Европейский сезон

Судьба наклонила голову к плечу и поинтересовалась:

— Фло, кажется, ты еще не совсем проснулась?

— Вполне проснулась. Ты мокрая как мышь.

— А что случилось с Мышью? Молоко на себя вылила? — Кэт насмешливо приподняла рассеченную крошечным косым шрамиком бровь.

— Не видела я еще сегодня твою Мышь. Думаю, ничего с ней не случилось. Не притворяйся. Мы с тобой уже говорили о чрезмерных нагрузках? Ты, все-таки, не профессиональная спортсменка.

— Где нагрузки? Двенадцать километров? По ровным дорожкам? Раньше мы с Цуциком для разминки столько делали. Собачка совсем заскучала. Нам нагрузки нужны для здоровья

— Это ему, лохматому, нагрузки нужны. Он набегался, и целый день спать будет. А ты еще на тренировку поедешь. С утра потная как лошадь.

— Тебе лошадки не нравятся? — изумилась Катрин. — А я-то думала…

— Лошадки мне нравятся.… Ой! — Флоранс охнула, очутившись в объятиях. Руки подруги неприлично туго обхватили сзади пониже талии, язык горячо скользнул по шее. — Ой! — пролепетала Фло, вцепившись во влажную футболку.

— Что "ой"? — плотоядно проурчала Катрин. — Лошадки ей не нравятся. Понятно. Жеребцы, — оно, конечно, другое дело.

— Пусти, — прошептала Флоранс, запрокидываясь в объятиях. — Нужно собираться на работу. Я и так валялась до последнего. Мы и вчера-то как кошки…

— Мы лучше кошек, — сообщила Катрин, давая подруге вздохнуть. — Они коротко, а мы долго и с фантазией.

— Ну, соседям ты оставляешь для фантазий весьма мало места, — заметила Флоранс, показывая подбородком на грудь подруги. Черная ткань футболки беспощадно подчеркивала и выделяла соски.

— Забыла я бюстгальтер надеть, — сокрушенно призналасьКатрин. — Нужно с вечера готовить. Но там никого не было. Вымершие дорожки и лужайки. Весь Лилас уже в город убрался денежки делать. Или на тренажерах калории сжигает.

— И тебе было бы лучше на тренажере… — пробормотала Флоранс, не в силах отвести взгляда от обтянутого черным сокровища. Бюст подруги безо всякого преувеличения очаровывал взгляд, — магия, самая настоящая и неподдельная. Кэт рассказывала о колдовстве безымянного существа в безымянном притоне в бесконечно далеком бесконечно сказочном городе. Флоранс верила, сначала сердцем, потом уже умом. Как уже поверила почти во всё безумие, случившееся с любимой.

— Бегать — на тренажере, драться — джойстиком, любовью заниматься — вибратором. До чего мы так докатимся… — заворчала Катрин и задохнулась на полуслове.

Флоранс не выдержала, — ее пальчик с багряно-черным ногтем, скользил по ткани вокруг соска подруги.

— Фло, пойдем, душ примем? — с трудом выговорила Катрин.

— Нет. Душ я уже приняла. И через двадцать три минуты мне нужно сесть в машину, — женщина опомнилась, чмокнула подругу в подбородок.

Как всегда — нет — значит, нет. Сержанты это так понимают.

Катрин отпустила попку Фло, вздохнула:

— Собираться, так собираться. Куда Мышь запропастилась?

— Я здесь, Госпожа.

Флоранс слегка вздрогнула. Со слухом что-то не то, — все в этом доме подкрадываются, как хотят. Разве что Цу-цик вежливо предупреждает.

— И что это мы стоим не дышим, а Мышь? — сурово поинтересовалась Катрин. — Пискнуть, что присутствуешь уже лень?

Невысокая девушка в опрятном платье горничной замерла в дверях. Выражение робкой готовности услужить, казалось, навсегда застыло на бесцветном, хотя и миловидном личике. Ровная челка каштановых волос. Мышь. Прислуга. Чучело.

— Не стой столбом. Мы опаздываем. Работай, — рявкнула Катрин.

Жужжал фен. Флоранс смотрела в зеркало. Ручки Мышки быстро мелькали. Укладывать волосы маленькая девчонка умела. Никогда и не подумаешь что без парикмахерского диплома. Вполне может в престижный салон идти работать. Флоранс с радостью была бы готова дать девице рекомендацию. Без Мышки было бы спокойнее. Или нет?

Мышка, — по паспорту Найни Видрон, — была самой идеальной прислугой, известной Флоранс. И самым ненормальным существом в мире. Начать хотя бы с того, что на девяносто процентов это мелкое ходячее безумие состояло из фальши. Никакая она не прислуга. В этом году, возможно, получит диплом микробиолога. Если, конечно, удосужиться доучиться. Весьма занята мисс Видрон. Она — слайв. "Нижняя", — рабыня, вещь, полностью принадлежащая хозяину. Флоранс, в свое время пришлось поработать в сфере организации сексуальных развлечений, и СМ-отношения не являлись для нее каким-то откровением. Ошейники, плети, черная кожа, шипы, прочие прелести нетрадиционного секса являлись непременными составляющими того бизнеса. Людям свойственно придумывать себе самые разные развлечения. Но в случае с Мышкой и намека на какую-либо игру не было. Найни была совершенно искренна в своем безумии.

Но еще большим безумием было то, что ее хозяйкой стала Катрин.

Поверить в это было решительно невозможно. Флоранс с удивительной легкостью уверовала в тысячу других, совершенно фантастических вещей. Эксперименты с перемещениями в иные миры, короли, суккубы, драконы, отрубленные головы, убийства и войны прошлого, сокровища, неведомые земли, — все что угодно. Но Кэт-рабовладелица? Невозможно.

Найни — фальшивка. Серые глаза — контактные линзы. Под каштановым париком, — бритый полудетский череп. Испуганный взгляд, — прикрытие извращенной и затейливой фантазий, непрерывно бурлящих в шизофреническом мозгу. На худощавом теле под простеньким платьем татуировки и металл персинга.

Как это могло получиться? Как Катрин могла привязаться к этому обиженному судьбой слабоумному существу?

Катрин пыталась объяснить. Она чувствовала себя виноватой. Фло приходилось главным образом успокаивать подругу, а не вдумываться в подробности странной истории. Кэт и это чучело учились вместе, занимались определенном видом жесткого секса. Вполне естественно, — прошедшие четыре года Флоранс и сама вела отнюдь не монашеский образ жизни, особенно первое время, когда жизнь без исчезнувшей Катрин казалась совершенно бессмысленной. Правда, жесткий секс Фло пробовала практиковать намного раньше, и особенного удовольствия подобные надуманные и опасные эксперименты не принесли. Но Кэт, несомненно, иная. С ее неистовством и темпераментом тяга к болезненным развлечениям вполне понятна. Пошалили, развлеклись. Конечно, Кэт могла бы найти и кого-нибудь попривлекательней близорукой дурочки. Ладно, — порола тощую попку, унижала, удовлетворяла себя и маленькую специалистку по микробиологии. Но почему они до сих пор вместе?

Флоранс понимала что ревнует, причем совершенно бессмысленно. Сейчас Кэт и Мышка не занимались сексом. По сути, они и наедине-то не оставались. Мышка практически безвылазно занималась домашним хозяйством. Катрин уезжала вместе с Фло, иногда даже раньше. Занималась своими дикарскими тренировками, оформляла перевод в местный университет, пропадала в библиотеке, потом поджидала Флоранс, чтобы вместе возвращаться домой. Фло заканчивала работу поздно, — обычно не раньше полуночи. Катрин ждала с безмятежным непоколебимым спокойствием. Чаще всего сидела даже не в кафе, а в своей машине. Компания ноутбука ее вполне устраивала. Первые дни Флоранс чувствовала себя не в своей тарелке, — ночные улицы не место для одинокой красивой девочки. Кэт заговорила об этом сама, — улыбаясь, сказала, что поскольку они один раз уже терялись, и ей будет значительно спокойнее сидеть и ждать рядом, чем слоняться по дому и волноваться. И сидит она не на улице, а в машине. Машина стоит в спокойном месте, а если улица вздумает сунуться в машину с какими-нибудь глупостями, то пусть она — улица, — пеняет на себя. Фло может спокойно работать, и все будет хорошо.

Конечно, работать спокойно сразу не получалось. Флоранс все время отвлекалась к мыслям о несчастной одинокой девочке. Клуб готовился к открытию, дел было уйма. Фло подгоняла художников, декораторов, спорила с арт-директором, увлекалась. Спохватывалась в два часа ночи. Улицы были пустынны. Клуб тоже казался вымершим. Лишь в ее кабинете горел свет, да двое монтажеров обкурившийся своего паршивого "Житана", еще возились с чертежами и сметами. Фло торопливо прощалась, вылетала на стоянку. В темной машине едва заметно мерцал экран ноутбука. Катрин встречала подругу все той же безмятежной улыбкой. Прижималась щекой к щеке. Казалось, она находит совершенно естественным, то, что можно работать глубокой ночью. Машина катилась по опустевшим улицам. Катрин расспрашивала о клубных делах. Девочку, кажется, совершенно искренне, интересовали самые различные вещи, а не только ее любимые древности.