Страница 6 из 18
– Так тебе, держиморда! – не без злорадства воскликнула Тая.
Задрубал с Обар Моттом мгновенно сообразили, что делать, и начали с двух сторон надвигаться на незнакомца.
– Мне нужен твой шершень! – отрывисто бросил юнец, хватаясь за седло, в котором восседала Тая.
– Он не мой! – возразила она.
– Не важно!
– Я не могу слезть. У меня руки связаны! – Тая повернулась и показала ему ремень, туго закрученный вокруг шинели.
Незнакомец рывком сдернул с нее ремешок и бесцеремонно спихнул на землю. Шинель, в которую игрунья была закутана, как в кокон, распахнулась, и Тая с облегчением сбросила ее на землю. Слуга в ливрее вскочил на ее место и попытался взлететь, однако служебный шершень заупирался и не захотел подчиняться. Задрубал с Обар Моттом стиснули его с двух сторон.
– Держите! Не дайте ему уйти! – орали чужие стражники, приближаясь.
Они порядком запыхались, к тому же кольчуги и алебарды не позволяли им двигаться слишком быстро. Не дожидаясь, чем кончится эта история, Тая прыгнула к Шептуну и оседлала его. Понятливый летун только и ждал хозяйку – он мигом расправил крылья и зажужжал, отрываясь от яшмовых плиток проспекта.
– Куда смотрите, остолопы? Лиходейка у вас из-под носа уходит! – завопил Шипилио, вставая на карачки.
Но его подчиненные в этот момент были заняты новой жертвой. Убедившись, что поднять в воздух чужого шершня не удастся, незнакомец скрутил ливрею в ком и выпростал из прорези в камзоле собственные крылья – прозрачные, легкие и широкие. Не успели стражники схватить его за сапоги, как он взлетел над их головами.
– Ничего, долго не пролетаешь. Мы тебя загоняем! – пообещал командир постороннего отряда.
Тая развернула Шептуна к дому, чтобы слинять поскорее, пока про нее забыли. Но незнакомец опустился на нее сверху, опутал шершня ливреей, как попоной, и во второй раз за последние минуты выбросил Таю из седла, пробормотав:
– Прости! Мне он нужнее!
Игрунья вывалилась и едва успела взмахнуть крыльями, чтобы не удариться об уличную плитку, которой был вымощен проспект.
– Ах ты, наглец! – рассерженно заголосила она, глядя вслед улетающему незнакомцу.
Тот уверенно правил Шептуном, дергая его за уздечку. Чужие стражники устремились за ним, гогоча и топая сапогами. Задрубал с Обар Моттом бросились следом, но поднявшийся на ноги Шипилио схватил их за шкирки, резко дернул и заорал:
– Куда, олухи? Забыли про лиходейку? У нас свое дело, им и займитесь!
Тая опомниться не успела, как пухлый Обар Мотт и тощий, как каланча, Задрубал стиснули ее с двух сторон.
– Командир, мы ее поймали! – радостно закричали стражники.
Шипилио Жмых приблизился, потирая ушибы, приподнял Таю за подбородок, и фальшиво ласковым голосом произнес:
– Попалась, голубушка?
Он не обращал никакого внимания на карету, появившуюся за его спиной. Сидевший на козлах кучер правил тройкой запряженных шершней, которые натужно жужжали, натягивая постромки и взлетая на высоту, не превышающую рост игруна. Сама карета стучала колесами по сверкающей плитке, подскакивая на ухабах. Едва Тая заметила светлый герб на дверцах, как в душе ее затрепетала надежда. Герб представлял собой щит, разделенный на белую и лазурную половину. На верхнем, белом поле, под золотым деревом бодались два черных барана, столкнувшись рогами. Семейный знак ее деда, происходившего из рода графов Чернорунных, заставил Таю мстительно улыбнуться.
Шипилио изгалялся вовсю, расписывая, какие ужасы ждут Таю в Каменной башне. Задрубал с Обар Моттом ухмылялись, не подозревая, что выручка уже близко. Кучер натянул вожжи, тройка шершней приземлилась, дверцы кареты распахнулись, и из нее вывалились приземистый, толстый, как колобок, боцман Цыбер Буль, заросший густой бородой, и высокий, стройный, подтянутый лейтенант Ланс Фит, чье лицо было выбрито так гладко, что от подбородка и щек отскакивали солнечные зайчики. Не говоря ни слова, они отпихнули стражников, подняли Таю и понесли ее прямо к карете.
– Стоять! – вышел из себя цензурион. – Что вы себе позволяете? Эта игрунья – преступница!
– Преступниками становятся только после приговора суда, – обернувшись, небрежно бросил ему лейтенант Фит.
– Вот я и арестовал ее, чтобы доставить на суд! – не унимался Шипилио.
– Семейство адмирала попадает под суд герцогини Чуль-Паль, – задиристо возразил боцман Буль. – А ты, железная голова, не суйся не в свое дело!
– Как это не мое дело? – разъярился цензурион. – Да она проникла в особо охраняемое помещение! Режим содержания нарушила!
– Вот и доложишь все это правительнице, – заявил боцман, усаживая Таю на кожаное сиденье.
Задрубал с Обар Моттом подобрались, готовые сорваться с места и пустить в ход алебарды, но Шипилио удержал их, и лишь поскрипел зубами. Шершни расправили крылья, взлетели, и потащили карету в сторону адмиральского дома. Тая оглянулась в оконце, прорубленное в задней стенке, и увидела, как цензурион в ярости дергает себя за усы.
– Цыба, Лансик, как вовремя вы подоспели! – с облегчением поблагодарила она. – Я уж думала, что меня не отпустят.
Лейтенант ответил ей любезным кивком, а вот боцман развернулся всеми своими объемными телесами, припер к спинке сидения и мягко, но напористо заговорил:
– Девочка, что ж ты творишь? Пожилой адмирал сам не свой. Ты пропала из дома в разгар заварухи. А если с тобой что-то случится? Если тебя арестуют, как эти болваны, или, чего доброго, попадется разбойник, которого они ищут – что тогда? Кто тебя будет спасать? Ну, где ты была? Говори!
– Я… летала к маме и папе, – несмело призналась Тая.
Боцман охнул и прикрыл глаза пухлой ладонью. Лейтенант Фит поморщился и покачал головой.
– Нам не разрешили их посещать, – как маленькой, напомнил Цыбер Буль.
– Вот я и подумала: пока вся стража в городе, занята другим делом, а они там одни, может, как-нибудь их забрать?
– Ты хотела их освободить? – ледяное спокойствие лейтенанта иссякло, его гладкое, бледное лицо выразило крайнюю степень смятения.
– Что ж ты наделала? – принялся совестить ее боцман. – Ведь это и в самом деле могут посчитать преступлением. Бароны в совете нервничают, им призраки Драконьего ордена по ночам снятся. И где ты намеревалась спрятать своих маму и папу? У нас дома? Ты не подумала, что их сразу найдут?
– Я думала, что дома они окажутся в безопасности, и никто не посмеет… – Тая не смогла договорить.
Только сейчас она осознала, каким наивным был ее план.
– Вот что, – решительно заявил лейтенант Фит. – Про похищение родителей даже не заикайся. Будут спрашивать, говори, что соскучилась по маме и папе, захотела поиграть с братиком, строй из себя юную глупышку, лишнего не болтай.
– Ей и строить ничего не придется, – откликнулся боцман.
– Простите меня! Я не хотела никого подводить! – на глаза Таи наворачивались слезы.
Она успокоилась только тогда, когда впереди замелькал под солнцем яркий жестяной флюгер в виде кораблика с раздутыми парусами. Однако кучер так резко осадил шершней перед самым крыльцом ее дома, что она снова разволновалась: не случилось ли что с ее дедом? На голову старого адмирала и вправду выпало слишком много испытаний: новые власти подвергли его опале, лишили графского титула, заточили сына с семейством. К тому же, он остался без любимого детища – флота, который когда-то бороздил воздушные просторы Туманной Дымки, открывая неизведанные острова. И тут новая неприятность, и от кого? От родной внучки, в которой он души не чаял. Тая не знала, как показаться ему на глаза.
Однако на этот раз во дворе особняка творилось что-то действительно необычное. Вся лужайка перед крыльцом оказалась запружена богато украшенными каретами. Холеные ездовые шершни в расшитых попонах вальяжно жужжали над одуванчиками, не удостаивая их вниманием. Слуги в ливреях из черного бархата сновали повсюду, шумя и сбиваясь с ног.
Боцман Буль выкатился из кареты, как колобок, и застыл, тараща серые, как пасмурное небо, глаза. Лейтенант Фит галантно подал Тае руку и помог спуститься на откидную ступеньку.