Страница 3 из 11
Я тут же вернулась к мойке и, открыв дверцу под ней, выкинула тест в мусорку. После этого даже смогла вздохнуть полной грудью.
– Лесь, ты чего? Он же самый точный. Видишь, даже срок тебе показывает. – Карина захлопала своими пушистыми черными ресницами, а я, кажется, начала дрожать.
– Там написано три плюс. Понимаешь? Я никак не могу быть беременна три недели. Если я… – во рту пересохло, я даже чисто гипотетически не могла произнести это словосочетание вслух. Да я и про себя его даже произнести не могла! – Если я вдруг что, то срок был бы больше, намного больше. Недель шесть, не меньше.
– Олесь, ты чего? Будь у тебя хоть двенадцать недель, тест бы все равно написал три плюс. Он же для раннего определения, там и вариантов-то всего ничего. – Подруга начала загибать пальцы: – Одна-две, две-три и три плюс, – она еще что-то говорила, а я смотрела на ее тонкие пальцы с красным гель-лаком на коротких ногтях и думала.
Какого черта?
Никогда не любила красный цвет, но в тот вечер именно он меня и привлек. Я сама подсела за столик к красивому брюнету в поло приглушенно-красного цвета. На вид ему было около тридцати, слегка небритый, с цепким взглядом, твердой линией подбородка и упрямо поджатыми губами. Весь его вид говорил о том, что он не желает ни с кем общаться. Но его поло… Я не смогла устоять. Мужчины нечасто носили такой цвет, и еще реже они выбирали его правильно. Этому загорелому смуглому брюнету однозначно шла его дорогая одежда. Поло было сшито из первоклассного льна, это я оценила, когда нагло стаскивала вещь с Глеба. К тому моменту, как мы оказались в гостинице, он успел представиться. Менеджер среднего звена, который устал после выкрутасов большого директора и зашел отдохнуть в ближайший бар.
Менеджер среднего звена оказался потрясающим любовником – настолько, что защита не выдержала нашего страстного напора и порвалась. Я пообещала выпить специальные таблетки, успокоив этим мужчину как раз в тот момент, когда собирала с пола нашу разбросанную одежду. На вещи из красного льна сзади, сразу под воротничком, красовалась вышитая надпись Brioni. «Вот тебе и менеджер среднего звена», – отстраненно подумала я и поспешила оставить мужчину одного. С Маришей сидела Карина, но все же оставлять дочь на целую ночь было для меня слишком.
Еще слишком для меня стало найти в интернете цену на ту самую футболку-поло – сорок две тысячи рублей. Пятьсот двадцать евро. Я почти захотела стать менеджером среднего звена, но так и не выпила специальные таблетки. Я их купила. Прочитала инструкцию и целые сутки никак не могла решиться. Ведь пришлось бы отстранить Маришу от груди почти на двадцать четыре часа.
Я не представляла: как?
Как можно не дать ей молочка, когда она просит и когда оно ей так необходимо. Проплакав полдня, я закопала таблетки поглубже в аптечку, решив, что ничего страшного не случится. Ведь я кормила Марину грудью, а значит, моя маленькая слабость обойдется.
Не обошлась.
Я беременна. Опять.
Накрыла лицо ладонями и разрыдалась – кажется, только в этот момент до меня окончательно дошло, что ребенок уже есть и этого никак не изменить, остается лишь смириться и принять.
Сквозь собственные громкие рыдания я услышала вопль и тут же подняла с пола дочь, прижала ее к груди и попыталась успокоить, но ни черта у меня не получалось, потому что меня саму трясло от рыданий. Я пыталась заглушить всхлипы, но слезы текли, не останавливаясь.
– Тише, тише, маленькая – прошептала дрожащими и солеными от слез губами, – Все хорошо, мама больше не плачет. Все-все, – начала целовать ее в макушку, успокаивая, и почувствовала, как к нам подошла Карина. Подруга обняла нас.
– Ну хватит ныть, чего вы, – произнесла она, сама при этом всхлипывая. – Не знаю, как вы, а я пацана хочу. Морковочка-то у нас уже есть.
Глава 4
– Уснула? – шепнула Карина, заглянув в нашу с дочерью комнату. Я кивнула и продолжила качать давно успокоившуюся Маришу. – Тогда перекладывай ее быстрее в кроватку и иди сюда.
Я прикрыла на пару минут глаза, восстанавливая дыхание, сердце до сих пор билось как сумасшедшее. Переложила дочь, накрыла ее одеяльцем и пошла на кухню. Подруга ждала меня с чаем и конфетами.
– Ешь. Хоть успокоишься.
– Ты же знаешь, мне много нельзя, вдруг у Марины будет сыпь? – Я присела на стул, избавила конфету от фантика и, положив ее в рот, не почувствовала никакого вкуса.
Мы молча выпили чай. Карина ждала от меня готовности к диалогу. Мы с ней дружили с детского сада, и я знала ее лучше, чем себя, сейчас подруга хотела со мной чем-то поделиться. Очень хотела.
– Ну, Кариш? – спросила, отставив кружку.
– Я загуглила этого Вавилова, – спокойно произнесла она и, не встретившись с моей негативной реакцией, продолжила: – Еще тогда, – осторожно шепнула Карина, и я не выдержала:
– Ну, не тяни уже.
– Ну-у-у, я сразу же нашла его. О нем даже страничка в википедии есть.
– Ты сейчас издеваешься надо мной?
– Ну он не менеджер среднего звена, Лесь, – Карина развела руки в сторону и виновато на меня посмотрела, словно открыла для меня сейчас истину.
– Я поняла, – кивнула как болванчик, – по футболке за сорок тысяч поняла.
– Ну… – Подруга сложила ладони домиком и, сморщив нос, продолжила: – Это что-то он продешевил. Я думала, такие надева…
– Стой! Стой, – затрясла я головой, облокотилась о стол и спрятала лицо в ладонях, – то есть найти его не проблема? – приглушенно произнесла я.
– Нет. В инете про него много инфы и фоток всяких. С блондинками и без…
– Карина.
– Вообще, есть очень много фотографий с матерью. Для его возраста это…
Я перестала слушать подругу. Уловив нужную информацию, протянула руку к мышке. Ноутбук всегда стоял на обеденном столе, не выключаясь, экран загорелся и, поймав мое лицо на камеру, разблокировался, а я, зайдя в поисковик, тут же вбила «Глеб Вавилов».
Карина замолчала и чуть наклонилась, чтобы видеть, какие именно страницы я просматриваю. Я же искала его фотографии с матерью. Потому что как ни крути, но Глеб и Артем могли бы быть братьями: один и тот же типаж, цвет волос и глаз, крупные черты лица. Глеб, правда, был намного шире и мускулистее Артема, но, опять же, это возраст.
Увидела Вавилова в обнимку с женщиной средних лет и с легкостью выдохнула. Прикрыла глаза, чувствуя, как кружится голова от облегчения. Женщине было около пятидесяти – брюнетка с вьющимися волосами и серьезным взглядом.
Мать Артема выглядела иначе. Я видела ее единственный раз в жизни и больше не хотела. Надменная, расфуфыренная и худющая, как щепка, мадам неопределенного возраста. Сзади ее можно было принять за юную девушку, спереди на вид ей было не больше тридцати, но вблизи становилось понятно, что лицо Вавиловой натянуто до безобразия. И никакие косметологи не были в силах сделать из нее двадцатилетнюю девушку, каковой ей хотелось быть.
– Они не братья, – сипло протянула я и тут же хлопнула крышкой ноутбука, чтобы не пялиться больше на лицо мужчины, с которым мне посчастливилось провести ночь.
– Ну, я это еще тогда поняла, – устало произнесла подруга. – Этот Глеб потерял отца, когда ему и двадцати не было, и взялся тогда за управление бизнесом. У него несколько торговых центров в собственности, сеть кинотеатров, ресторанов, развлекательных…
– Я поняла, Кариш, я все поняла. Артем там и рядом не стоял, как минимум по уровню ответственности. А мы с тобой так и не валялись вообще, – усмехнулась я и растерла глаза, пытаясь понять, что делать дальше. Выдохнула и, как всегда, попросила помощи у подруги: – Ты когда следующий раз днем отдыхаешь?
Карина на лето устроилась официанткой в бар. У нее не было отца, лишь мать, которая самостоятельно тянула подругу и ее младшую сестру. Кристине в следующем году предстояло поступление, и ее семья копила деньги для этого уже сейчас.
Как только Карина смогла присмотреть за Маришей, я сделала УЗИ, которое подтвердило беременность. Срок был немаленьким – десять акушерских недель или восемь от зачатия, можно было становиться на учет. Странным образом, даже услышав удары сердечка своего малыша, я не смогла до конца поверить в то, что все происходящее правда. Анализы пришлось сдавать вместе с Мариной, и, в общем-то, ничего не поменялось. Я чувствовала себя как обычно и почти никогда не клала ладонь на слегка выпирающий живот. В первую беременность мои руки постоянно находились именно там, а сейчас все воспринималось по-другому или же не воспринималось вовсе.