Страница 5 из 9
Назначение колоний – служить метрополии. Так думали греки еще за восемь столетий до Рождества Христова, когда колонизировали побережья Средиземного и Черного морей, полагая, что освоенные ими земли должны приумножить богатство, престиж и славу их родных городов. Со временем этот взгляд изменился, и в XVIII столетии уже никто не скрывал, что колонии нужны не для обогащения государства и даже не для роста доходов торговых компаний, а для прибыли отдельных – весьма немногочисленных – семейств. Отец-основатель США Томас Джефферсон говорил об этом предельно откровенно: «Виргинские плантации были разновидностью собственности, привязанной к определенным торговым домам Лондона».
Британия стремительно расширяла свои владения в Северной Америке – в 1763 году она получила от Франции Канаду, от Испании – Флориду; и чтобы освоить эти земли, с 1717 по 1779 год в Северную Америку было отправлено 50 тысяч каторжников. Возникла даже своеобразная специализация в их распределении; так, в Джорджию обычно везли осужденных за долги. Вспомним, как Чарлз Диккенс, искавший сюжеты для романов в реальных судебных делах, не раз отправлял в американские колонии своих «героев-злодеев», например Урию Хипа из «Дэвида Копперфилда» и Абеля Мэгвича из «Больших надежд».
Ехали в колонии не только осужденные, но и заключившие контракт – «завербованные»: англичане, ирландцы, шотландцы, немцы, которые в течение нескольких лет были вынуждены отрабатывать стоимость билета в роли слуг. Хозяева их кормили, одевали, а плата за работу поступала капитану судна.
Что же касается местного населения, то его судьба европейцев интересовала мало: гибель туземцев при захвате территорий и высокая смертность от завезенных из Европы болезней рассматривались как сопутствующие потери. Историки определили: за период конкисты (испанской колонизации Америки) – с конца XV до конца XVI века – коренное население Мексики уменьшилось с двадцати пяти до одного миллиона человек. Наглядным доказательством его резкого сокращения может быть такая подробность: если в начале конкисты монахи-францисканцы из-за большого числа прихожан служили мессы на ступенях храмов, то через сотню лет – уже внутри церквей, а в некоторых местах и в небольших часовнях.
Для восполнения убыли населения колонизаторы в середине XVI века начали ввозить из Африки чернокожих рабов – за четыре столетия торговли «черным деревом» в Америку было доставлено 15–20 миллионов человек, не считая тех, что погибли в пути или пошли на дно вместе с кораблями. На новом месте африканцев ждали тяжелый труд и жестокие наказания за любую провинность. Тем не менее британцы считали свое отношение к чернокожим образцовым; в 1763 году один англиканский священник так и сказал своей пастве: «Я лишь воздаю вам должное, свидетельствуя, что нигде на свете с рабами не обходятся лучше».
Впрочем, в эпоху Просвещения некоторые философы и писатели начали было осуждать рабство, невольничий труд и высказывать весьма критическое отношение к политике своих правительств в колониях. Однако материальная выгода диктовала иное отношение и к колониям, и к колонистам, и к туземцам.
За 60 лет – с 1743-го по 1804-й – из Охотска и с Камчатки отправилось за океан 65 промысловых экспедиций. Добытые ими на островах и в Америке товары были проданы (с учетом уплаченных пошлин) более чем на шесть миллионов рублей. Большая часть мехов уходила из Иркутска в Кяхту – там китайцы особенно хорошо платили за хвосты каланов; меньшая продавалась на внутреннем рынке России. С середины 1760-х годов организовывались как частные, так и казенные экспедиции в Тихий океан. Екатерина II всячески поощряла инициативу купцов – им была дана привилегия не платить десятину в казну. В 1762 году отменили казенные и частные монополии, в том числе государственную монополию на продажу пушнины за границу. Был снят запрет на вексельные переводы из европейской части России в Сибирь, стали открываться банковские конторы для кредитно-вексельных операций: в 1772 году – в Тобольске, в 1779-м – в Иркутске. Отмена государственных монополий и начало кредитных операций в Сибири открывали дорогу для купеческой инициативы, векселя позволяли вести коммерческие операции при отсутствии наличных денег.
Вопрос о ясаке – меховой подати с туземцев, которые жили на присоединенных к России землях, – долгое время никак не решался. Наконец, в 1770 году был издан указ, запрещавший промышленным и казакам собирать ясак по собственной инициативе, без соответствующего поручения властей, а в 1779 году Екатерина II и вовсе запретила брать ясак с алеутов и других туземных народов Америки.
В 1781 году Голиков вызвал Шелихова в Петербург. Там они втроем – вместе с племянником Голикова Михаилом, капитаном 2-го Оренбургского драгунского полка, – составили соглашение о создании компании. Иван Голиков вкладывал 35 тысяч рублей, Михаил Голиков – 20 тысяч, Шелихов – 15 тысяч. Общий капитал компании, таким образом, составил 70 тысяч. Все деньги поделили на 120 долей, каждая стоимостью 583 рубля 33 копейки. По сути это были уже не паи, но акции закрытого акционерного общества. При этом в компании сохранялись и прежние паи или доли в промысле, что неизбежно создавало трудности и споры при распределении доходов между компаньонами.
Отличие компании Голиковых – Шелихова от иных складчин состояло в том, что она создавалась не на одно-два плавания, а на десять лет. И промысел предполагалось вести не только на уже известной земле – «аляксинской (так. – Н. П.), называемой американской», – но и на тех, которые будут открыты: «знаемые и незнаемые острова для производства пушного промысла, и всяких поисков, и заведения добровольного торга с туземцами». Эти территории предстояло закрепить за Россией.
Шелихов выступал в этом соглашении уже не как приказчик Голикова, но как вполне равноправный партнер. Его участие в компании отличалось от вклада двух других компаньонов: он обязывался не только вложить свои средства, но и руководить постройкой судов и на одном из них отправиться в плавание. За это он должен был получить сверх причитавшихся ему паев еще треть доли компаньонов.
Подобные купеческие компании не были редкостью в мире торговли – еще во времена Древнего Рима купцы объединялись для вояжей по Средиземному морю. В Средневековье подобные объединения называли «морское товарищество» или «истинное товарищество» (современное право именует их «товарищество на вере»): одни их участники только финансировали предприятие, оставаясь на берегу, другие – и финансировали, и ходили в плавание.
В отличие от морских товариществ компании создавались как семейные объединения. Сам термин «компания» происходит от латинских слов com («вместе») и panis («хлеб»), то есть участники компании и хлеб вместе ели, и работали, и делили между собой прибыль и убытки. К такому типу компаний можно отнести и союз Голиковых и Шелихова.
Шелихов полагал, что семейные узы самые крепкие, и постепенно приспособил к промысловому делу своих самых расторопных родственников. Его первыми помощниками стали супруга Наталья Алексеевна и родной брат Василий, двоюродные братья Иван Петрович, Семен Андреевич и Сидор Андреевич, зятья – купец М. М. Булдаков и обер-секретарь Правительствующего сената Н. П. Резанов, – а также племянник Голикова Алексей Евсеевич Полевой.
Со временем такие союзы разрастались, начинали принимать в свои ряды чужаков, а после смерти основателей становились открытыми акционерными обществами: их акции не только передавались по наследству, но и продавались на бирже всем желающим. Примером выросшего таким образом акционерного общества является Российско-американская компания.
Для государства такие общества были очень привлекательны, особенно если они вели свои дела за морями. Во-первых, компании платили в казну большие отчисления; во-вторых, они на свой страх и риск финансировали экспедиции, разведывали морские пути и открывали новые земли. Когда число компаний на рынке возрастало, между ними возникала конкуренция и каждая хотела заручиться поддержкой государства в виде предоставления ей монополии на торговлю определенным товаром на определенной территории. В первой половине XVIII века вошла в моду теория свободной торговли и на привилегии отдельных компаний стали смотреть косо – в первую очередь те, кто не смог эти привилегии получить. Екатерина II хотела показать себя горячей сторонницей этой модной теории и противницей всяческих монополий.