Страница 19 из 62
Я вздрогнула и быстренько сделала, как сказали. Засунула мешочек в рукав левой руки, крепко прижав локоть к телу. И успела как раз вовремя, потому что дверь заскрипела и появилась голова бородатого.
— Сколько можно возиться? Вы готовы? — пророкотал он.
— Да, — уверенно кивнул Сократ и приказал мне. — Возьми с вешалки накидку. Одевай и пошли.
Уже у выхода я кое-как, стараясь не шевелить левой рукой, сняла с вбитого в стену крючка что-то черное, что при ближайшем рассмотрении оказалось не просто накидкой, а плащом-пыльником длиной мне до щиколоток, из тонкой, но прочной ткани и с силуэтом, который напрочь скрадывал все линии фигуры. Единственным плюсом этого плаща было наличие глубокого кармана, куда я украдкой быстро переложила мешочек с деньгами.
— Я в этом наряде похожа на картошку на ножках, — пожаловалась я, покидая дом Милены к которому уже успела привыкнуть, как к своему собственному.
— Ты отправляешься на учебу, а не на бал, — хмыкнул худощавый, которого Сократ назвал Кастором. — Какая разница, как ты выглядишь.
Я промолчала, наклонилась и подхватила Сократа, взяв пушистого на руки. Ответить мне было нечего, да и осознание того, что я стою перед домом ведьмы, держа на плече говорящего кота и мирно беседуя с вампиром, кажется, начало что-то ломать в моем сознании.
— Готова? — спросил у меня предводитель тройки, тряхнув своими шикарными каштановыми волосами к оттенку которых мой взгляд все никак не мог привыкнуть.
— Готова, — решительно выдохнула я, хотя и очень сомневалась в правильности своих действий. Внутренний голос бился в истерике и кричал, что мне надо бежать, что ничем хорошим эта история не закончится и что папа, где — то, в моем мире, сейчас рыщет по старому кладбищу в поисках пропавшей дочери. Но я вздохнула, пригрозила внутреннему голосу кулаком, напомнив о безвыходности ситуации, запихнула в самый дальний и темный чулан сомнения, а после с замирающим сердцем шагнула в заискрившийся световой круг, прижимая к себе толстенькое тельце Сократа. На тот момент, он был моей единственной ценностью.
Глава VII
Вышагнув из сосредоточения искр и серебристого света, первое, что я ощутила — это запах. Запах, который принес теплый весенний ветерок и который сразу же вызвал у меня улыбку на губах. Это был не какой-то конкретный аромат, а скорее симбиоз различных самостоятельных запахов — старых, залежавшихся на пыльной полке книжек, свежескошенной травы, на которой еще не успела высохнуть утренняя роса, булочек с шоколадом, только-только вынутых из печи, и еще чего-то неуловимого, но безусловно притягательного, что хотелось распробовать, покатать языком по небу и насладиться подольше.
Но не удалось, потому что следом за обонянием включился слух, прогоняя все предыдущие впечатления. Сознание резанули громкие голоса, чей-то заливистый смех, возмущенное чириканье птиц, шорох листвы на гнущихся в танце с ветром деревьях, и мерно стучащие звуки, доносящиеся откуда-то издалека, словно кто-то заколачивал в землю сваи.
Потом сквозь тьму перед глазами проступили размытые очертания окружающих меня предметов. Моргнув пару раз, чтобы прогнать муть, я с удивление уставилась на величественное здание, перед фасадом которого стояла. По своему архитектурному решению оно отдаленно напоминало кафедральный собор — многочисленные высокие шпили и башенки, изящные колонны, будто парящие опоры, белый мрамор в качестве основного материала, обилие изысканных скульптур, бесчисленный витиеватый орнамент и большое количество украшающих деталей, каждая из которых была выполнена с огромной старательностью, скрывающейся даже в самых тончайших линиях.
В целом, строение напоминало что-то среднее между внушающим смутный первобытный страх древним святилищем, с витающим вокруг него мрачным ореолом, и величественным замком какого-нибудь высокородного герцога. Всего было много, все выглядело щедро и очень дорого, но сохранялось ощущение чрезмерной формальности, хоть и с оттенком готической напыщенности.
— Эй, Мира, с тобой все нормально? — раздался откуда-то из подмышки чуть придушенный голос Сократа. Кажется, в процессе перемещения я чуть не уронила кота, инстинктивно попытавшись задержать в падении посредством стискивания.
Чуть расслабив руку, я кивнула, а потом произнесла:
— Д-дда, нормально. Только чувствую себя странно, как после масштабной пьянки. Неуверенно, болезненно и слабо. И не хочется думать о том, что было вчера. И о том, что будет завтра.
— Так и должно быть, — кот заворочался, полез обратно наверх прямо по моей одежду, пару раз выпустив когти, на что я отреагировала недовольным вскриком. — Прости, прости, не хотел, — и устроился на плече.
— Что ты там говорил про «так и должно быть»? — сдавленно выдохнула я, потому как из-за угла здания прямо мне на встречу вырулил…пегас. Настоящий такой пегас, как в сказках — с огромными крыльями, утонченной статью и белоснежным, отливающим перламутром окрасом, создающим впечатление той непревзойденной чистоты, которой нам, простым смертным, просто невозможно достичь.
— Я говорю, что чувствовать себя непривычно — это нормально для таких, как ты, — терпеливо повторил кот. — Твой организм перестаивается, адаптируясь под новые условия, а потому включается постепенно. Ты же не местная, то есть, из другого мира. Таких, как ты, жителей не магического мира, но имеющих магические задатки, называют шельмами. Шельмы — это как исключение из основополагающего правила. Механизм вашего появления в мире, лишенном магии, до сих пор неясен. Я имею ввиду настоящей магии, а не той ерунды, которую демонстрируют ваши шарлатаны. А потому одаренные дети рождаются крайне редко и то, у них, чаще всего, обнаруживаются в роду выходцы из магических миров. Так что, все твои чувства абсолютно естественны, не надо им противиться или их пугаться.
— А видеть крылатых лошадей — это естественно? — на всякий случай решила уточнить я.
— А? — Сократ обернулся, так как все это время повествовал куда-то мне за спину. — Ух, ты! Конь ветра! Давно их не видел.
— Вы что, знакомы? — изумилась я, наблюдая за тем, как конь без всадника гордо, с неподражаемой элегантностью в каждом движении, прошествовал мимо, покосившись умными карими глазами на наш живописный дуэт, и скрылся за деревьями, что окружали нас густым широким полукругом.
— Конкретно с ним — нет, — Сократ опять принялся вертеться. — А вот с его сородичами — да.
— Их что, много?
— Конечно, это целый вид! Кони ветра уникальные создания, они очень умные, благородные и смелые.
— Отлично, — не поддержав энтузиазм кота, скованно улыбнулась я. — Будем считать, что на этом рекламная пауза окончена. Но почему он бродит один?
— Потому что конь ветра — это не просто какое-то бесполезное парнокопытное. Каждый из них сам выбирают себе всадника, один раз — и на всю жизнь. И позволяют седлать себя только избранному наезднику, только его воспринимая как равного себе. Любой другой, кто приблизиться к животному, рискует получить удар копытом промеж глаз. А это больно, очень больно. Даже не каждый демон решится сунуться к чужому скакуну.
— Познавательно, но это не ответ на мой вопрос, — пробормотала я, продолжая оглядываться по сторонам.
Меня удивляло всё. Насыщенно изумрудного цвета трава, непрерывным ковром расстилающаяся под ногами. Дорожки из красного кирпича, каменной паутиной затянувшие пространство перед зданием со шпилями и башнями. Нереального глубокого, словно в него можно было провалиться, если бы не существовало гравитации, розового цвета небо, выглядящее так, словно его нарисовали. И ослепительно белое, похожее на раскаленный металлический диск, солнце, слишком большое, чтобы на него не обратить внимание.
— Очевидно, что конь, которого мы видели, принадлежит одному из студентов с боевого факультета. Там обучают на рыцарей, стражей и прочих специалистов по, так скажем, физическому воздействию.
И вот тут до меня с опозданием дошло.