Война племен

- Люди на центральных землях ненавидят Стелларов! – вторил отец. – И если склоняли они головы столетиями, что помешает им поднять их сейчас? Ты хочешь сделать Терру символом? Святой? А ты не подумал, что они уже достаточно нахлебались святотатства Стелларов?

- Они забудут о своей ненависти, когда на их землю явимся мы. Они объединяться против нового врага, претендующего на то, что по мнению этих людей, нам не принадлежит. И как бы сильно они не боялись Стелларов в прошлом, как бы сильно их ненавидели, нас ненавидеть они будут гораздо сильнее. Стеллары не отбирали у них земли, а мы придем, чтобы забрать все. Ты идешь мстить, отец, или на самом деле тебя интересуют перспективы присоединения новых территорий к нашим владениям? Если только месть движет тобой – ты приобретешь землю, а вместе с ней и постоянные проблемы с усмирением людей, живущих на ней. Ежели ты идешь за землей, за элементами питания климакола, за нашим будущим, тогда лучше примерь маску освободителя и сделай из Терры святую. Тогда ты получишь все, в том числе и долгожданную месть.

Отец долго и пристально взирал на Гелиана. Не нужно было быть оборотнем, чтобы понимать: ни одна завидная перспектива не переборет лютую ненависть к Стелларам, к Терре, к нему, Гелиану, и всему, что связано с «покойным» Августом Ребровым. И даже если сейчас отец сделает выбор в пользу Терры, это вовсе не значит, что он все забыл. Отец нанесет удар под дых и отомстит во что бы то ни стало. Он не оставит в живых ни Терру Стеллар ни его, Гелиана.

- Пожалуй, ты снова прав, - наконец, кивнул отец. – Сейчас нам лучше прийти к ним как освободители. Терра – твоя жена. И все, что унаследует она, достанется тебе, а значит, и роду Птаховых. Думаю, стоит рассказать нашим людям правду о том, что твоя молодая жена нашла лекарство от черного крапа. Это поднимет ее авторитет в глазах люда. И еще мы должны рассказать правду о подлом предательстве ее сестры и Юрия. Терра имеет право отомстить, а значит мы – как ее семья – должны ей в этом помочь. Ты же, в свою очередь, сделаешь все возможное, чтобы она закрыла рот на время и начала вести себя как Птахова, а не как Стеллар. Понимаешь, о чем я?

Гелиан кивнул.

- Терра не будет носить старообрядную одежду. Я позабочусь об этом.

- Дело не только в одежде. Она должна думать о наших интересах. Напомни своей жене, кому она обязана жизнью, - улыбнулся отец. - Ладно. Через три недели мы должны начать осаду центральных земель. Собирай мужиков и готовься. Без боя они не сдадутся. А Терра… Она либо поможет нам, либо… - отец пожал плечами, - либо нет.

***

Гелиан продолжал сидеть в капитанском кресле.

- Все слышал? – спросил он у брата, не оборачиваясь.

- Да, - тихо ответил Василий.

- И что думаешь?

- Он убьет ее. Мертвая мученица куда лучше живой святой. Скорее всего, в убийстве он обвинит кого-нибудь из людей Юрия. Или самого Юрия. Или ее сестру Шанталь. Потом он доберется до Авроры. Радомир ему этого не простит, и тогда он убьет и его. Останешься ты да мать. Как только найдешь элементы питания климакола, он избавится и от тебя. А мама… Он настолько привык издеваться над ней, что сохранит ей жизнь ради того, чтобы каждый день напоминать о своих деяниях, - тихо ответил брат. – И мы, его сыновья, будем продолжать отворачиваться и делать вид, что это не наше дело. Потому что больше всего в жизни мы дорожим тем, что у нас осталось.

Гелиан медленно повернулся и снисходительно улыбнулся:

- Своими землями? – спросил он.

- Нашими детьми, - ответил Василий и плюхнулся в кресло помощника капитана.

- И ты согласен принять такой сценарий?

- Это его сценарий, - покачал головой брат. – Не мой. С рождением детей, Гелиан, в жизни многое меняется. Начинаешь задумываться, что оставишь им в наследство. Элементы питания – не решение проблемы. Пройдут годы, и наши потомки останутся ни с чем. Но ты… Ты знаешь, как решить проблему с климаколами раз и навсегда. Если бы не знал, - Васька вытянул ноги и потянулся, - не вел бы себя столь уверенно. Я и Петр поддерживаем тебя. Антон – на мать смотрит. Как она скажет – так и будет. А мать за твои интересы душу продаст. Замкнутый круг. Что касается отца… Помню, когда мы с Настасьей моей в первый раз замутили, она вместо того, чтобы над поруганной честью плакать, стала рыдать над моими шрамами на спине от отцовской розги. Понял тогда, что ни с кем кроме нее, жизнь свою прожить не хочу.

Гелиан нахмурился. Странно, он никогда не считал, что брат по любви женился. Настя из знатной семьи. Родители ее верными товарищами Птаховых были.

Василий, заметив его смятение, расхохотался.

- Я ее два года окучивал, пока на сеновал не затянул! Потом пришел к папане нашему и выдал, что девку опозорил и она понесла. И что слухи по поселку уже поползли. Свадебку сыграли через три недели. А Настюша моя понесла только через год. Папаня мне этого так и не простил. Да, плевать. А про Петра рассказать? Он же Польку свою в первый раз на ярмарке повстречал. Как увидел ее, так и прилип. У нее ухажер был. Месяца три порог ее обивал, пока с ухажером этим не подрался. А Поля вместо того, чтобы за женишком бежать, за Петром вдогонку понеслась. Потом только призналась, что папаня наш к ним в дом визит заблаговременно нанес и пригрозил ей и родителям ее, чтобы на Петра глаза не косили. Если спутается Полина с Петром, Савелий родителей ее разорит, а Полинку в Блудный дом сдаст. Дошло до Петра, что так просто на девчонке ему не жениться. Пришел за помощью к матушке нашей. А мать возьми да присоветуй: ляжь с девкой, пусть понесет. Как понесет – по поселку слухи разнеси. В общем, мой сценарий, – Василий усмехнулся. - Так и женился Петр на Польке своей. Правда, на сносях она была, когда свадебку играли, но кому какое дело, когда кольца на пальцы уже надеты? – Василий повернулся к Гелиану. - Странный ты человек. Все думал, что мы с Петром по бабам шатаемся. А подумать о том, что с женами своими вечера коротаем, пока матушка наша детей смотрит, ума не хватило. Мамане спасибо. Она у нас вообще святая. О том, что шашни у мамки нашей с Августом были, кажись, все поселение знало. И откуда ты такой красивый взялся, тоже знали. Но, когда родной отец розгами по спине стегает… когда мать голос рвет от крика, а тебе в родительскую спальню, чтобы ее защитить, хода нет… когда с годами начинаешь все больше и больше понимать… рождается ненависть. Папашка забыл об этом. О главном он забыл: мы все – ее дети. И никто из нас ее не предаст.

Василий встал с кресла и напротив Гелиана замер.

- В общем так. Я как раз отвез Настену с детьми погостить к Антону. Знаешь, дети так просились к дядьке на Запад, что я не смог отказать. Сказал своей, собирай вещи и отправляйся. Да и Петр со своими там уже три дня кряду. Бабы языками как зацепятся, не оторвать. Да и детям веселее.

Гелиан потер взмокший лоб.

- Значит, вы все поняли еще неделю назад?

- Что отец сотрет тебя с лица земли, а прости, с лица Теновы? Это было понятно лет эдак пять-семь назад. Через пару часов все сюда прилетят. В запасе всего несколько дней, пока отец не поймет, что мы его предали. Наше дело первыми удар нанести. У меня давно поставлены свои люди в Главном доме на Севере. Они помогут, но всю грязную работу придется сделать нам самим.

- И сколько лет вы с Петром готовились к такому сценарию? – Гелиан искоса взглянул на Василия.

- Не понимаю, о чем ты, - пожал плечами тот.

- О том, что Август жив, давно знаете? – Гелиан прищурился, внимательно изучая реакцию зрачков брата на этот вопрос.

- Мы не знали, что Август жив!

- Врешь! – гаркнул Гелиан.

Василий отвернулся.

- Когда узнали, что Август жив?! – повторил вопрос Гелиан.

- Год назад он связался с нами.

- Вот же сволочь!!! – гаркнул Гелиан и стукнул кулаком по подлокотнику. Подлокотник отвалился.

***

Катарина прилегла на кровать и накрылась одеялом с головой. Раньше она много болтала. Особенно, когда нервничала. Теперь из нее будто бы вытянули весь воздух и говорить она больше была не в состоянии. Хоть бы продолжать дышать, хотя, и этого уже не хочется. Лавджой говорит о мести. Аврора и Радомир говорят о мести. Птаховы, Ребровы, Стеллары… Все собираются кому-нибудь за что-нибудь мстить. Одна Катарина осталась не удел. Ей бы не просыпаться никогда, но разбудили и вот она – жизнь в новом будущем. Ее ребенка больше нет. Его отобрали и не вернули. А Авроре мать уже не нужна, тем более, что вряд ли сейчас у Катарины повернулся бы язык назвать себя матерью взрослой женщины, которая уже и беременна к тому же…