Страница 59 из 159
На мониторе веретено скаута вошло в полевой створ кормой. Федор проверил перегрузку, напряжения в полях и корпусе. «Норма», — решил Конечников, — «теперь максимальный импульс всеми движками. Если не хватит мощности, нужно притормозить носовыми…»
Федор недолго упивался победой. За неплотно прикрытой дверью предбанника раздались голоса. Один из них, наглый, громогласный, мощи которому прибавляла хорошая порция горячительного, Конечников узнал сразу.
Другой был, то мягким и вкрадчивым, мелодичным, убаюкивающим, то железно-твердым, непреклонным, указывающим. Федор, наконец, сообразил, что с генералом Соломатиным говорит его адъютант. Разговор был странным, совсем непохожим на разговор начальника с подчиненным.
— Ну тебя, Игорь Антонович! — отнекивался генерал. — О чем говорить мне с этим щенком. Он еще под стол ходил, когда я получил свой первый орден.
— Владислав Павлович, я в вашей военной стратегии пень — пнем. Пробовал почитать его каракули — там черт ногу сломит, еще мудренее, чем у Томасона…
— Да там все просто, — не согласился с ним Соломатин. — Вот только смысл…
— Ты хочешь сказать — чушь собачья?
— Нет. В том то и дело, что нет. Маленький сборничек запрещенных приемчиков, при помощи которых, он на своем скауте собирается одерживать верх над большими кораблями…
— Владислав Павлович, но что же в этом плохого?
— Игорь Антонович, тебе приходилось заниматься единоборствами?
— Ну, в общем да, — произнес Лебедянский, некоторым недоумением.
— Как увас относились к тем, кто бьет по яйцам, выбивает глаза, ломает руки и ноги?
— В общем-то, плохо относились, — тихо ответил майор, так что Федору пришлось напрячь слух, чтобы его услышать. — Но ведь мы не борьбой занимаемся, а воюем.
— Игорь Антонович, и ты туда же, — с укоризной произнес генерал. — Сегодня они додумались заходить в хвост и сбрасывать полуактивные мины на центральный «холм».
Кое-кто подозревается в расстреле госпитальных транспортов. Логика простая — ведь каждый раненный, после выздоровления — станет более опытным противником. Говорят ведь, что за одного битого двух небитых дают.
А потом такие красавчики типа Конечникова, который, кстати, уже отличился тем, что свалил на Гало эланский линкор, будут уже без всякого зазрения совести, в обязательном порядке, жечь планеты и расстреливать гражданские корабли — тактика «выжженной земли», чего уж церемониться — цель оправдывает средства.
Все ради победы.
— Владислав Павлович, — с напряженным вниманием в голосе поинтересовался его странный адъютант, — ты хочешь, чтобы одержали верх наши враги? Чтобы над дворцом нашего государя в Нововладимире заполоскалась черно — желто — белая тряпка эланского флага?
— Я давал присягу, и как никто другой желаю нашей победы. Но победы честной, не нарушающей свода древних, благородных правил боя, данных нам нашими отцами и дедами.
Конечников уловил в голосе генерала нотки испуга и растерянности.
— Владислав Павлович, ты не хуже меня знаешь, что наши верфи на Тау и Кассии изношены, и не в состоянии производить линейные корабли. Они даже запасных частей дать не могут в нужном количестве.
— Так что, теперь таким козлам, вроде Конечникова кланяться, просить: «Научите нас заради Христа, как врагам в спину стрелять!».
— Владислав Павлович, — ответил ему Лебедянский, и голос майора был холоден, как космическое пространство в тени Солейны. — Самое главное, самое дорогое, что у нас есть — это наше государство и его правитель, великий князь-император Даниил Корнеевич.
Командир крепости и Лебедянский начали спорить о чем-то вполголоса, да так, что Федор лишь догадывался по паузам и интонациям в невнятном бормотании, что разговор серьезный и тяжелый.
— Если будет нужно, я выстрелю в спину родной матери… И не только сам это сделаю, но и вас, господин генерал заставлю, — подытожил тот, кто номинально числился его адъютантом.
Они долго молчали, наконец, Соломатин выдавил из себя:
— Ты посмотри, что делает, стервец. Даже здесь нашел время, чтобы придумывать подлости.
— Да ладно тебе, Владислав Павлович, он что, по стойке «смирно» должен стоять?
— Смотри-ка, занервничал…
— Пойдем.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел генерал Соломатин, растерявший за время разговора с майором Лебедянским большую часть своей барственной вальяжности. Лицо командующего Базой было покрыто неровным, нервным румянцем. Он переглянулся с адъютантом, который шел следом и вполголоса пробубнил: — «Какая блядь дверь не закрыла?».
— Первый лейте…, то есть капитан Конечников по вашему приказанию прибыл, — четко отрапортовал Федор.
— Вольно, капитан, вольно. Мы ведь не на службе, — остановил его командующий.
«Было бы это так на самом деле», — подумал Конечников, — «Стал бы я тебя, урода, ждать два с половиной часа».
— Садись, капитан. В смысле, — присаживайся. Игорь Антонович, — обратился генерал к майору, — принеси нам, чего Бог послал.
Майор, с ловкостью завсегдатая, открыл холодильник, извлек заранее приготовленные «пузырь» с водкой и тарелку с бутербродами, взял в баре стопки.
Поставил выпивку и закуску на поднос и отволок все это к столику. Там он наклонился и показал глазами Конечникову, чтобы тот подвинул компьютер.
Федор хотел выключить и убрать аппарат, но эсбешник сделал останавливающий жест. На голографическом экране еще некоторое время плыли картинки траекторий и таблицы осевых ускорений., пока не включился режим ожидания. В трехмерном внутреннем пространстве монитора не начали причудливый танец разноцветные змейки.
Соломатин и Лебедянский молчали, сосредоточенно разглядывая причудливые эволюции, происходящие с аппаратом.
— Хорошая машинка, — сказал генерал. — Эланская?
— Да, — ответил Федор. — Наши таких не делают, к сожалению.
— Аппарат проверен? — поинтересовался командующий.
— Да, и неоднократно, — сказал Федор, глядя в глаза генералу. — По поводу этого компьютера было сломано много копий. Почему-то считается, что младшие офицеры не должны иметь подобной техники.
— И это правильно, — вклинился в разговор майор. — А если он передает заложенные в него данные врагу? Или еще хуже того, сканирует другие электронно-вычислительные машины, извлекая из них информацию на радость эланским разведчикам.
— На месте противника, я бы оборудовал этими системами дорогие коммуникаторы, к которым так привержен командный состав, — парировал Федор, покосившись на золотые эланские «Сентако» на запястьях его собеседников.
Генерал хмыкнул:
— Молодец, капитан, за словом в карман не лезешь. Выпьем, господа.
Командующий собственноручно разлил по стаканам выпивку.
— Будем жить! — провозгласил он.
«Чтоб вы подохли!» — произнес про себя Конечников, опрокидывая в глотку обжигающую холодную жидкость.
— Хорошо пошла зараза, — выдохнув, сказал генерал. — Закусывай, капитан, — предложил он Конечникову.
— После первой не закусываю, господин генерал.
— Молодец… Между первой и второй, перерывчик небольшой, — провозгласил он, вновь наполняя стаканы.
Очень скоро, Федор почувствовал, что сильно набрался.
— Ведь, правда, благодать, капитан. После баньки, да с девочкой, водочки хлопнуть.
— Я не разу не пробовал, — признался Федор. — Дома баня была, пить было рано, а в армии… Курсантская помывка, отбивает всякое желание ходить в баню.
— Кусок мыла на троих, шайка на отделение, капрал-зверь со свистулькой в зубах? — посмотрев на него, произнес командующий. — Я ведь тоже, молодой человек, с низов начинал. Был командиром орудия на линейном корабле «Царьград», только не нынешнем, а еще старом. Это не теперешние времена, когда армия избалована гиперпространственными кораблями. Тогда все решалось просто — захватишь кольцо транспортировки, будешь дома через час, не захватишь, долгие годы придется добираться… А еще эланцы на хвосте висеть будут. Вот и сходились корабль на пистолетный выстрел, били в упор изо всех орудий. Победитель получал все: скорое возвращение, добычу, честь и славу.