Школа смерти

Зацепить родственников — беспроигрышный вариант.

У всех рвет башню от такой лажи.

Кучерявый решил не сдерживать себя. Выбросил руки, намереваясь толкнуть оборзевшего простолюдина в грудь. Классическая ошибка в подобных ситуациях. Не надо толкаться, гнуть пальцы, зажимать шею и строить из себя грозу района. Решил драться — дерись.

У меня, к примеру, тормозов нет.

Шаг в сторону, резкий удар локтем в челюсть. Голова южанина дергается, слышится хруст. Я действую без усиления, чтобы не нарушать правил.

Противник теряет равновесие.

— Ираклий, дай ему! — слышится робкий голос из толпы.

Подозреваю, что Ираклий хотел бы, да не может. Его взгляд расфокусирован, руки возвращаются, чтобы прикрыть голову. Я тут же бью кулаком в печень и пинаю выродка в колено. Джигит падает на здоровую ногу и получает коленом в переносицу.

Смуглое лицо в крови.

— Прекратить! — раздается громоподобный голос. — Всем разойтись, убрать телефоны!

Голос принадлежал мужику, который на прошлой неделе разнимал нас с Кириллом. Правда, сейчас этот чувак носил не светлые брюки и рубашку-поло, а респектабельный костюм-тройку и элегантные туфли. На груди учителя красовался бейдж следующего содержания: «‎Шуйский Валентин Игнатьевич. Зам. директора».

Прелесть.

Администратор школы — представитель клана, пытавшегося похитить меня несколько дней назад.

Валентин Игнатьевич быстро оценил обстановку.

И начал раздавать приказы:

— Вы, двое. Помогите пострадавшему.

Друзья Ираклия, нехотя убрав телефоны, подскочили к «‎пострадавшему» и рывком подняли его с колен.

— Отведите в медпункт, — сказал Шуйский.

Инвалидная троица двинулась направо по коридору. Толпа подростков расступилась. Ираклий двигался с трудом, сильно прихрамывал. За неудачником по полу тянулась цепочка красных капель.

Замдиректора обвел присутствующих недобрым взглядом:

— Не вздумайте постить эту дрянь в свои бложики. Увижу хоть один ролик на Евростриме или Неоматике — виновные понесут наказание. Всё, что бросает тень на репутацию школы, под запретом. Понятно?

Зеваки угрюмо молчали.

Прозвенел звонок на урок.

— Разойтись, — скомандовал Шуйский.

Толпа начала рассасываться.

Я тоже двинулся прочь, но голос Валентина Игнатьевича пригвоздил меня к полу:

— Невзоров, вас никто не отпускал.

Клим бросил на меня тревожный взгляд.

— Иди, — прошептал я. — Сам разберусь.

Кивнув, Горин поспешил за одноклассниками.

Я повернулся к администратору.

— К директору, — небрежно бросил Шуйский. — Назревает серьезный разговор.

Пожав плечами, я двинулся вслед за Валентином Игнатьевичем.

Преодолев несколько лестничных пролетов, мы оказались на последнем этаже лицея. Коридоры быстро опустели — по дороге нам встречались разве что опаздывающие на занятия учителя. Чутье подсказывает: классного часа мне не видать, как своих ушей.

Шуйский быстрым шагом направляется в дальний конец коридора.

Поворот направо.

Поворот налево.

А господин директор, похоже, тяготеет к уединенному образу жизни. По моим прикидкам, Валентин Игнатьевич тащит нас в дальнее крыло, план которого я досконально изучил на сайте учреждения. Я там всё исследовал. Запомнил расположение классов, актового зала, спортивных и клубных секций, арены и столовой. Теперь могу ходить по лицею с закрытыми глазами, не заморачиваясь указателями и прочей херней.

Мы останавливаемся перед внушительной черной дверью с надписью: «ДИРЕКТОР».

— Удачи, — сказал Шуйский и тут же ретировался.

Вхожу к образовательному властелину.

И предсказуемо попадаю в приемную.

Справа вычерчивается вторая дверь, информация на которой более конкретизирована: «Оливер Адамс. Директор». Слева — деревянный шкаф от пола до потолка, забитый папками и какими-то документами. А прямо передо мной, на фоне окна, расположилась аппетитная секретарша в очках на поллица. Белая блузка, вызывающая восхищение грудь, уложенные в гульку черные волосы. Одна прядь выбилась и упала на лоб.

— К директору? — уточнила секретарша.

Я не сразу заметил, что девушка сидит за компьютерным столом, а перед ней развернут экран ноутбука. Тут же обнаружился стационарный кнопочный телефон, подключенный к факсу. И принтер, из которого вылезали листы с очередным приказом.

Молча киваю.

— Секундочку, — девушка снимает трубку телефона, набирает номер, несколько секунд ждет. — Господин директор, к вам посетитель. Кто?

Вопросительный взгляд в мою сторону.

— Илья Невзоров, — представляюсь полушепотом.

Иначе в этих пенатах строгости никто и не разговаривает.

— Невзоров, — говорит в трубку школьная нимфа. — Хорошо, поняла.

Трубка вешается на место.

— Мистер Адамс ждет.

За следующей дверью развернулось логово зверя. Шучу, конечно. Солидный кабинет, соответствующий высокому статусу Оливера Адамса. Дорогие породы дерева, кожа, дизайнерская мебель. Фундаментальный, иначе не скажешь, письменный стол. Столешница поражает девственной чистотой: стопочка бумаг на подпись, перекидной календарь, пресс-папье в виде отдыхающего тигра. И развернутый экран ноутбука «Горизонт» — голубую литеру «G», вписанную в ромб, ни с чем не спутаешь. Прозрачные контуры эмблемы подсвечены неоном.

Несколько минут Адамс меня игнорирует.

Демонстративно.

Смотрит в экран ноута, пальцы бегают по тачпаду. Лицо серьезное. Сразу видно — директор вершит судьбы мира, никак иначе.

Не дожидаясь приглашения, беру стул и усаживаюсь напротив.

Такого поворота Адамс не ждет.

Директорский взгляд отрывается от экрана и прилипает к моей скромной персоне. Тяжелый взгляд, сканирующий. Похоже, вот он — главный вербовщик. Сразу оценивает потенциал.

Молчим.

— Ладно, — я первым нарушаю затянувшуюся паузу, — если у вас нет претензий, господин директор, то, с вашего позволения, я пойду на занятия.

— Сидеть, — пригвоздили меня к креслу.

Второй раунд молчанки.

— Господин Невзоров, — заговорил Адамс, откинувшись в кресле и сложив руки на объемистом животе. — Не с того вы начинаете учебный год.

— Поясните свою мысль, — попросил я.

— Человек… хм… вашего социального статуса… должен вести себя подобающим образом. Приобщаться к наукам, проявлять скромность и умеренность во всем. Что мы имеем вместо этого? Конфликт с представителем уважаемого рода в августе. Драка после линейки с Ираклием Думбадзе. Ты хоть знаешь, кто он?

Пожимаю плечами:

— Без понятия. Невоспитанная горная обезьяна?

Директор закатил глаза.

Сразу понятно — разговор будет непростым.

— Род Думбадзе переехал в Неом… еще в середине прошлого века. Это сильные маги воздуха. Дед Ираклия — заслуженный боевой авиатор со стажем, отставной капитан воздушного крейсера. Родители Ираклия — не последние люди в гильдии пилотов.

— В семье не без урода.

Директорская ладонь резко хлопнула по столу.

— Ты стал одаренным в августе. А за плечами этих ребят — сила крови. Поколения именитых предков. Ты хоть понимаешь, что будет, если тебя вызовут на дуэль? Уборщики будут сутками оттирать твои останки от арены.

— Всякое случается.

Мое лицо — эталон невозмутимости.

— Если каким-то чудом победишь, — продолжил напирать директор, — не забывай о кровной мести. Мы живем в двадцать первом веке, но вендетта прописана в законодательстве. Ты мстить не можешь, аристократы — сколько им заблагорассудится.

Да, я в курсе.

Успел порыться в местном Уголовном Кодексе. А заодно — в Дуэльном. Чернь не имеет прав ни на что, а вот отморози голубых кровей — другое дело. Так что я могу завалить Ираклия или Кирилла в поединке чести, но после этого придется иметь дело с разъяренными родственниками оборзевших недорослей. И, как вы понимаете, родственников тоже придется валить. Что я об этом думаю? Трупы меня не смущают.

— Ты поступил в лицей по квоте, — напомнил Адамс. — Скажу больше: имела место протекция. Это не совсем честно, но ты состоишь в ордене демонологов. И до определенного момента тебя прикрывают.