Страница 40 из 42
Для того чтобы никто не жульничал, договорились, что в каждой машине будет по наблюдателю от противной стороны. Так что в машину, водителем которой был Артур Конан Дойл, а механиком и штурманом его жена Джин, посадили немецкого кавалерийского офицера графа Кармера. И хоть Конан Дойл оказался в числе победителей, путешествие по Германии и многодневное общение с немецким пассажиром произвели на писателя удручающее впечатление. Он понял, что войны не избежать — германские милитаристы в этом уверены, да и противники их — англичане и французы лихорадочно готовятся к войне.
Затем мы видим писателя во главе движения за право женщин на развод и тут же — председателем третейского суда в легкоатлетической ассоциации.
Рассказы о Шерлоке Холмсе Конан Дойл писал теперь редко — может, потому, что они давались слишком легко; всё было отработано, каждое слово Шерлока Холмса было известно автору заранее. Он составлял рассказы как бы из готовых кирпичиков. Но читатели ждали следующей истории, требовали ее, речи не могло быть о том, чтобы оставить Шерлока Холмса в покое. Впрочем, видно, и сам Конан Дойл уже полностью смирился с тем, что это бремя он будет нести до смерти. Если можно говорить о «ретро» образца 1910 года, то Шерлок Холмс остался в прошлом веке — с его дедуктивным методом, размышлениями, глиняными трубками и полным игнорированием достижений криминалистики наступающей эпохи. И это понятно — криминалистика становилась наукой, многие преступления раскрывались именно в лабораториях с помощью баллистической или химической экспертиз, и конечно же на Бейкер-стрит таких возможностей не было. Так что рассказы, которые двадцать лет назад подталкивали криминалистику к открытиям, к революции, теперь уже смотрелись не более как игрой.
Но вряд ли кто из читателей замечал, что Шерлок Нолмс уже не тот, что раньше.
После того как писатель добился оправдания Эдалджи, он получил немало писем от невинно обвиненных, а также от настоящих преступников, полагавших, что они осуждены несправедливо. Но Конан Дойл понимал, что не может отдаться детективной деятельности — не его это дело.
За одним исключением…
Перенесемся на тихую улицу в городе Глазго. 21 декабря 1908 года. С неба сыплет холодный дождик, доедая остатки снега. Это респектабельный район, и кровавые преступления здесь не в моде.
В доме № 15 живет старая леди мисс Марион Гилкрист, ей уже за восемьдесят, и она давно не выходит из дома, в котором занимает большую роскошную квартиру на втором этаже. Дама эта весьма богата и одинока и очень боится воров. Поэтому дверь в ее квартиру закрывается на два замка, кроме того, у дамы есть договоренность с соседом снизу мистером Адамсом — в случае чего она будет стучать в пол — его столовая как раз под ее комнатой.
Прислуживала старухе двадцатилетняя служанка Элен Лэмби. В семь вечера леди Гилкрист велела девушке пойти за вечерней газетой. Уходя, служанка проверила, надежно ли заперта квартира. Затем заперла подъезд, от которого у всех жильцов дома были ключи. Не было Элен дома десять минут. Но за это время произошли важные события.
Мистер Адамс с сестрами сидел за обеденным столом, как вдруг они услышали, что сверху стучат — три раза. Мистеру Адамсу не хотелось подниматься из-за стола, но сестра велела поспешить к старой леди — а вдруг ей плохо? Мистер Адамс послушно побежал на улицу, даже забыв надеть очки. Вход в его квартиру был из соседнего подъезда, так что ему пришлось пробежать несколько метров по улице. Подъезд был открыт. Тогда мистер Адамс поднялся на второй этаж и позвонил. Никто ему не ответил. В дверь были вставлены два узких матовых голубых стекла, и сквозь них был виден свет. Затем до него донесся какой-то шум, и он решил, что на кухне что-то делает служанка. Странный шум, будто кто-то рубит капусту. Адамс рассердился — он вынужден бегать под дождем, а эта девица даже не удосужилась открыть дверь.
Тут Адамс услышал снизу шаги и, к своему удивлению, увидел горничную с газетой в руке. Та также удивилась, увидя соседа под дверью. Адамс объяснил ей, что произошло, Элен сказала, что, наверное, вешалка упала. Она открыла дверь и пошла на кухню, а мистер Адамс остался в коридоре, чувствуя себя полным идиотом и не зная, то ли подождать, то ли вернуться домой.
И в этот момент дверь в спальню отворилась, и оттуда вышел мужчина. Подслеповатый мистер Адамс не смог разглядеть в полутьме его лица. Элен, которая уже достигла кухни, на шум шагов обернулась и посмотрела на джентльмена, но почему-то его вид ее совсем не испугал и не удивил. И она вошла в кухню. Джентльмен быстро покинул квартиру, и его шаги донеслись с лестницы.
Выйдя из кухни, Элен заглянула в спальню. Там горел свет. На столике у кровати кучкой лежали драгоценности старухи. Шкатулка, в которой она хранила свои бумаги, была опрокинута, а бумаги были разбросаны по всей комнате.
Тут только Адамс строго спросил:
— Так где же твоя госпожа?
Элен пожала плечами и заглянула в гостиную. Тут же обернулась и крикнула:
— Идите сюда!
Старуха лежала на полу. Лицо ее было размозжено несколькими тяжелыми ударами, вся комната была покрыта пятнами крови.
Когда они опомнились от шока, мистер Адамс поспешил в полицию, а Элен — к племяннице леди Гилкрист, которая жила по соседству.
Полиция обнаружила, что из квартиры украдена только одна алмазная брошь в форме креста. Больше ничего, хотя драгоценности лежали на самом виду. Явно убийца интересовался бумагами мисс Гилкрист.
Никаких более следов полицейские не нашли. Впрочем, и не искали. Несмотря на то что дактилоскопия была уже принята в Ярде, в комнате она не была проведена. Может быть, потому, что расследование вел не мудрый мистер Карлин, а кто-то из мелких детективов.
Отчет о происшествии был опубликован в газетах. В нем говорилось и об алмазной броши в виде креста. Через день в полицию явился секретарь одного из клубов и сообщил, что вчера член клуба по имени Слейтер предлагал членам клуба купить закладной билет на алмазную брошь.
Так как никакой иной версии у полиции не было, тут же отправили детектива выяснить, ту ли брошь заложил неизвестный Слейтер. Оскар Слейтер оказался человеком подозрительным, к тому же он был иммигрантом.
Полиция бросилась искать по ломбардам брошь и быстро нашла ее. Оказалось, что Слейтер заложил ее за месяц до убийства старухи, и, кроме того, это была совсем другая брошь.
Казалось бы, дело закрыто — ложный донос указал на невинного человека, который не имеет никакого отношения ни к броши, ни к леди Гилкрист. Но тут происходит совершенно загадочное событие. Полиция отправляется допрашивать Слейтера, которого, казалось бы, допрашивать не о чем. И обнаруживается, что Слейтер только что уехал со своей возлюбленной в Ливерпуль, чтобы отправиться на пароходе в США.
И тогда началась удивительная погоня за человеком, который был ни при чем. В Америку полетела телеграмма с требованием арестовать Оскара Слейтера немедленно по прибытии парохода. А тем временем на другой пароход были посажены два детектива и две женщины: служанка Элен и четырнадцатилетняя девочка, которая, по ее словам, видела на улице неподалеку от дома мисс Гилкрист неизвестного мужчину. Правда, было темно и лица мужчины она не запомнила.
Пароход со свидетельницами шел до Америки неделю. За это время, живя в одной каюте, свидетельницы обсуждали не раз все события, кроме того, разглядывали фотографию Слейтера, которую им дали детективы.
В Нью-Йорке свидетельниц сразу отвезли в портовый полицейский участок, где уже находился в наручниках ничего не понимавший Слейтер. Когда он проходил по коридору, его показали свидетельницам. Интересно, знал ли о таком «параде» законник мистер Карлин? И как он отнесся к тому, что семерых других участников «парада» не нашли?
Для того чтобы выдать Слейтера англичанам, свидетельниц привели на суд, решавший это дело. Когда их спросили, тот ли это человек, который вышел из дома, где жила леди Гилкрист, обе совершенно уверенно ответили: без сомнения, это и есть убийца!