предмет ценностей и чего-нибудь легковоспламеняющегося. Последнее было найдено Лией в отдельном сундучке. В нём были аккуратно упакованы штук сорок плотно закупоренных склянок, которые Система опознала как «слабое зелье дикого пламени».

Вопреки здравому смыслу все сорок зелий было решено использовать чтобы спалить ведьмин дом. Лия была настолько непреклонна в своём желании нанести этому месту максимально возможный урон, что переубедить её не смогла даже Эш.

К ящику с диким пламенем было стащено всё полезное и около полезное, что троица решила не брать с собой. Взять с собой решили не так уж и много: две сумки различных зелий, кучу монет, два кольца, серьги и амулет (всё — артефакты), и волшебную палочку ведьмы.

С одеждой особо не заморачивались. Лия нацепила сандалии и укуталась в один из ведьминых плащей, Шон просто нашёл какую-то то ли тряпку, то ли смятую простынь, и обмотал её вокруг пояса, соорудив примитивную набедренную повязку.

Затем, от оставленного в подвале ящика с диким пламенем до порога налили дорожку масла.

— И что мы будем делать если… — начал было Шон, но тут же был заткнут Лией.

— Заткнись! — прошипела шатенка, кидая в масленую дорожку горящую свечу.

Троица сразу же рванула прочь от ведьминого дома в лес. За их спинами БУМКНУЛО. Земля дрогнула, и обернувшись, они увидели, как остатки здания проваливаются под землю.

— Ну нихуя себе, — сказала Лия с какими-то абсолютно садистскими нотками в голосе.

«Если это были слабые зелья дикого пламени, что тогда творят сильные?» — подумала Эш.

По лесу бежали прочь от деревни до тех пор, пока Лия не выдохлась. То есть, очень недолго…

— Спасибо, что не бросила. Мы у тебя в долгу, — сказал Шон.

Троица остановилась на поляне, Лия, тяжело дыша, прижалась к дереву. Вокруг летали светлячки. Было тихо, звучали лишь голоса говоривших…

— Да забей ты на эти долги, мы так никогда не разберёмся, кто кому что должен. В конце концов, ты ведь меня тоже не бросил, когда я оказалась в плену, — сказала Эш.

Шон тихо усмехнулся.

— Значит, вместе и дальше? — спросил парень.

— Пока всех это устраивает, — кивнула Эш.

— А можно мы найдём эту суку и убьём её ещё раз? И ещё? И ещё… — Лия наконец отдышалась и присоединилась к разговору.

— Да что она там с вами вытворяла? — спросила Эш, изогнув бровь.

Внезапная злобность Лии не то чтобы сильно удивляла брюнетку, но вот искреннее любопытство всё-таки пробуждала.

— Эта сука… Она скормила Шону возбудитель, и часами скакала на нём! Перед моими глазами!

— Ужасная пытка, — сказала Эш, с трудом сдержав смешок.

— Это было ужасно и унизительно, — кивнул Шон.

То, насколько безэмоционально он это сказал, практически переводило реплику в разряд сарказма.

— Да! Мерзкая тварь! Нельзя так издеваться над людьми! — Лия радовалась поддержке и кажется совершенно не замечала каменно-непроницаемого выражения лица Шона и уже почти ржущей в голос Эш.

— Моя мужская гордость была растоптана. Меня называли мясным дилдо, — так же безэмоционально произнёс Шон.

— Эш, почему ты смеёшься? Эш?!