Линии судьбы

Не знаю сколько часов я потратил на то чтоб отдать последние почести моей Юми. Я разгребал снег, палкой и руками, ковырял промерзшую землю, сдирая комьями потрескавшуюся кожу с обмороженных пальцев. Время и боль в этот момент не значили ничего. Значило лишь осознание фатальной ошибки. Не нужно было брать её с собой, не нужно… Плети самобичевания сдирали духовную материю, уничтожая сознание. Но что теперь можно было сделать? Что? Отправиться вслед за ней? А что, неплохая идея, ведь жизнь без смысла это уже не жизнь.

— Иди, чужак, — раздался голос в моей голове. — Или очень пожалеешь о своем выборе…

В этот раз голос пронизал меня будто насквозь. Ему хотелось подчиниться, да и сопротивляться я не мог. И я пошел…

Дорога заняла примерно часов семь. Я не чувствовал ни рук ни ног, а ледяные лезвия ветра проникали в самое сердце, и по ощущениям живьём снимали кожу с обмороженных частей тела. Но в какой-то момент ветер затих и предо мною показался высокий, деревянный частокол, сделанный из стволов массивных деревьев. Ворота отворились и я вошёл внутрь. Десятки людей недоуменно смотрели на меня хмурыми, голубыми глазами. Один из них подошёл ко мне и пальцем показал куда я должен идти. Да я и сам знал почему-то.

Когда я подошёл к месту назначения меня у двери встретил рослый мужчина, облаченный в медвежью шкуру. Он глубоко вздохнул и вымолвил на моем родном языке:

— Соболезную. Но ее смерть была предопределена. Это место почему-то не впускает женщин. Но теперь твой путь завершён. Тебя накормят и дадут место для отдыха.

— Спасибо, — вымолвил я и ощутил смертельную усталость. Тело обмякло и я рухнул на холодный снег.

Очнулся я в теплой кровати при тусклом свете свечей. Израненные руки были обмотаны тканью, обильно пропитанной какой-то не очень приятно пахнущей мазью. Обмороженные лицо было примерно в таком же виде. Ну по крайней мере на ощупь. Оглядевшись я увидел свёрток с одеждой. Это была черная мантия с черным поясом. Видимо это местный дресс-код.

Одевшись решил выйти из кельи и осмотреться. Одежда которую мне дали пришлась кстати. Здесь было скажем прямо не очень тепло, но теплая мантия хорошо согревала. Местные были не особо дружелюбными и смотрели на меня исподлобья. Наверное для них моя внешность слишком экзотическая. Чужаков здесь явно не любят.

Попытался завести разговор с одним, как мне показалось, дружелюбно настроенным человеком, но все усилия были тщетны. Моя твоя не понимать… Он говорил по-русски и на каждую мою реплику реагировал глуповатой улыбкой. А потом махнул мне рукой, видимо, предлагая следовать за ним.

Человек провел меня в полумраке коридоров и лестниц к какой-то массивной двери и показал, что мне туда. Я открыл дверь и вошёл. В конце темного зала стоял человек в белоснежной мантии и читал книгу, освещённую несколькими свечами.

— Приветствую тебя, чужак. Я Матвей — лидер этой общины. Что привело тебя в нашу скромную обитель?

— Мне сказали, что здесь у меня появится возможность изменить судьбу.

— Эх… — опечалены вздохнул мужчина. — Тогда мне нечем тебе помочь. Ведь все давно предрешено. И пытаться изменить свою судьбу все равно что заставить солнце взойти на западе.

— Но… Получается я шел зря?

— Если твоя цель только в этом, то да. Но… Раз уж ты пришел, то теперь ты наш брат, а эта обитель твой дом. И в нем ты сможешь быть столько сколько захочешь. И оставшись здесь ты не пожалеешь. Нам есть что тебе предложить.

— И что же это?

— Знания. Немыслимые, бесценные, древние как сам мир.

— С чего вы решили, что мне это нужно?

— За другим сюда не приходят. Да и нет здесь ничего кроме этого. Хотя… — улыбнулся Матвей. — Ещё здесь есть снег, много снега.

— Я уже заметил.

— Не сомневаюсь. Ну а теперь ступай. Осмотрись. И помни — ветер приведет тебя к знаниям…

— Что?! Опять ветер?!

Я вышел за дверь и пошел куда глаза глядят. Так как я понятия не имел где нахожусь и куда мне нужно, то все что оставалось это просто идти. А там может и найду чего интересного или заблужусь. Ведь я даже не слишком помнил как вернуться в келью. Решил с этого и начать, а изучение всего остального оставить на потом.

Я отправился, как мне казалось, в правильную сторону. Вроде все те же мрачные коридоры, лестницы и комнаты жителей, но когда я подошёл к предполагаемому месту обитания, то понял, что немного ошибся. А может и не немного… Попробовал вернуться обратно к залу Матвея, но получилось лишь с четвертого раза. Да… и как тут местные ориентируются? Тут же все коридоры и лестницы как братья-близнецы похожи друг на друга. Ещё и травмы мешают нормально мыслить, постоянно ломая попытки запомнить дорогу. Не знаю сколько бы я ещё плутал по коридорам если бы не тот же самый парень. Увидев меня он улыбнулся и что-то спросил. Я кивнул головой и он снова меня куда-то повел. Как оказалось это была столовая. Мне, конечно нужно было не туда, но все же перекусить не мешало. Сейчас ведь как раз обед… Или ужин… А может и завтрак. Кто его знает сколько я провалялся в отключке.

Судя по количеству людей в столовой я как раз вовремя. Вокруг шум от стука тарелок и ложек. Они, кстати, деревянные и жутко не удобные. Хотя откуда в этой глуши взяться другим? Спутник посадил меня за стол и движением руки попросил подождать. Через пару минут он вернулся с ложкой, тарелкой в которой было что-то жидкое и черным хлебом. Если я правильно его понял, то это блюдо называлось «щи». Я к еде особых требований никогда не предъявлял и потому счёл это вполне съедобным.

Мой проводник оказался очень разговорчивым. Он постоянно что-то рассказывал и судя по интонации ещё и спрашивал, но я понятия не имел о чем. Зато те которые сидели недалеко от нас смотрели на нас и на некоторые фразы бурно реагировали смехом. Что-то мне подсказывает, что смеялись в основном с меня. Но я на них не в обиде.

Глава 3

Когда закончился прием пищи меня повели дальше. Видимо это что-то вроде экскурсии по самым важным местам. Меня довели до моей кельи и указали на теплую одежду. Видимо дальше мы отправимся на улицу. Одна мысль об этом вызывала просто ужас внутри меня, но, видимо, сходить придется.

Шли мы по все тем же одинаковым коридорам. Все что я мог это просто запомнить дорогу исходя из направлений движения. По другому ориентироваться я тут не могу. Да и так не уверен, что получится сразу. Выйдя на улицу мы оказались перед невысоким деревянным строением, ничем особо не отличающимся от других, но попав внутрь я сразу понял что это. Это парилка, или как ее назвал мой товарищ — «баня». Об этом чуде русской гигиены я слышал много раз так что ничего странного.

Честно говоря, я думал, что это конец экскурсии, но тут меня привели к каким-то небольшим деревянным строениям. Открыв одно из них я вопросительно посмотрел на парня и он сразу понял, что я ничего не понял. И тогда он демонстративно зашёл внутрь, вывалил свой детородный орган и справил нужду. Я был шокирован ни сколько его поведением, а сколько тем, что это предстоит мне каждый день. Что за первобытные условия? Да уж…

После уборной мы отправились обратно в жилые помещения. Там мне показали примитивные рукомойники. Одно радовало — на улицу к ним идти не надо, а в этих местах это несомненно огромный плюс. После рукомойником меня привели к моей кельи. В общем дорогу я к ней итак запомнил, но все же лишний раз проделать этот путь под присмотром товарища было проще. Подойдя к кельи проводник указал на себя руками и произнес:

— Иван, — он сделал небольшую паузу и указал рукой на меня.

— Сяо, — сказал я и немного склонился как этого требуют правила приличия. Увидев это Иван улыбнулся и протянул руку. Видимо здесь это делается так. Надо запомнить.

Иван махнул мне рукой и ушел, оставив меня наедине с самим собой. Время было позднее и потому единственным занятием было завалиться на кровать. Лишь приняв горизонтальное положение я понял, что сильно устал. Новое место и новые люди, беспрерывный поток информации меня бодрил и подпитывал. Я даже не заметил как пролетело время, а сейчас вся тяжесть этого мира легла на мои плечи. Тут сразу сказались и травмы, и истощение полученное в пути, в общем навалилось все сразу. А потом второй волной накрыла боль воспоминаний. Юми, Зэн — все это угнетало меня и не давало покоя много часов подряд. Я просто лежал глядя в темноту своего внутреннего мира, пытаясь найти там хоть что-то светлое, но выходило с большим трудом. Мысли были наполнены памятью прошлых лет. Эта тяжёлая ноша с которой трудно смириться. Да и выйдет ли вообще?