Сестры

***

Вернувшись домой, после встречи с Марком, первым делом Нина снова и снова искала в интернете подробности о деле сестер Рагозиных, но чем больше она читала статей, интервью каких- то родственников, соседей и даже одноклассников девочек, тем больше она запутывалась в собственных мыслях. Больше всего ее интересовала мать девочек. О ней не было почти ни слова, за исключением строчек «мать с дочерьми не проживала». « И где же ты проживала, мать-кукушка?» – спрашивала Нина у самой себя. Любопытство почти взяло верх. И она уже потянулась за телефоном, чтобы позвонить Марку и узнать о матери побольше, но в последний момент поняла, что этот звонок будет расценен как согласие ввязаться в это дело. С другой стороны, так ли важно было знать, чем занималась и где жила мать этих девочек. Мама Нины, например, жила вместе с ней, знала обо всем, но так и не вмешалась. И Нина ей этого так и не простила. Мысли о маме вытеснили из головы все остальные. Каждый раз Нина пыталась справиться с ними по-разному. Иногда она писала от руки в ежедневнике все то, что она хотела бы сказать своей маме, потом она вырывала страницы и спешно выкидывала их, не желая, чтобы они попались на глаза мужу. Иногда она отправлялась на пробежку, а иногда вот как сейчас она набирала горячую ванну, добавляла соль и пену, густую и ароматную, добавляла пару капель эфирного масла в воду, а рядом непременно ставила большой бокал красного вина.

Нина скинула с себя одежду, вдохнула чувственный аромат иланг-иланга и добавила к нему каплю масла пачули. После этого она не спеша погрузилась в воду, закрыла глаза, сделала большой глоток из бокала и постаралась расслабиться. Постепенно ей удалось успокоить хаос, бушующий внутри. И только слова Марка, сказанные ей на прощание, все никак не выходили из головы. «Подумай, Нина, какую книгу ты сможешь об этом написать!» – сказал Марк и Нина действительно задумалась. Она знала, что сейчас не самый творческий и продуктивный период в ее жизни. Поток идей иссяк, а те, что приходили на ум, казались заезженными и неинтересными даже ей. С другой стороны, тема любых взаимоотношений детей и родителей была ей чужда, потому что каждый раз, когда она задумывалась над этим, то понимала, что не сможет об этом писать. Нина привыкла быть честной и откровенной со своими читателями, а тема семьи была для нее подобна минному полю. Но сейчас ей казалось, что может быть пришло время. История сестер откликалась в ее сердце, затрагивала что-то запретное то о чем возможно пора написать.

Ее размышления прервал стук в дверь. В дверном проеме показалась голова мужа.

– Нина, вино в три часа дня? Поделишься поводом? – Антон окончательно зашел в ванную комнату, прислонился к стиральной машинке и сделал глоток вина.

– Привет! Никакого повода нет. Есть творческий кризис.

– И ты решила пойти по стопам всех великих, решив, что вино – лучший источник вдохновения?

– Попробуй доказать мне обратное, дорогой! – Нина засмеялась, хлопнула ладошкой по воде и ароматная пена разлетелась по ванной.

– Ладно, ладно, я понял! Но все-таки на тебя это не похоже. Впрочем, если ничего серьезного не произошло, то не буду тебе мешать. Вдруг и правда, тебе что-то придет в голову, – Антон открыл дверь, готовясь выйти и оставить Нину, но ее слова, сказанные тихо и неуверенно заставили его вернуться.

– Мне сегодня звонил Марк. И мы с ним успели встретиться.

Антон удивился. Он знал о Марке. И даже чуть больше, чем ему хотелось. Пару лет назад, когда они с Ниной начинали встречаться, она честно все рассказала об отношениях с этим человеком. Когда он переехал вместе с ней сюда, он навел о Марке дополнительные сведения, чтобы окончательно убедиться, что Нинин бывший тот еще фрукт. Впрочем, удивления у него это не вызвало. По его личному мнению и обширному опыту общения с людьми, наделенными хоть какой-нибудь государственной властью, все они были более менее похожи и не вызывали никакой симпатии, за очень редким исключением. Марк точно не входил в число исключений.

Он знал, что Нина не поддерживает с ним никакой связи. И даже, когда они встречались на каких-нибудь мероприятиях, она держалась особняком. Поэтому новости о том, что она с ним виделась, Антона удивили. И на мгновение ему даже показалась, что в нем шевельнулось что-то подозрительно похожее на ревность, но уже через секунду он обрадовался, убедившись, что ему и вправду всего лишь показалось.

– Ты сегодня встречалась с Марком, а теперь лежишь в ванне и пьешь вино. У меня есть повод беспокоиться, дорогая?

Нина пристально посмотрела на мужа и решила, что вне зависимости от того какое решение она примет он должен быть в курсе.

– Он говорил со мной о деле сестер Рагозиных.

– Это те, которые убили своего отца?

– Да.

– А причем здесь ты? – Антон нахмурился в ожидании ответа жены. Потому что он искренне не понимал, как она может быть связана с этими малолетними преступницами.

– Марк предложил написать мне об этом свою новую книгу.

– То есть в роли вдохновения у нас теперь выступает Марк, а не вино… – пробормотал Антон себе под нос.

– Что ты сказал? Я не расслышала, – Нине было интересно повторит ли Антон то, что он только что сказал. Они оба знали, что проблем со слухом у Нины никогда не было.

– Я сказал, что было бы здорово, если бы ты закончила свои банные процедуры и все мне подробно рассказала. Я пока поставлю в кофе, – Антон вышел из ванны, оставив Нину одну.

– В турке, пожалуйста – донесся до Антона голос Нины.

Через час после того, как Нина рассказала Антону о разговоре с Марком, на кухне повисла тишина. Первым прервал молчание Антон:

– Нин, если серьезно, идея мне нравится. Я, правда, до сих пор не понимаю, что у тебя общего с этими девицами, но если Марк уверен, что тебе удастся вывести на разговор хоть одну из них, то стоит попробовать. Репортаж из тюремной камеры…звучит неплохо, а? Не Чарльз Мэнсон, конечно…

– Ты считаешь, что книга должна быть построена в формате интервью?

– Да, что-то похожее. «Откровения убийцы» как тебе название? – Антон рассмеялся. – Ладно, знаю, что банальщина, не смотри на меня так.

Нина смотрела на Антона и что-то ее очень беспокоило. Нет, то что он отправит ее даже в ад за хорошим сюжетом ей было понятно. Хоть он и был ее мужем, но как он сам говорил, в первую очередь он оставался ее издателем. Но тут было что-то еще, что-то такое, что она никак не могла уловить.

– Нина? Я с тобой разговариваю?

– Да, извини, я отвлеклась. Что ты говорил?

Антон вздохнул и продолжил:

– Я вижу по твоему лицу, что тебе не нравится эта идея. В чем дело? Ты не хочешь работать с Марком? Все дело в нем? Мне казалось, что перед тем, как идти в загс со мной мы обо всем договорились.

– Дело не в Марке, – тут Нина кривила душой. Настоящая фраза звучала бы так «дело не только в Марке».

– Тогда я не понимаю.

Нина верила Антону. Понять он действительно не мог, по той простой причине, что она никогда не рассказывала ему о своей семье. «Родители умерли» – говорила Нина. Хотя дело обстояло не так. Вернее не совсем так. Антон вообще мало чего знал о настоящей жизни Нины. Она умело смешивала какие-то правдивые факты из своей биографии с абсолютным вымыслом. Например «мой отец был неплохим человеком и мы вместе по вечерам любили собирать конструктор», а про себя добавляла « а потом ночью, он приходил ко мне в комнату и занимался со мной совсем другими вещами». Или еще « мне было десять лет, когда я узнала, что он мне не родной отец, а отчим, но в наших отношениях ничего не изменилось», после этого Антон хлопал Нину по руке и говорил как ей повезло, что она росла в полный семье и какой чудесный у нее отчим, который принял ее как родную дочь. Нина в ответ улыбалась, а сама вспоминала обстоятельства при которых узнала, что ее родной отец исчез еще до ее рождения. Она помнила как мать вошла домой после работы и увидела как дочь, сотрясаясь от рыданий, лежит на полу, а над ней стоит он. Мать скинула сапоги и сразу кинулась к Нине со словами « Доченька, милая, что случилось?». Десятилетняя Нина с видом побитой собаки обняла мать, уткнулась в ее плечо и тихо сказала: «Он меня трогает». Мать стала спрашивать, кто ее трогает, зачем и почему. Нина также тихо добавила: «Папа. Папа трогает меня между ног». Мать на секунду замерла, а потом отвесила большую оплеуху и закричала: «Дрянь малолетняя, ты на кого наговариваешь? Ты, что выдумываешь? Да этот человек вырастил тебя, как родную дочь! Твой биологический папуля сделал ноги, как только узнал, что я беременна! А потом я встретила Олега, когда тебя родила. Шмотки, игрушки, да все, что у нас есть! Это все он купил! А ты про него такие вещи говоришь! Пошла вон в свою комнату!». Маленькая Нина, давясь, слезами поплелась в свою комнату и последнее, что она услышала, были слова матери: «Олеженька, ты прости ее дурочку. Я не знаю, зачем она это выдумала. Я нисколько ей не верю, ты не думай». Слова отчима прозвучали для Нины, как пощечина: « Не извиняйся, милая. Я все равно люблю нашу Ниночку и никогда вас не брошу. Просто у девочки возраст такой и она всякое выдумывает. Это пройдет. Я знаю»