Война племен

Она отняла руки от лица и зареванными глазами уставилась на него. Злость, что вскипала в ней, перелилась через край. Анна с размаху врезала ему по щеке и едва ни сплюнула на пол.

- Предала тебя, значит, - с издевкой произнесла она. – Спас ты меня, значит… Усадил в клеть и вытащил из нее. Благородный ты мой… Пошел на хрен со своими признаниями и сомнениями! Пошел ты на хрен со своими домыслами и обидами! То, что пережила я, хуже смерти. Хуже пустоши и твоих гребаных переживаний. Он надругался надо мной. Он сделал со мной все, на что хватило его извращенной фантазии, чтобы сломить меня, чтобы уничтожить во мне ребенка, которому было всего семнадцать лет. Он измывался надо мной три года и оставлял в покое только после родов. В день, когда я похоронила вас обоих, моему счастью не было предела, ведь радость от того, что он больше никогда не войдет в мою комнату затмевала боль от потери тебя… Я ликовала! А потом вы вернулись. Я боялась. И ждала. Каждый вечер ждала, когда же он заявится, чтобы снова поизмываться надо мной. Я кувыркалась с тобой, потому что это была единственная отрада в жизни, за которую не жалко было той жизнью заплатить. Когда забеременела от тебя, рыдала. Не потому, то ребенка не хотела. Не хотела ложиться под мужа. Пришлось решиться. И получилось его обмануть. А ты, весь такой, беспристрастный. И плевать тебе на меня и мои беды. Тебе одно подавай – теплую постель. Я все понимала. Осознавала, что с твоей стороны, это всего-то потребность кого-то поиметь. «От меня болезней не подцепишь», так ты, кажется, сказал, - Анна подняла руки. – Я все поняла. И приняла. И жила, как жила. Пока однажды он не напился. Пока однажды он не снес дверь в мою комнату с петель. Пока однажды не надругался снова. Я тогда голос потеряла от надрыва. А все вокруг молчали. Всем вокруг было наплевать. Я забеременела. Ребенок-то в чем виноват? И тут ты врываешься. Не знала, что ты именно тогда родителей похоронил. Думала, позже то случилось… И что я должна была тебе сказать? Пожаловаться на мужа? Рассказать, отчего на людях неделями не показывалась? И что бы ты сделал? Убил его? Побил его? Забрал меня из его дома? Он мой муж! – закричала Анна, вставая с кровати. – А у меня трое детей на шее. И четвертый – в животе. Они мои – эти дети. Не его – мои. И я все сделаю ради них. И все ради них сделала! Ты обиделся. Тебя уязвило, что я могу с мужем спать! Как будто забыл, кто я? Как будто забыл, кому принадлежу! И вместо того, чтобы увидеть, насколько все плохо… Вместо того, чтобы просто заглянуть мне в глаза и понять, что все не так просто… Ты развернулся и ушел. И все. Все! – воскликнула Анна. - Подачка на прощание спустя восемь лет. И еще одна, спустя двадцать лет. Ты ни разу не сказал, что любишь меня. За весь твой рассказ не обронил ни слова об этом. Знаешь, плевать мне на неверие твое. Одного прошу: никогда, никогда не рассказывай моим сыновьям о том, через что я прошла. Я за своих детей на все пойду. Я убью Савелия и пускай меня накажут. Спасибо, что ты отдал все за меня. Спасибо, - она тихо кивнула и присела на кровать. – А теперь иди. Иди, Август…

- Никуда я не пойду, - выдохнул он, лицо руками закрывая и тяжело дыша.

- Тогда, - Анна обвела его сгорбленную фигуру взглядом, - раздевайся!

Он отнял руки и непонимающе на нее воззрился.

- Или раздевайся, - произнесла она, скидывая рубашку на пол и залезая под одело, - или проваливай на хрен. Я тебя люблю. Ты знаешь об этом. Ты меня тоже любишь. Или любил, я не знаю. Но думаю, только по этой причине мы с тобой так хорошо умеем делать только одно.

– Трахаться друг с другом? – тихо спросил он.

- Заниматься любовью, Август, - ответила она и, протянув руку, погладила его по спине. – Я от тебя ничего не жду. Выбор за тобой.

Он медлил несколько минут. Она не торопила его. Затем разделся, погасил лампу на стене и забрался к ней под одеяло. Нашел ее губы, поцеловал. Раз. Другой. Третий.

- Сверху? – прошептала она, целуя его в ответ. – Или снизу?

- Потом решим.

- Только не боком, - она погладила его по волосам. – После бока у меня спину прихватило.

- Я помню, - он усмехнулся, целуя ее шею и поглаживая обнаженные бедра. – Аня…

«Аня». Он редко ее так называл. Он называл ее так больше двадцати лет назад.

- Я все еще люблю тебя, - прошептал он ей на ухо.

Анна улыбнулась, запоминая момент и прокручивая в голове эту фразу. В пятьдесят лет она, наконец-то, ее услышала.

***

Они пропустили завтрак и собрались на кухне за обедом. Терра расставила кружки и разлила компот, сваренный Анной утром. Август и Гелиан нарезали мясо и мыли овощи.

- Вестей от дозорных нет? – спросила Терра, обращаясь к Августу.

- Пока все тихо.

- Два дня минуло. Люди должны были уже вернуться.

- Должны, но не вернулись, - ответил Август. - Как только кто-нибудь объявится на горизонте, мы узнаем об этом первыми.

Терра присела за стол и пригубила компот. Есть ей совершенно не хотелось. Гелиан положил ей в тарелку три маленьких помидора и нежирный кусок мяса. Она сглотнула. Помидоров было всего шесть и Гелиан разделил их поровну между Террой и матерью. Августу и самому Гелиану досталось по огурцу.

- Дать тебе помидорку? – тихо спросила Терра.

- Нет, кушай сама. Ты же любишь помидоры или я ошибаюсь?

Проклятый код. От искусственной заботы Гелиана ей стало тошно. И чего же Терре хотелось теперь? Искренней заботы? Стало парадоксально смешно, и она хмыкнула.

- Строишь планы, как отправишься за стену жизни чужие спасать? – невзначай бросил Гелиан.

- Ты собираешься за стену? – насторожилась Анна.

- Собирается, - кивнул Гелиан.

- Ты в своем уме? – взвилась Анна. – Ты же умрешь!

- Такой вариант не исключен, - улыбнулась Терра.

- А о терраформировании ты подумала?

- Думать на такую перспективу – это не про Терру, - вставил Гелиан.

- Если погибну, найдете другого рекомбинанта, - ответила она. – Вон, Кенерия Дагди готов прийти на помощь.

Август засмеялся. Похоже, ее реплика пришлась ему по вкусу. Анна кинула приборы в тарелку и глотнула компот.

- И ты позволишь ей выйти за стену? – спросила она, обращаясь к Гелиану.

- Терра уверена, что позволю, - спокойно ответил он и принялся жевать мясо.

У Терры помидор поперек горла застрял. Она закашлялась и приложилась к компоту.

- Все нормально? – поинтересовался Гелиан.

Она повернулась к нему и заглянула в холодные серые глаза.

- Кажется, мне нужно с тобой поговорить, - она встала из-за стола и извинилась.

Гелиан даже не шелохнулся. Он продолжал есть.

- Ты идешь или нет? – зашипела она.

- Нет, - отрезал Гелиан.

Август и Анна переглянулись, после чего сами извинились и встали из-за стола.

- Вы не доели, - заметил Гелиан. – Если моей жене приспичило со мной поговорить, ей придется подождать, пока все мы доедим, - он медленно обернулся и нахально улыбнулся. – Подождешь здесь или в гостиной?

- Знаете что, дети, - Анна задвинула стул, - я не желаю становиться свидетелем ваших перебранок. – Выясняйте отношения в своей комнате за закрытыми дверями. Вам обоим все понятно?

- Да, мама, - кивнул Гелиан.

Анна схватила тарелку со стола и вышла из кухни.

- Пожалуй, я поем вместе с ней, - Август вежливо склонил голову и забрал тарелку с собой.

Терра плюхнулась на стул и подперла голову рукой, вперив взгляд в Гелиана, который продолжал жевать. Она терпеливо подождала пока он закончит и допьет свой компот. Гелиан вытер губы полотенцем и повернулся лицом к Терре.

- О чем ты хотела поговорить, дорогая моя жена?

- Ты пустишь меня за стену, если я тебя попрошу?

- Пущу, - утвердительно кивнул Гелиан. – Когда эпидемия закончится и последнее тело сожгут на костре, я выпущу тебя за стену.

Челюсть Терры не отвисла только потому, что она подперла ее рукой.

- И на будущее, - он улыбнулся ей. – Если еще хоть раз ты попытаешься меня взломать, я вообще перестану синхронизироваться с тобой.