Страница 3 из 21
— Кондитер божится, что ничего такого в торте не было, — продолжал частить сотрудник, — когда днем забирали торт у него. В качестве извинения он готов доставить еще один торт…
— Пусть в качестве извинения, — резко оборвала княгиня, — доставит самого себя! А еще от начальника охраны сюда утром отчет, — она рьяно треснула карандашом по своему столу, — как такое вообще могло в моем доме произойти! Свободен!
Поклонившись, зам моментально выскочил за дверь. Та со стуком захлопнулась, а следом карандаш с треском сломался в руке бабушки.
— Аня, не нервничай, — Петр Алексеевич перешел на неформальный тон. Так ее сейчас могли называть только он и императорская чета.
— Не указывай мне! — огрызнулась она.
— Правда, тебе вредно, — заметил я.
— Мне вредно остаться без внука, — проворчала она, отбрасывая прочь обломки карандаша.
— Что мы скажем прессе? — Петр Алексеевич решил сменить тему. — Они наверняка уже в курсе покушения…
Слово было произнесено сегодня впервые и охладило атмосферу мгновенно, будто ледяной ветер с Невы промчался по кабинету.
— Никакого покушения не было, — медленно отчеканила бабушка. — Это — официальная версия.
— А как мы будем объяснять то, что сегодня произошло? — уточнил ее помощник.
— Какой-то шутник подложил в торт игрушечные бомбочки, и его разнесло. Вот и все.
Вполне понятно, почему она не хочет придавать это огласке — чтобы в банке не было паники. Три месяца назад, когда у нее случился инфаркт, один довольно популярный британский таблоид сразу же опубликовал некролог. Я отлично помню этот едкий явно заранее продуманный текст и особенно заголовок — “Сильная, но не вечная”. Разумеется, через пару часов они все убрали и извинились, но вреда было нанесено достаточно. В тот день акции банка “Империя” рухнули в цене, и из-за биржевой истерии мы чуть не потеряли контрольный пакет.
— Но гости… — возразил Петр Алексеевич.
— А гости знают, — сухо возразила княгиня, — что если они обратятся в СМИ, то я их засужу за клевету. Не первый раз. Так что ни в газетах, ни в журналах, ни на телевидении — нигде этого не будет.
Вот только она забывала про интернет. В кармане снова завибрировал смартфон — и снова звонила Лиза. Я опять сбросил вызов.
— Расследование проведем собственное, — продолжала бабушка. — Опросим и проверим всех, кто мог хотя бы взглянуть на этот чертов торт!.. А ты, Илья, — ее глаза вдруг замерли на мне, — должен занять мое место как можно скорее. На следующем собрании я предложу тебя как нового предводителя столичного дворянства. Теперь уже можно…
И правда, на эту должность мог претендовать только потомственный дворянин, достигший двадцати одного года, чья кандидатура будет одобрена большинством голосов на общем собрании дворянства Санкт-Петербургской губернии, а следом утверждена императором. По сути он становился неофициальным советником императора, донося до него пожелания высшей аристократии, а до них — его волю.
Но главная причина бабушкиной спешки была в другом. По действующим законам покушение на жизнь предводителя столичного дворянства считается государственной изменой, как посягательство на императора, и карается в особом порядке. Иными словами, без суда и следствия. Только так и стоит избавляться от врагов — вырывать их с корнем, как сорняки. Тот, кто подбросил бомбу в мой торт, тоже это прекрасно понимал.
— А пока тебе нужна надежная охрана, — княгиня вновь перехватила мой взгляд. — Вот только где ее взять?
— У нас полно людей, — заметил я.
— Измена может быть везде, — она качнула головой. — Я даже не знаю теперь, каким людям можно доверять… Нужны те, кто не предаст. Верные, неподкупные, сильные, а лучше вообще неуязвимые…
— Настоящее чудо таких найти, — вздохнул ее помощник.
Бабушка задумчиво подперла подбородок тонкой сухой рукой. Перестав сердиться, она казалась бледной и очень усталой.
— Значит, будем надеяться на чудо…
Охрана сегодня стояла на каждой лестнице и каждом этаже — в особняке, казалось, объявили военное положение, будто неведомый враг мог выйти из любого темного угла. Как под конвоем, я добрался до своей комнаты и распахнул дверь. На кровати неожиданно обнаружилась лакированная черная коробочка, перевязанная красной лентой с аккуратным бантом. Ни открытки, ни каких-то опознавательных знаков к ней не прилагалось.
— Тут что? — спросил я.
— Это доставили во время ужина, — ответил охранник, стоявший как на карауле у моей двери. — От Елизаветы Константиновны…
— Открывали?
— Что вы, Ваше Сиятельство, как можно, — мигом отозвался он. — Только просканировали. Там книга, — доверительно сообщил охранник, чуть испортив сюрприз.
Стоило пересечь порог, как в кармане снова зазвонил смартфон — уже одиннадцатый раз за последние десять минут. Лиза умела быть настойчивой. Плотно притворив дверь, я наконец принял вызов. В окошке связи мгновенно появилось ее лицо, обрамленное длинными светлыми чуть растрепанными локонами. На плечах, уместившихся на экране, красовались кружевные вставки легкого халата, небрежно наброшенного поверх ночной сорочки. Лиза была чуть младше меня, но сейчас, взъерошенная и встревоженная, казалась совсем девчонкой.
— Чего не спишь? — улыбнулся я.
В Екатеринбурге, где она была вот уже неделю, сейчас совсем ночь.
— Живой!.. — вместо ответа выдохнула она.
— Ну да, с утра ничего не изменилось.
Лиза прищурилась, чуть недовольно рассматривая меня.
— Смешно тебе, — проворчала она. — А в “Имперских тайнах” написали, что…
— Сколько просил, — я невольно поморщился, — не читать всякую чушь.
— Ее сейчас все читают! — отрезала моя собеседница. — А я тебе сотню раз звонила!
— Десять, — поправил я.
— Знаешь, сколько ужасов я за это время навыдумывала!.. Что там вообще случилось?
Она выдержала паузу, выразительно сверля глазами меня — будто это я был виноват в ее не в меру бурной фантазии. Несколько секунд я размышлял, какую версию рассказывать — бабушкину или правдивую.